Риторика - "Аристотель" - Страница 47

В-третьих [вопрос уместен], если посредством его имеешь в виду показать, [что противник] сам себе противоречит или говорит нечто парадоксальное.

В-четвертых, когда противник не может разрешить вопрос иначе, чем дав на него софистический ответ; если он ответит, [например], так: и есть и нет; это и так, и не так; частью да, частью нет, то [слушатели] приходят в недоумение, как будто он не знает, [что сказать].

В других случаях не [следует] прибегать [к вопросам], потому что если [противник] устоит перед вопросом, [спрашивающий] представляется побежденным, так как невозможно предлагать много вопросов вследствие неподготовленности слушателей. По той же причине следует придавать энтимемам как можно более сжатый вид.

На вопросы двусмысленные следует отвечать раздельно и не сжато, а на вопросы, которые, по-видимому, заключают в себе противоречие, [следует отвечать], разъясняя немедленно ответом [это противоречие], прежде чем [противник] предложит следующий вопрос или построит силлогизм, потому что не трудно предугадать, куда идет речь. Но это, а также способы разрешения вопросов должны быть нам ясны из «Топики». И, делая заключение, если вопрос ведет к заключению, [следует] приводить причину, как, например, Софокл на вопрос Писандра, был ли он, как и другие члены совета, за учреждение совета 400, отвечал утвердительно. «Как, разве это не казалось тебе дурным?» — «Да, казалось». — «Разве ты не поступил таким образом дурно?» — «Да, — отвечал [Софокл], — но лучше поступить было нельзя». И как Лаконец, отдавая отчет за то время, когда был эфором, на вопрос, кажется ли ему справедливой гибель остальных, отвечал: «Да.» — «Не делал ли ты то же, что и они?» — продолжал спрашивавший. «Да», — отвечал Лаконец. «Не была ли бы справедливой и твоя гибель?» — «Конечно, нет, ибо они поступали так потому, что взяли за это деньги, а я не потому, а по убеждению». Поэтому-то не следует ни предлагать вопрос после заключения, ни облекать самое заключение в форму вопроса, если только перевес истины не находится в значительной мере [на нашей стороне].

Что касается шуток, которые, по-видимому, занимают некоторое место в прениях, то, говорит Горгий, следует серьезность противника отражать посредством шутки, а шутку посредством серьезности. И это замечание правильно. В «Пиитике» мы уже сказали, сколько есть видов шутки, из которых один пригоден для свободного человека, другой нет, чтобы каждый выбирал то, что для него пригодно. Ирония отличается более благородным характером, чем шутовство, потому что в первом случае человек прибегает к шутке ради самого себя, а шут [делает это] ради других.

Заключение речи слагается из четырех [частей]: 1) из старания [оратора] хорошо расположить слушателей к себе и дурно к противнику, 2) из преувеличения и умаления, 3) из стремления разжечь страсти слушателей, 4) из напоминания.

Раз [оратор] показал, что он прав, а его противник не прав, он совершенно естественно в этом же духе хвалит, порицает и дает окончательную отделку своей речи. [Оратор] должен стремиться [доказать] одно из двух: что сам он — хороший человек, по отношению ли к слушателям, или безотносительно, или — что [противник его] — дурной человек, по отношению к ним или безотносительно. С помощью каких средств следует таким образом настраивать слушателей, об этом мы сказали, говоря о способах представить людей хорошими или дурными. Затем, показав это, естественно следует преувеличивать или умалять, потому что следует признавать факты совершившимися, если имеешь в виду оценивать их значение; ведь и увеличение тел происходит в зависимости от ранее существовавших свойств. А с помощью чего следует преувеличивать и умалять, по этому вопросу ранее были изложены топы. После этого, раз выяснено, каковы и насколько важны [факты], следует возбудить в слушателях страсти, каковы: сострадание, ужас, гнев, ненависть, зависть, соревнование и вражда. И относительно этого раньше были указаны топы. Таким образом, остается возобновление в памяти сказанного раньше. Это следует делать так, как [некоторые] советуют [поступать] в предисловии, но советуют неосновательно: они велят часто повторять [одно и то же], чтобы быть удобопонятным. Таким образом, там [в предисловии] нужно изложить обстоятельства, чтобы было ясно, что обсуждается, а здесь [в заключении] нужно подвести итог тому, на основании чего дело доказано. [Оратор] должен начать с того, что он дал то, что обещал, так что ему нужно сказать, что и почему [он хотел доказать]; при этом [следует] противопоставлять свои слова словам противника и сравнивать или все то, что каждый из двух противников сказал об одном и том же предмете, или же, не делая [прямых] противоположений, [говорить], например, так: он относительно этого [сказал] то-то, а я — вот что и вот почему. Или же [можно употребить] иронию, например: он сказал то-то, а я вот это, что бы он делал, если бы доказал это, а не то? Или [можно употребить] вопрос, например: что мне остается доказать? Или: что он доказал? [Нужно делать заключение] или так, путем сравнения, или естественным путем, как было сказано, [перечислив] свои доводы, а затем, если угодно, [перечислив] отдельно и доводы противника. В конце уместны фразы без союзов, чтобы это было заключение, а не речь, [например]: я сказал, вы слышали, дело в ваших руках, произнесите приговор.