Иванов и Рабинович, или «Ай гоу ту Хайфа!» - Кунин Владимир Владимирович - Страница 14

• Предыдущая
• 14/52
• Следующая

— И Вовик не помнит? — осторожно спросил Арон.

— Ты что?! Мажор вообще в полном отрубе!.. Ладно. К делу.

Хромой вытащил из кармана три запечатанные пачки пятидесятирублевок и протянул их Васе:

— Пятнашка, как договаривались.

Второй, с перевязанной головой и рукой в гипсе, достал документы и сказал Арону:

— Держи. Тут твои ксивы, а это мои. Порядок?

Арон посмотрел документы, удивленно покачал головой:

— Ну и шустрики!..

— Так все же схвачено, батя! — польщенно рассмеялись приятели Вовика. — Все жить хотят — и райком, и горсовет, и ментовка. Твой корешок сказал — «надо срочно», мы срочно и сделали. Есть проблемы?

— Нет, — ответил Арон. — Вот только бабки пересчитаю.

— Арон!.. Свои же ребята… — устыдился проверки Василий.

Но Арон так на него посмотрел, что Вася тут же заткнулся.

— Не боись, Арон, — сказал один. — Не «кукла». Не держи нас за дешевых фрайеров. Мы — мальчики деловые. Ты нас не знаешь, мы тебя не знаем. Тебе — капуста, нам — хата, и разбежались.

Арон ласково оглядел двух искалеченных им парней и сказал:

— Вот и ладушки. Раз вы меня не знаете, раз я вас впервые вижу — тем более, посчитаю. Подержи-ка, Марксен Иванович.

Он протянул Муравичу разводной ключ и повернулся к Василию:

— Ну-ка, дай сюда бабки.

Разорвал все три запечатанные пачки и стал медленно пересчитывать, шевеля губами точно так же, как он это делал, когда считал капли для Марксена Ивановича…

На следующий день Арон и Вася забрали свои инструменты и уволились из гаража.

— Спасибо вам, ребята. Не скоро я найду таких мужиков, — вздохнул председатель.

— И вам спасибо, — поклонился ему Арон.

— Если бы мы не уезжали… — сказал Вася.

— Что вы! Что вы! — взволновался председатель, оглянулся вокруг и понизил голос: Поезжайте! Пусть хоть кто-нибудь спасется.

Расчувствовался, шмыгнул носом и ушел в свою каптерку.

Арон погрузил инструменты в багажник, спросил Василия:

— Деньги есть с собой?

— Есть. А что?

— Дай сотни три.

— Зачем?

— Надо.

— Это не ответ, — сказал Василий, влезая в машину.

— Ты мне дашь три сотни или мне их нужно из тебя вытряхнуть? — так спросил Арон, что Вася тут же достал деньги.

— Пожалуйста!.. Я просто хотел понять… — начал было он, но Арон спрятал деньги в карман куртки и сказал:

— А теперь выметайся из машины!

— А как же…

— Никак. Таксярник возьмешь. Давай вали отсюда.

Ничего не понимая, Василий вылез из «Москвича». Арон сел за руль и уехал…

Через пятнадцать минут он подкатил к дому, где жили Клавка и Ривка. Поднялся по знакомой лестнице, позвонил в дверь.

Долго никто не открывал. Потом послышались шаркающие шаги, защелкали, к удивлению Арона, разные замки, и дверь наконец приоткрылась на длину короткой и мошной цепочки.

В образовавшуюся щель просунулся старушечий нос. Внизу торчали две детские замурзанные мордочки.

— Чаво надо? — злобно спросила старуха.

Арону показалось, что он перепутал номер квартиры. Глянул на эмалированную табличку, удивленно спросил:

— А Клава и Рива дома?

— Уехали. Таперича я тут живу. Могу и паспорт показать… — и старуха заплакала. Семнадцать лет ждала очереди!.. Пенсия — одни слезы… Каждый изгиляется, как хотит… Внуков кормить нечем, а они себе в ус не дують…

— Кто? — спросил Арон.

— Хто, хто… Детки мои разлюбезные!.. Невестки подол задрали — ищи-свищи… А дитям не скажешь, они кушать хотят… Господи! Хоть бы помереть скорей!.. Ваньку, младшенького, убили, дык военкомат за его двадцать рублей все никак не сподобиться прислать!

— Где убили-то? — тихо спросил Арон через щель.

— Дык, промеж армян с этими… Как их?.. зирбайжанцами встрял, его и убили.

— Ну, а Ривка-то с Клавкой где?

— Дык, сказала ж уехали!

— Надолго?

— Навовсе.

— Куда?

— А хто их знаить… К жидам, мабудь подались. Сейчас все туда едуть. И явреи, и русские, и нерусские…

Арон молчал, оглушенный известием. Старуха спросила его:

— Дык, паспорт нести показывать?

— Не надо паспорта… — сказал Арон. Ничего не надо.

— А ты сам-то откудова будешь? Не с ЖЭКу рази?..

Арон достал триста рублей, протянул их в щель старухе:

— Из военкомата. Возьми-ка. Это тебе за Ваньку доплата…

— Батюшки-и-и!.. — тоненько закричала старуха, цепко схватила деньги и мгновенно захлопнула дверь.

Было очень раннее утро…

Сверкающий лаком, совершенно законченный семнадцатиметровый «Опричник» стоял в кильблоках на задворках яхтклуба еще без мачты, но уже одним своим видом — отполированным гребным винтом, гигантским килем, тускло мерцающими медными окантовками иллюминаторов, туго натянутыми леерами, будил самые необузданные видения: дальние моря и неведомые страны, начало новой удивительной жизни, в которой грезились волны и ветры, соленые брызги и разноязычный гомон чужих берегов, сладко дурманящие тропические цветы и шоколадные волоокие женщины с призывными улыбками и тонкими талиями при вполне пухлых бедрах…

И только три детали чуть-чуть притормаживали этот манящий вдаль полет фантазии — старый, ржавый «москвич» Арона, стоявший рядом с кильблоками; кухонные веревки, натянутые от борта к борту между леерными стойками с выстиранным бельишком Арона и Васи; и обычное цинковое ведро, привязанное у самого начала киля под днищем яхты.

В сонной тишине было отчетливо слышно, как кто-то протопал внутри яхты, затем проскрипела и захлопнулась какая-то дверь. Щелкнула задвижка и раздалось, не оставляющее сомнений, журчание чьей-то струи…

А потом послышался характерный звук спускаемой воды и через мгновение все «это» вылилось через открытый гальюнный кингстон а висящее под яхтой обычное, домашнее цинковое ведро.

И хриплый со сна голос Арона:

— Васька! Сегодня твоя очередь парашу выносить…

И ни словечка в ответ… На палубу в одних трусах вылез сонный, подрагивающий от утренней свежести Василий. Он трижды развел руки в стороны, дважды присел, иммитируя зарядку, но тут же потянулся, зевнул, обхватил себя тощими руками и застыл, устремив взгляд вперед, через нос яхты, словно перед его взором простиралась необъятная даль океана…

• Предыдущая
• 14/52
• Следующая