Распутья. Добрые соседи - Панкеева Оксана Петровна - Страница 25

• Предыдущая
• 25/93
• Следующая

Его заглушил вопль из-за правой стены:

— Ты хочешь, чтобы я все-таки рехнулся когда-нибудь окончательно из-за твоих подвигов?

— Ты чего на меня орешь?

— А как, как мне еще объяснить, чтобы ты поняла: если тебе говорят, что там опасно, просто прими это как данность, потому что сама ты не можешь оценить реальную опасность!

— Вот именно сегодня и именно там я все оценила правильно! Потому что я знала, что надо было сделать! А ты попробуй все же понять, что у вас ничего не случилось именно потому, что я вломилась!

Да что ж у них там творится…

— Кира, я знаю Ольгу даже лучше тебя. Она не смогла бы сама придумать такую комбинацию.

— Вот именно, поэтому я и говорю, что никакой комбинации там не было!

— Ты упускаешь один важный факт, который выдает вас с головой. Ее не остановила охрана.

— Ну и что? Может, они просто побоялись останавливать ее силой. Они тоже люди.

— Они даже не пытались. Они ее просто пропустили. И мне нетрудно догадаться, кто отдал им такой приказ. Тот же, кто придумал весь этот цирк с черепахами. Кира, я не требую от тебя признания. Я просто ставлю тебя в известность, что все знаю.

— И ошибиться ты никак не мог, конечно же, ты же никогда не ошибаешься!

Может, правильнее будет заткнуть уши? Или выйти, постучать и попросить потише?..

— Да нет, это вы, чертовы упертые ишаки, не можете понять, что все мои сны требуют только моих действий, а все, что пытаетесь сделать вы, ничем не поможет и на фиг не нужно! И сто раз уже говорила, если бы я затеяла что-то реально для меня опасное, мне бы тут же прилетело предостережение, что этого делать нельзя!

— А если ты неправильно истолковала этот сон? А если предостережение просто не успело присниться?

С другой стороны… подслушивать, конечно, недостойно, но, может быть, удастся узнать что-то об их планах, что-то полезное?..

— Ты сам виноват, что тебя приходится спасать против твоей воли. И твоих претензий по этому поводу я не принимаю.

— Мне ничто не угрожало, все было под контролем. Вы только напрасно подвергли риску Ольгу и насмерть перепугали Кантора.

— Шеллар, ты все-таки определись: либо ничто не угрожало, либо подвергли риску. Вы находились рядом, и быть такого не может, чтобы опасность грозила только Ольге, а тебе — нет.

— Никакого противоречия. Некоторая степень риска присутствовала, но для меня она допустима. А вот Ольгу не следовало подвергать даже малейшей, даже самой маловероятной опасности. Я дал слово Кантору, свое честное слово, а вы его нагло нарушили за меня. Нет, совесть моя, конечно, чиста, но Кантор мысли не читает, и его доверие я потерял окончательно. Вашими стараниями.

То, что хоть кто-то перестал ему верить, — это, конечно, хорошо, но извлечь пользу из размолвки двух недовольных мужчин в соседних комнатах вряд ли получится. Слишком уж личный вопрос. Да и непонятно, что же там все-таки произошло. Вроде бы получается, что Ольга проникла в зал без разрешения, причем сознательно и с конкретной целью — спасти Шеллара. От чего?

— Там все было предусмотрено! Его и без тебя охраняли со всех сторон! Если бы они полезли в драку, их бы там положили двумя залпами, ты видела, сколько «Котов» там стояло в полной готовности?

— В моем сне был взрыв. Значит, это была не драка.

— Да даже если бы этот идиот приволок с собой бомбу, у него все равно ничего бы не вышло! Я лично за ним следил, у меня был четкий приказ — стрелять, едва он рыпнется! Когда он руки в карманы сунул, я с него глаз не спускал, и если бы он потянул из кармана хоть что-то…

— Ага, молодцы вы с королем, все предусмотрели! Мы же не знаем, что у него было и как оно включалось! Ты понимаешь, что если бы он активировал взрывчатку, не вынимая из кармана, то уже по фигу было бы, застрелишь ты его потом или нет, — все равно бы рвануло!

— Ну а ты-то тут при чем? Если бы он собирался это сделать, что бы могла изменить ты? Не хочешь же ты сказать, что у него совесть проснулась и он тебя пожалел? Он родного брата ордену сдал, чтобы вдруг властью делиться не пришлось, и не почесался! А тут вдруг такую слабость себе позволил!

— Не знаю! Я вообще ничего не делала и до сих пор не понимаю, в чем тут фишка, но одно я знаю точно: во сне, когда я не смогла прорваться в зал, все погибли. А наяву, когда смогла, — ничего не случилось.

Так вот в чем дело… Мастер Астуриас еще весной предполагал, что у нее появились магические способности, и как же он был прав! Но толку от его правоты сейчас, когда даже не доверяющий королю мистралиец убежден, что Элмара сдал брат, а не кузен, и попробуй теперь докажи, что…

Виконт вдруг похолодел от ужаса, поняв, что, откуда бы ни пошел этот оскорбительный слух, опровергнуть его будет практически невозможно, потому что это правда! Нет, он не писал доносов, ничего не передавал Элмару лично из рук в руки, и доказать обратное будет невозможно, но ведь он знал, что отправляет его на смерть! Он не смог бы убить брата, но сознательно согласился с идеей позволить ему погибнуть самостоятельно. Чтобы властью не делиться, точнее не скажешь. Боги, как же он дошел до подобной подлости?..

— А о Канторе вы хоть на мгновение задумались? Кира, ты же знаешь, что он пережил этой весной, когда Ольгу считали погибшей! Не может быть, чтобы никто не проболтался. И о том, что он рассудком подвинулся с горя, тоже ведь знаешь, правда? А о том, что сегодня он тоже был там, в зале, ты знала? Что он сидел на снайперской точке и все видел! Ты представляешь хоть на мгновение, что бы было, если бы с Ольгой что-то случилось у него на глазах? Если тебе настолько наплевать на него самого, вообрази себе на мгновение полностью рехнувшегося снайпера с оружием и хорошим запасом патронов.

— Шеллар, — устало вздохнула королева, — я тебя уверяю, если бы Ольга не явилась туда, мне уж точно было бы не до него. Ты еще, может быть, воспарил бы над получившейся кучей мяса в виде призрака и смог бы посмотреть на реакцию Кантора, а я — вряд ли.

— Мне никто не сказал, что там должен был погибнуть еще кто-то кроме меня! Даже Ольга не сказала!

— Ольга справедливо рассудила, что это будет бесполезно — ты просто уберешь с места действия и меня. И будем мы, по ее весьма точному выражению, как две дуры, сопли размазывать. Если желаешь, я объясню все Кантору, извинюсь перед ним и попрошу меня понять. А сам смирись все-таки с тем, что некоторые операции могут разрабатываться без твоего руководства и даже без твоего участия и самым противоестественным и возмутительным образом успешно осуществляться.

На этом обе семейные сцены утихли, хотя терзаемый муками совести виконт Бакарри ничуть этим не утешился. Даже известие о том, что его чуть было не застрелили, не вызвало ми обиды, ни возмущения.

Слева некоторое время доносился плач и негромкие, неразборчивые слова утешения. Потом стихли и они. А вот справа примирение супругов прошло настолько активно, что сосед немедленно пожалел, что не объявил о повышенной слышимости с первых же слов. Нет, идея выведать новую информацию была, конечно, неплоха сама по себе, но какая польза ему от знания, что Шеллар и его жена друг друга обожают, что ее величество предпочитает быть сверху, а у ее хромого супруга при этом ничего не болит, честное королевское слово…

В отчаянии он накрыл голову подушкой, заткнув уши, но уснуть все равно не смог, даже когда за стенкой все закончилось и посетители ушли.

Одна мысль возвращалась и возвращалась с упорством назойливой мухи. «Я не убивал брата, но я охотно позволил ему умереть».

А потом он вспомнил о сегодняшней перебранке на совещании и подумал, что ему больше совсем не хочется верить в свою собственную правоту, которую он с таким жаром отстаивал, а хочется надеяться, что прав был граф Орри. Что Элмар и в самом деле жив, что это не обман и не иллюзия, что он действительно спасся… Пусть даже он сам при этом будет выглядеть лжецом или болваном, это все же не так невыносимо, как сознавать себя убийцей и предателем…

• Предыдущая
• 25/93
• Следующая