Мика и Альфред - Кунин Владимир Владимирович - Страница 32

• Предыдущая
• 32/98
• Следующая

Мика хочет броситься к отцу, рассказать про несчастье, произошедшее несколько секунд тому назад…

…но и Сергея Аркадьевича у домика нету!

Пустые ступеньки белого домика… А на ступеньках — брошенная отцовская шинель с полевыми погонами…

Никого…

Мика и остров.

А зачем ему одному весь этот остров?…

Рано поутру, когда молодой, инициативный товарищ из уголовного розыска, который накануне в конспиративной квартирке на улице Абая до потери сил «работал» с нештатным информатором С. на благо повышения процента раскрываемости преступлений, получил от вышеуказанного информатора С. телефонное сообщение, что интересующие его ЛИЦА СЕГОДНЯ ВЫЕЗЖАЮТ В ТАЛГАР, он тут же решил действовать самостоятельно! Своего однолапого начальника, зануду-законника, ни во что не посвящать. Хватит с него, молодого и инициативного, замечаний, поучений и упреков. «То не по закону, это не по закону…» Хватит! Он сам добыл информацию, сам все и раскрутит!

При воспоминании, каким способом он «добывал» эту информацию у нештатницы «С», молодой и очень инициативный товарищ потянулся до хруста костей и сладко зажмурился, как кот на печи.

Об чем вообще речь? «За что толковище?» — как говорят наши блатные клиенты. Взять двух сопливых пацанов-домушников?! Двух мелких «скокарей»? Да еще «по наводке»? Когда известно, где они живут, откуда их нужно начинать «пасти» и куда они, сучата, сегодня намылились… Ну не смешите меня, ей-богу! Я на фронте «языков» немецких килограммов по восемьдесят через минные поля таскал! А тут — два задроченных ворюги… «Только с поличным, только с поличным… Чтобы все было по закону!» Ну смех прямо!.. Была б его воля, он бы самолично взял бы их тепленькими из коек, наган к носопыре, пару раз по хлебалу — они сразу и раскололись бы у него. И никаких вещественных доказательств не надо. Все сами бы признали, все странички протокола допроса подписали бы как миленькие!.. А то сделали из них хер знает что — все крупные кражи у ответработников республиканского значения на них навесили!.. «Почерк», видишь ли, один и тот же… Добро бы только в Алма-Ате, а то ведь по всей республике. А уйдут в «несознанку», не подпишут ничего, и не надо! А что суд такое дело к производству не примет — дескать, нет вещдоков, нет протоколов очных ставок задержанных с потерпевшими — их никто никогда в глаза не видел, — нет свидетельских показаний, и потом вы им вменяете пятьдесят краж, предположим, а заявлений потерпевших всего двадцать пять… О чем это говорит, вы не задумывались?… И тоже ни хрена страшного. Чтобы не возвращали дело на доследование, чтоб не записали «висяк» за группой, их можно еще и до суда — того… «При попытке к бегству». Это устроить вообще пара пустых.

Значит, так: сейчас же берем трех человек сержантского состава в гражданском, устанавливаем «наружку» за домом подозреваемых. Затем, чтобы не просить машину у однолапого начальника, возьмем «газончик» с фургоном в знакомом райпотребсоюзе. С директором уже не один пузырь раздавлен — даст автомашину с водилой и не поперхнется, а то и ему можно кое-что припомнить!.. А там, как говорится, уже дело техники. В Талгар так в Талгар…

В чем нельзя было отказать молодому, инициативному товарищу из горотдела УГРО, так это в смелости.

Когда его группа определила дом, который интересовал «отслеживаемых», а сами «отслеживаемые», после осмотра возможных мест проникновения в дом и отходов оттуда, пошли в местную коммерческую столовку перекусить и, видать, дождаться темноты, то он — молодой, напористый и инициативный — заявился к хозяину дома, чуть ли не силой вырвал у него признание, что «сапсем мал-мал денег на чердак прятал», по-быстрому эвакуировал его вместе с семьей из дому — чтобы под ногами не путался.

Приказал шоферу потребсоюза ждать с фургоном у райкома партии, расставил сержантов в штатском по возможным местам ухода подозреваемых из дома, а сам влез на чердак и затаился…

Сидел в засаде и рассуждал смело и верно: если судить по оперативным данным, что эти двое такие «деловые», что всегда заранее знают, где спрятаны ценности, — наверное, они и на этот раз не будут зря шуровать, а сразу же на чердак полезут. Тут он их и накроет!

Он к ним уже присмотрелся — ничего особенного: один такой худенький — вроде демобилизованного, лет двадцати, второй — под «художника» работает. Планшет для рисования через плечо, одет чистенько, рожа такая культурная. Лет пятнадцати, не больше. Соплей перешибить можно. Одной — сразу двоих…

Манты — гигантские казахские пельмени, приготовленные на пару, были удивительно невкусными. Тесто крутое, недоваренное в мантешнице, мясо жесткое, чем-то попахивало, каймак, которым следовало поливать манты, был жидким, явно разбавленным.

— Не, Мишаня, раз в месяц нужно обязательно в общепит ходить жрать. Сколько бы они с нас ни драли по коммерческим ценам!

Лаврик брезгливо отодвинул тарелку с мантами… Стал прихлебывать чай из пиалы, заедая боурсаками.

— На хрена? — спросил Мика. — Чтобы это говно жрать?

— Продолжаю свою глубокую мысль, — сказал Лаврик. — Для полного понимания степени сравнения. Ты вспомни Лилькины манты. А теперь посмотри на эти. Ну?

— …гну! — ответил ему Мика. — Ты даже сравнивать не имеешь права! Лилька — гений по этой части.

— По всем остальным частям — тоже, — ухмыльнулся Лаврик. — Я вот думаю, а не жениться ли мне на Лилькиных мантах? Домик ее «задвинуть» хоть за сколько — без запроса, выправить новую ксивоту, забрать Лильку вместе с ее мантешницей, тебя в охапку, и не сквозануть ли нам в Россию? Насовсем…

— И завязать, — сказал Мика. — А то мне так остоебенила эта нервотрепка — все время думать, что тебя кто-то втихаря разглядывает.

— Как говорил мистер Джингль мистеру Пиквику — «издержки профессии», — с удовольствием произнес Лаврик.

Но Мика даже не обратил внимания на Лавриковы глубочайшие познания Диккенса. Сказал, уткнувшись глазами в драную клеенку стола:

— Я бы СХШ закончил…

— Это еще что?!

— Средняя художественная школа.

— На хрена тебе школа? — удивился Лаврик. — Ты и так рисуешь — зашибись!

Мика промолчал. Потом поднял глаза от клеенки, уставился в Лаврика, сказал неожиданно жестко:

— Завязывать надо, Лавруша. Война идет, а мы… Завязывать и отваливать. Хватит. Намолотили. В будущем году мне все равно в армию идти.

— Может быть, может быть… — Лаврик не то согласился с Микой, не то решил прекратить эту тему.

Но Мика уже вцепился в него, как клещ:

— Давай плюнем на этого старого «планакеша», Лаврик. Что-то за всем этим мне нехорошее чудится!

— Что, с тобой, Мишаня? — слегка испуганно спросил Лаврик.

— Да ни хера особенного! Просто… Я еще этой ночью сон нехороший видел.

Лаврик облегченно рассмеялся:

— Слезай с печи, дедушка! В пришествие Антихриста ты еще не веришь?! Ну, Мишаня… Ну, Минька! Ты даешь!.. Чтобы в пятнадцать лет, спортсмен, физкультурник, можно сказать… художник — культурнейший человек, и… Сон, видишь ли, ему нехороший приснился! Да если бы ты знал, какой сон мне сегодня приснился, ты вообще в штаны наклал бы!.. Слушай. Будто идем мы с тобой по какому-то песчаному пляжу…

— Что?! — потрясеннно воскликнул Мика.

— Тихо ты! — Лаврик осторожно оглянулся по сторонам. — Ты слушай, не «чтокай»… А вокруг нас одна вода. Будто мы вроде как на каком-то острове… А песочек такой мягкий, тепленький, сыпучий…

— Замолчи!!!

— Ладно тебе психовать, — строго сказал Лаврик. — Не хочешь слушать — молчу. Но и ты уж возьми себя в руки, пожалуйста. На дело идем, а ты весь вздрюченный. Не годится. Что это с тобой?

— Давай не пойдем, Лаврик!.. — умоляюще прошептал Мика.

Над клеенчатым столом с холодными и невкусными мантами и жидким разбавленным каймаком повисла пауза. Потом Лаврик спросил:

— А если я скажу — «в последний раз». Пойдешь?

Мика помолчал, посмотрел Лаврику в глаза:

• Предыдущая
• 32/98
• Следующая