Выбери любимый жанр

Ночь с Ангелом - Кунин Владимир Владимирович - Страница 14


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта:

14

— Лучше бы я смахивал на молодого нового русского со старого Алайского базара. Что вы там болтали насчет выпивки?

— Я просто спросил — не хотите ли вы выпить?

— Чего это вы раздобрились?

— Профессионализм возобладал.

— Какой еще «профессионализм»?..

— Обыкновенный. Ангельско-Хранительский. Так вам нужен глоток джина или нет? — сдерживая раздражение, спросил Ангел.

— Нужен. Это единственное, что могло бы сейчас привести меня в норму. Кстати… Я и не знал, что вашим чарам подвластен и алкоголь.

— Очень ограниченно. В крайне небольших дозах и только в случае острой необходимости. И мне показалось…

— Правильно показалось, Ангел. Сотворите-ка мне грамм полтораста. Со льдом, разумеется.

Мы мчались из вечерней Москвы в утренний Петербург.

За окном нашего купе летела глухая черная ночь с дрожащими желтыми электрическими точечками неведомых нам строений, домов с редкими, усталыми и полуголодными обитателями, о которых мы ничегошеньки никогда не узнаем. Сколько бы нам о них ни вкручивали разные хамоватые губернские карлики, забравшиеся на всякие трибунки с гербами и без.

Стуча себя в грудь грязными, вороватыми кулачками и клянясь в любви к этому несчастному обывателю, или, как теперь принято говорить — «населению» (куда исчезло симпатичное слово ЛЮДИ?..), эти представительно разжиревшие лилипуты в дорогих и дурно сидящих на них костюмах, злобно покусывая друг друга за пятки, взапуски карабкались от одной трибунки к другой — к той, которая помассивнее, повыше, на которой микрофонный кустарник погуще. И все ради блага своего «населения-электората»…

Под купе деликатно подрагивал пол, позвякивала чайная ложечка.

— Бологое скоро? — спросил я.

— Часа через полтора, наверное, — ответил Ангел. — Почему вы не пьете?

Я оторвался от окна, глянул на столик. Батюшки светы!..

Передо мной стоял запотевший стакан, наполненный настоящим «Бифитером» со льдом!

То, что это был «Бифитер», не оставалось никаких сомнений. У «Гордон-джина» слегка иной аромат. Уж я — то знаю! Не говоря уже о прекрасном, но недорогом «Файнсбюри».

Я-то вообще свято убежден, что если открытия, подаренные человечеству Англией, расставить на некой иерархической лестнице, то после паровой машины Джеймса Уатта и можжевелового джина, по праву занимающих верх этой лестницы, все остальное — включая сомнительное авторство Шекспира и неоспоримый закон Ньютона — должно располагаться на ее нижних ступенях…

А рядом, на небольшом купейном столике у стакана с «Бифитером», на маленькой аккуратной фирменной тарелочке Министерства путей сообщения лежали два потрясающих бутербродика с настоящей севрюгой горячего копчения! И уже традиционное «ангельское» румяное яблоко.

— Фантастика! — сказал я. — Откуда вы узнали, что севрюгу горячего копчения старик любит больше всего на свете?!

— Так… По наитию, — ответил Ангел. — Что-то мне подсказало именно эту севрюгу.

Я приветственно поднял стакан, отхлебнул из него и закусил бутербродиком со свежайшей, в прошлом — правительственной рыбкой.

С явного похмела и нервного вздрюча от этой не очень-то «ангельской» истории семьи Самошниковых — Лифшицев меня поначалу зябко передернуло, но уже в следующее мгновение неразбавленный, но охлажденный «Бифитер» рука об руку с севрюгой начали быстренько вершить свою спасительную акцию.

Тепло стало расползаться по всему моему сильно пожилому телу, а нервное напряжение — постепенно уходить, уступая место печальной расслабленности. Но я взял себя в руки и даже сумел, как мне показалось, достаточно иронично спросить у Ангела:

— Если наитие вам так точно подсказало севрюгу именно горячего копчения, то почему оно вас не привело к мысли о тонике? К маленькой бутылочке обыкновеннейшего «Швепса», который делают сейчас во всех странах мира. В России в том числе.

— С тоником, Владим Владимыч, получилась полная лажа, — смутился Ангел. — Попробовал — не вышло. Просто элементарно не сумел. Хотя с пивом — никаких проблем. За последние несколько лет по пиву у меня грандиозная практика. Одному моему постоянно опекаемому клиенту частенько необходимо по утрам пиво, и я насобачился творить любое — от «Балтики» до «Туборга». Пиво будете?

— С джином?! — ужаснулся я. — Сохраните меня и помилуйте. Вы с ума сошли, Ангел.

— Простите, ради всего святого, — извинился Ангел. — Я сам не пью и от этого могу что-то и напутать.

— Бог простит, — шутливо сказал я ему.

— Меня? Вряд ли, — серьезно ответил Ангел.

Но я как-то не придал никакого значения этой фразе.

Я прихлебывал джин и представлял себе Ангела на помосте среди культуристов самой мощной категории. Наверное, сегодня необходимо быть очень сильным не только духовно, но и физически, чтобы стать для кого-то настоящим Хранителем. И, клянусь чем угодно, я нисколько не удивился бы, если в портфельчике моего соседа по купе, этого здоровущего Ангела-Хранителя, лежал бы еще и большой, многозарядный автоматический пистолет с глушителем… Тогда понятно было бы, откуда в его, казалось бы, абсолютно интеллигентной речи нет-нет да и проскользнут сегодняшние расхожие вульгаризмы типа: «лажа», «насобачился» и еще что-то, что резануло мой слух…

Ангел удивленно приподнялся на локте, и я увидел, как под его легкомысленной пижамкой вздулся могучий мышечный бугор предплечья.

— Нету у меня никакого пистолета, дорогой Владим Владимыч! Нету. Он мне и не нужен. В нашем «ангельско-хранительском» арсенале достаточно сильнодействующих средств, исключающих применение какого бы то ни было оружия. А разный словесный мусор — так это все телевизор проклятый! И естественно, общение с опекаемым мною клиентом и некоторой частью его окружения. Ну куда денешься от всех этих сегодняшних рекламно-телевизионных, зачастую дурацких и нелепых, выраженьиц вроде «прикол», «оттянись со вкусом», «не тормози — сникерсни!»… Хотя, согласитесь, временами в бытовой речи вдруг возникают новые выражения, новые определения — поразительно точные, являющие собой уверенную и лапидарную смысловую концентрацию многострочного, а иногда и многостраничного пространного описания. И рождается этот новый и удивительный язык в основном в среде криминальной, а уж только потом переходит в деловые и политические круги. Хотя — с моей точки зрения — сегодня такой триумвират неразрывен. Неотвратимое влияние смутного времени, Владим Владимыч. Редко кому удается избежать в своей речи этого новояза.

— Не знаю, не знаю… Я, например, на дыбы встаю от ярости, когда наша внучка Катя вдруг заявляет, что она «тащится от прикольных стихов» Иртеньева. Или на какой-то вечеринке она, видите ли, «отрывалась по полной программе». И это студентка университета! Внучка литератора, наконец…

— Уж больно вы строги, как я погляжу, — усмехнулся Ангел. — А сами-то?

— Что? Что «сами-то»?! Я что — сочиняю гимны, оды и саги дамским прокладкам с крылышками?!

— Нет. В этом вас не упрекнешь. Вы сочиняете добрые, милые сказочки, почти похожие на взаправдашную жизнь. Но иногда вы неожиданно, очертя голову ныряете в общий мутный поток обличительной и разухабистой журналистики…

— Где?!.. Когда? Пример! Немедленно пример… Или — к барьеру!

— Полчаса назад, когда вы, нервно раздерганный историей Толика-Натанчика, смотрели в окно, как вы мысленно клеймили разных «губернских карликов», их «трибунки с гербами и без»?! Как страстно вы насыпались на этих «представительных лилипутов», на которых даже дорогие костюмы и то сидят дурно! Цитирую почти дословно. А уж коль так начинаете мыслить вы, то это примерно то же самое, когда я говорю «лажа», а ваша Катя «тащится от прикольных стихов» Иртеньева. «Не королевское это дело», господин литератор, упрощенно и карикатурно оценивать то, что сейчас происходит вокруг нас. Вы-то должны понять, что там, около этих клоунских «трибунок», вся колготня намного сложнее и опаснее…

Я единым глотком прикончил «Бифитер», рассосал нерастаявший кусочек льда и довольно сухо заметил Ангелу:

14
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело