Море, мечты, Марина и ее рыбки - Леванова Татьяна Сергеевна - Страница 30

• Предыдущая
• 30/32
• Следующая

— Как насчет того, чтобы прогуляться, съесть по мороженому? — спросил Юра и спохватился. — Только ты не думай, это не свидание.

— Если не свидание, тогда пойдем! — ответила я. — Каждый за свой счет ест свое персональное мороженое…

Осень была Анапе к лицу. Воздух прозрачен, без пыли и смога, под ногами хрустели гигантские стручки акации, море ощущалось всюду, даже в центре города. Я не нашла свое любимое мороженое, поэтому просто купила банку «Фанты» и наслаждалась ее чистым, солнечно-апельсиновым вкусом, а Юра явно получал удовольствие от эскимо с орешками. Впрочем, набитый рот не мешал ему разглагольствовать о судьбе российского искусства.

— Вот ты чего хочешь от жизни? Как применишь свой талант? — спрашивал он меня поминутно.

Мы остановились у какой-то афиши с новым компьютерным мультфильмом, и я вдруг поняла, чего хочу:

— Знаешь, я с детства обожаю длинные японские рисованные мультики аниме. И Диснея. Наверное, я бы хотела создавать отечественные полнометражные мультфильмы.

— Они сейчас все компьютерные, — презрительно скривился Юра.

— Значит, мне стоит двигаться в этом направлении. В конце концов я только-только заступила на мой путь. Но точно знаю, что, прежде чем рисовать на компьютере, художнику нужны его собственные руки и воображение…

Я замерла, не закончив фразы: на остановке через дорогу стоял Жора. Без Лены. Под руку с Инессой.

— Сними очки, ты в них такой смешной, — быстро сказала я Юре.

Тот смутился, но очки спрятал в карман. Тогда я наклонила его голову рукой и быстро чмокнула в губы. Быстро глянула через его плечо — компания уставилась на нас.

— Марина, я должен тебе сказать, есть одна девушка, — запинаясь, начал бормотать Юра.

— Не принимай близко к сердцу, — сказала я. — У меня тоже есть мальчик. Я просто хотела тебя поблагодарить за чудесную прогулку и за рисунок. Мне пора.

Я повернулась и пошла прочь от Юры и Жоры с кампанией. Высокие каблуки, казалось, пружинили на выложенном плиткой тротуаре, а за плечами выросли крылья. Надо же, какая я стала смелая, видел бы меня Миша! Я шла абсолютно одна по осенней, прозрачно-тонкой Анапе, в которой сплелись времена и цивилизации, позади были контрольные и напряженная работа, а еще у меня появилась мечта — я решила стать мультипликатором.

Дома я дорисовала плакат и положила его сохнуть. У мальчика на плакате была полумаска, что скрывала его глаза, но кудри были Жорины. А у девочки на плакате были белые прямые волосы, как у Лены, и небольшая диадема. Наверное, мне просто запомнилось, как здорово они смотрелись вместе. Интересно, я больше не ревновала Жору ни к Лене, ни к Инне. Мне казалось, что он мой, с кем бы он ни был, он все равно мой, во всех смыслах этого слова. Анжела права — у нас с ним много общего, но главное — мы понимали друг друга, хотя тогда я еще не знала, что это любовь, думала, просто дружба. Он все равно простит меня, рано или поздно, он все равно придет ко мне. А значит, не нужно отчаиваться. Надо идти навстречу своей мечте, вот и все.

С утра в пятницу Лена убежала в салон красоты, где намеревалась провести весь день, впрочем, как почти все девочки из нашего класса. От моих добровольных помощников осталась ровно половина, когда мы пришли украшать класс. Жора пришел тоже, но ничего мне не сказал, даже не поздоровался.

Мы равномерно распределили по стенам те листья, что я успела нарисовать. Плюс к этому Анжела дома сделала композиции из веток крымской сосны, сухих трав, розовых лепестков и свечей.

— Амина Михайловна не разрешит зажечь их, — с сожалением сказала моя подруга.

Тогда я провела по свечкам кисточкой той жидкостью, что светится в неоновых лучах — честно говоря, это была просто краска для рисунков на коже для дискотек, а я приспособила ее к бумаге и свечам. Благо, что Вове удалось достать неоновый прожектор. Мы подвесили зеркальный шар так, чтобы на него падал луч, оборудовали место диджея, перевили шторы мишурой, они стали похожи на древнеримские колонны, часть шариков надули в парке от баллонов с газом, и они взмыли под потолок, часть надули сами и они болтались под ногами. Теперь пришло время позаботиться о себе. Папа Сережа пошел нам навстречу, и те, кто жил в поселке Камушки смогли вернуться домой, чтобы переодеться.

У меня не было времени, чтобы посидеть в салоне, но укладка мне удалась, наверное, я просто набила руку.

— Я не понимаю, почему ты не умеешь краситься, если ты художница, — сказала однажды Анжела.

Я прислушалась к ее словам. Кисточки и аппликаторы ожили в моих руках, я научилась так подводить глаза и губы, что даже мама с первого взгляда не замечала, что я накрашена, а мое унылое бесцветное лицо менялось, становилось более миловидным. А еще я научилась рисовать на ногтях гелевой пастой, покрывая рисунок сверху прозрачным лаком, и мой маникюр смотрелся теперь не хуже Лениного. Что же мне надеть? Я достала платье, в котором когда-то танцевала с Мишей, и поняла, что оно не подходит — нарядное, но слишком официальное, я казалась сама себе чужой в нем. И я надела светлую юбку, что выбирала для меня Анжела, с обтягивающей белой трикотажной кофточкой с деревянными пуговицами, а на шею надела ожерелье из ажурно вырезанных раковин, которое подарил мне Жора, когда мы готовились к выставке. Раковины были очень хрупкими, хоть и покрыты тремя слоями какого-то хитрого лака, и до этого дня я ни разу не надевала их.

Мама с папой Сережей сказали, что я красивая, это было важно для меня, но еще важнее — мне было удобно и свободно, мне нравилось, как двигалась юбка, когда я пританцовывала, а значит, сегодня я буду танцевать, что бы ни случилось.

Девочки в классе все были очень красивые, я даже не сразу узнала некоторых, а Ласковые стервочки, конечно, выделялись на общем фоне, по внешности они были вне конкуренции. Они распределяли пирожные, раскладывали салаты и домашние пирожки, которые принесли девчонки из дома, взяли на себя роль хозяек бала.

— Что за странные листики на стенах? — один раз воскликнула Лю-лю, и я улыбнулась, погодите, вы еще ничего не видели.

Когда Вова включил придуманное им самим освещение, классная комната засверкала — светились свечки на столах, прожилки и контуры листиков на стенах, витиеватые полоски мишуры на шторах, одноклассники все одновременно вздохнули восхищенно. Блестки и яркие краски Ласковых стервочек померкли, зато моя белая кофточка и нарисованные особой краской мелкие звездочки на скулах сияли ярче лунной анапской ночи.

— Ты ослепительна! — сказала Анжела.

— Ты тоже, — ответила я ей, ведь я не могла не поделиться с лучшей подругой светящейся в неоновом свете краской?

Лена и Жора пришли немного позже. Я не видела их, когда танцевала, не стесняясь никого, и вдруг заметила еще одно светящееся пятно у двери — это была белая рубашка Жоры. Лена тоже была красива, я и не сомневалась, у нее был тот же секрет, что и у нас с Анжелой. Узкое платье с рваным подолом, светящиеся в темноте ресницы и ногти — она была похожа на фотомодель и на мгновение я снова почувствовала зависть. Но все равно порадовалась за него — по сравнению с ней ее подруги смотрелись довольно скромно. Впрочем, Инесса, притворно улыбаясь, пошепталась с Леной недолго, и Ласковые стервочки вышли из класса. Могу поспорить, что они все, как одна, вернутся со светящимися ресницами, но элегантности Лены, ее грациозности им не позаимствовать.

В этот момент ко мне подошел Жора, красивый, как принц, печальный, как Пьеро, оказывается, заиграли медленный танец, а я и не заметила, наблюдая за Леной. Жора пригласил меня танцевать, диджей оставил свой пост и пригласил Анжелу, за ними и другие мальчики, осмелев, начали приглашать девочек, бедные Ласковые стервочки, им придется танцевать друг с другом, подумала я и улыбнулась. Жора улыбнулся мне в ответ так нежно и печально, что мне стало стыдно — о чем только я думаю, мальчик, о котором я столько мечтала, танцует со мной, а я…

— Кто был тот парень, с которым ты целовалась в городе? — вдруг спросил Жора.

• Предыдущая
• 30/32
• Следующая