Мика и Альфред - Кунин Владимир Владимирович - Страница 80
- Предыдущая
- 80/98
- Следующая
— Договoром, Арни! Договoром… Сколько раз нужно повторять?! Что за местечковость? — напустилась американская москвичка на нью-йоркского киевлянина.
— Я тебя умоляю, Мира! В этой бумажечке важны не ударения, а гелдочки! В смысле — деньги! «Капуста», «бабуленьки», «баксы-шмаксы»! Мистер Поляков, если я договорюсь со студиями — вас шестьдесят процентов устроит?
— Ради Бога, — смущенно согласился Мика.
— От это разговор! — воскликнул Арон. — Сейчас мы вам выпишем чек за два альбома — «Аргентина» и «Калифорния», а там — гуд лак и… Вперед! Хорошо пойдет первый тираж — так вы поимеете неплохие роялти-шмоялти. С нами бедным человеком вы не будете. Скажи, Мира!..
Вечером Мика сидел в «Винтер Гартен театре» на Бродвее и смотрел некогда знаменитый, а ныне сильно обветшалый и потрепанный мюзикл «Кошки», не сходивший с нью-йоркской сцены уже много лет. Наверное, не было ни одного иностранца, посетившего Нью-Йорк, которого бы не угостили этим знаменитым спектаклем!
Обветшалым и мрачноватым оказался и сам «Винтер Гартен театр». С узеньким, не очень светлым полукруглым фойе — «променадом», с вокзальными туалетами и очень большим зрительным залом, похожим на полутемный цех для производства железобетонных изделий.
Ряды были не пронумерованы, а обозначались буквами алфавита. Номера кресел шли не в привычном порядке, а по одну сторону зала были четными, по другую — нечетными.
Поэтому если Микин дорогой «Клиент» с переводчиком, двумя охранниками и пристегнутой к нему «фирменной» барышней сидели в самом первом ряду под индексом «АА» (первее не бывает!..) и кресло у него было номер сто четыре, а Мика сидел на пять рядов дальше, у самого прохода в ряду «Е», на месте номер два, это вовсе не означало, что «Клиента» и Мику разделяет огромное пространство. Метров семь-восемь, не больше. Вот такой странный зал с такой забавной нумерацией…
Чтобы кончина для «Клиента» оказалась совершенно неожиданной, Мика старался не смотреть на его гордый правительственный затылок. От задержавшегося, пристального взгляда Мики будущие жертвы — «Клиенты» — иногда начинали чувствовать неясное беспокойство и безотчетный страх. Что могло Мике осложнить его «работу».
Поэтому, вычислив «Клиента» по наводке Альфреда или в результате своих собственных умозаключений, Мика почти никогда на «Клиента» не смотрел. Ждал наиболее удобной для себя секунды, когда он сможет взглянуть на своего «крестничка» всего ОДИН-ЕДИНСТВЕННЫЙ РАЗ, который для «Клиента» будет и ПОСЛЕДНИМ.
Сейчас Мика не очень внимательно следил за тем, что происходит на сцене. Слушал музыку, с удовольствием отмечал превосходную актерскую пластику, очень хорошие голоса, занятно придуманное сценическое оформление.
Но ветхость декораций, замызганность и изношенность костюмов, небрежный и невероятно грубый грим раздражали Мику до чертиков!
Конечно, Мика мог бы сейчас же прикончить «Клиента», встать и уйти, не досматривая столь тягостное для него сценическое действо. Но этого Мика никогда себе не позволял. Ибо, несмотря на невинность последующего диагноза, констатирующего смерть, местные власти, а то, глядишь, и «Интерпол», обязаны провести хоть какое-то расследование обстоятельств этого «несчастного случая». И кто-нибудь из опрашиваемых может припомнить, что сразу же после того, как «этот мертвый господин откинул копыта, быстро ушел один высокий, стройный седой пожилой мужчина, одетый в…». Ну и так далее.
Не исключено, что по горячим следам отыщут старого русского художника М. Полякова, начнут расспрашивать, почему он исчез сразу же после смерти такого-то.
Ни черта не докажут, убедятся в абсурдности своих подозрений, но имя Полякова останется некстати зафиксированным в протоколе, сможет попасть в газеты. Как говорится, на хрена козе баян? Проще досмотреть этот состарившийся спектакль, а уже потом, выходя вместе со всеми из зала…
Главное, не потерять его из виду!
Мика знал, что человек, сидящий в ряду «АА», продавал российское оружие на Восток, а оно потом возвращалось в Россию уже в руках мусульманских террористов, заставляя тысячи русских семей рыдать над своими убитыми мальчиками…
Но «заказали» «Клиента» тоже не ангелы, а конкурирующая с этим «Клиентом» правительственная организация под названием «Росвооружение». И если сегодня с этим «Клиентом» у Мики окажется все в порядке, то не пройдет и пары недель, как оставшиеся в живых «подельнички» Этого «закажут» кого-нибудь из «Росвооружения»…
Спектакль наконец завершился. Мике даже удалось слегка подремать. Зрители стоя приветствовали актеров.
Встал и Мика. В висках уже начинали стучать молоточки, тело охватывал привычный жар, головная боль разливалась от висков к затылку, и теперь Мика видел только сытую щеку и большое мясистое ухо «Клиента».
Тот тоже стоял, аплодировал, а охрана, отвернувшись, от сцены, внимательно смотрела в зал.
Господи! Да что она могла увидеть, эта вонючая охрана?!
Боль в затылке выросла до нестерпимой…
Теперь только бы никого не задеть!.. Только бы не задеть. Вот он — просвет…
«Чтоб тебя, суку!..» — подумал Мика и…
…из ряда «Е», от кресла номер 2 незримо и бесшумно вылетел чудовищный, сокрушительный сгусток направленной Энергии дикой силы, нацеленной прямо в мясистое ухо «Клиента»!!!
Тот рухнул, как сбитая кегля в боулинге.
Ряд «АА» пришел в замешательство…
Раскланивавшиеся актеры были смущены.
Один охранник выхватил пистолет. От него шарахнулись…
Уже за рядом «С» никто ничего не понял. Театр продолжал аплодировать, актеры — раскланиваться, косясь на труп в самом первом ряду, у которого изо рта била толстая струя крови…
«Боже мой… Только бы не упасть!..» — думал Мика.
Силы его покинули, и он был вынужден ухватиться за спинку кресла. Впереди шла какая-то шебутня около трупа «Клиента», но Мика теперь мечтал скорее выползти на воздух и где-нибудь отсидеться…
Наконец народ повалил на выход. Мика влился в тесный потный поток и вышел на Бродвей. Еле добрел до ближайшей «круассанной», сел за столик у окна и заказал себе кофе без молока.
… Провалялся сутки в номере отеля «Веллингтон». Альфред хлопотал вокруг Мики, звонил в сервис-бюро и на превосходном «американском» языке заказывал еду в номер — самую дорогую и самую, как говорил Альфред, восстановительную: устрицы, омары, бифштексы с кровью. Три раза в день заставлял есть мультивитамины американской фирмы «Киркленд». Разрешил Мике прихлебывать джин с тоником.
Видел Альфред, видел, что каждая новая «акция» дается Мике все с большим и большим трудом. То есть «исполнение» было таким же, как и всегда. А вот ВЫХОД из этого состояния становился все более затруднительным и болезненным…
Когда Мика на вторые сутки поднялся с кровати, Альфред повел его днем гулять в ближайший к отелю «Веллингтон» Централ-парк. Даже несмотря на то что там было полно собак…
Альфред сидел на плече у Мики тихо и невидимо, а встречные псы исступленно рвались с поводков, задирали морды к небу и истеричничали, будто чуяли «конец света».
— Может быть, присядем где-нибудь? — спросил Мика у Альфреда. — А то я чего-то устал тебя таскать.
— Ты, наверное, еще не поправился, — предположил Альфред и воспарил над Микой.
— Или поправился ты, — рассмеялся Мика. — Нет, правда, Альфредик, последнее время мне кажется, что ты становишься все тяжелее и тяжелее! И джинсы, которые я покупал тебе совсем недавно в детском отделе «Херти», сегодня тебе уже коротковаты…
— Может быть, они сели от стирки? — испуганно спросил Альфред.
— Может быть, может быть… — протянул Мика. — В нашей с тобой жизни, Альфредик, все может быть. Особенно если учесть, что с момента покупки этих джинсов мы их еще не стирали…
— Ну наконец-то! — сказал Мике генеральный консул России в Мюнхене. — А то мы уже забыли, как вы выглядите, Михаил Сергеевич. Недавно восстанавливали в памяти ваш светлый образ по фотографии, напечатанной в американском издании вашей «Иронической географии». Наш Коля, это юное дипломатическое дарование, прилетал к нам на побывку из своего Сан-Франциско и привез три ваших новых альбома…
- Предыдущая
- 80/98
- Следующая
