Щит времен - Андерсон Пол Уильям - Страница 19

• Предыдущая
• 19/102
• Следующая

Мрак сгущался, и вскоре город объяла ночь. От звезд и Млечного Пути изливалась прохлада. Эверард двинулся в путь. Он старался идти как можно тише, но звук собственных шагов оглушал его.

Гандарийскую улицу наполняли лишь тени. Он обошел кругом дом Феоны, чтобы как следует осмотреться, а затем вернулся назад и затаился неподалеку от угла портика. Теперь следовало действовать без промедления. Эверард бросил на землю моток веревки, завязав на конце скользящую петлю.

Карниз выдавался вперед, растворяясь во мраке, но глаза, привыкнув к темноте, отчетливо видели его, хотя расстояние трудно было определить точно. Петля раздвинулась, когда Эверард начал вращать лассо над головой. Теперь осталось выбрать момент, чтобы забросить веревку.

Черт! Промахнулся. Эверард напрягся, готовый немедленно отступить, но ничего не произошло. Никто не услышал легкого шлепка веревки о землю. Эверард притянул лассо к себе. С третьей попытки он зацепился за карниз и завопил про себя от радости, когда веревка туго натянулась под рукой.

«Совсем неплохо».

Не то чтобы он любил знакомиться со знаменитостями, но, решив однажды, что владение лассо может когда-нибудь пригодиться, не поленился разыскать в 1910 году знатока этого искусства, согласившегося взять Эверарда в ученики. Часы, проведенные с Уиллом Роджерсом, запомнились чуть ли не как самые приятные в его жизни.

Если бы он не заметил выступа на карнизе, то прибег бы к другому способу, чтобы пробраться наверх — например, нашел бы лестницу. Рискованно, но не так чтобы слишком. Только бы проникнуть в дом, а там уж он будет действовать по обстановке. Эверард надеялся вернуть часть или даже все снаряжение, выданное ему Патрулем. На случай, если вся банда экзальтационистов окажется в сборе и он сможет ликвидировать их одним махом. Хотя это вряд ли…

Патрульный вскарабкался наверх и подтянул за собой веревку. Припав к черепице, он снял сандалии и засунул их в скатку плаща, привязав ее куском веревки к поясу. Петлю он оставил на месте и держал только конец веревки. Ступив на карниз со стороны двора, Эверард на мгновение застыл. Он ожидал увидеть стену мрака, а в глаза ударили пучки желтого света. Он увидел бассейн, в котором дрожали отражения звезд.

«Неужели придется торчать здесь, пока в доме не улягутся спать? Как быть?» — промелькнуло в голове Эверарда.

Через минуту он принял решение.

«Нет. Нельзя так просто отказываться от плана. Если меня схватят, — он потрогал ножны, — живым не дамся. — Уныние как рукой сняло. — Вот будет фокус, если я все-таки справлюсь с задачей! Веселись, пока не вышло время!»

Эверард потихоньку опустил веревку и осторожно соскользнул по ней.

Щеки его коснулась ветка жасмина, источающего ночное благоухание. Скрываясь за живой изгородью, патрульный пробирался по саду. Мгновение, показавшееся вечностью, — и он наконец на месте, откуда удобно наблюдать и слушать. Патрульный замер.

Внутренние покои, видимо, еще не остыли от дневного зноя, окно было распахнуто настежь и не зашторено. Из своего укрытия в гуще листвы он смотрел прямо в комнату, отчетливо различая голоса.

«Счастье! Удача!»

Тут же Эверард без радости отметил, что последнее время везение приходит к нему не так уж часто. У него пересохло в горле, он вспотел, ссадина на лодыжке горела, от неподвижности ныло все тело. Но патрульный забыл обо всем, как только заглянул в окно. Да, Раор могла заставить любого мужчину потерять голову.

Комната была небольшой и предназначалась для интимных свиданий. Восковые свечи в позолоченных подсвечниках в виде папируса,[3] расставленных по всей комнате, бросали отблески на персидский ковер. Мебель черного дерева, инкрустированная розовым деревом и перламутром, утонченные эротические фрески, которые сделали бы честь Алисии Остин. Мужчина расположился на скамье, женщина — на кушетке. Прислужница ставила поднос с фруктами и вином на столик между ними.

На нее Эверард почти не обратил внимания — прямо перед ним возлежала Феона. Украшений на ней было мало, а в тех, что поблескивали на пальцах, запястьях и груди, наверняка скрывалась электроника. Одеяние простого покроя из тонкой шерсти подчеркивало изящные линий ее тела. Женское воплощение Меро Варагана, его подруга-клон, его второе «я».

— Можешь идти. Касса. — Голос низкий, она скорее пела, нежели говорила. — Сегодня ты и другие рабы не должны покидать своих комнат, если я не позову вас.

Глаза ее слегка сузились. В них промелькнули все оттенки зеленого — от малахитового до цвета морской волны, разбивающейся о риф.

— Это приказ. Передай всем.

Эверарду почему-то показалось, что прислужница вздрогнула.

— Слушаюсь, госпожа.

Она попятилась к выходу. Эверард предположил, что слуги живут наверху.

Раор отпила глоток из бокала. Мужчина на скамье шевельнулся. Одетый в белую одежду с синей каймой, он достаточно походил на Раор, чтобы можно было определить его расу. Седые пряди в волосах, вероятно, крашенные. Мужчина говорил напористо, но без живости, свойственной Варагану.

— Сауво еще не вернулся?

Он говорил на родном языке, который Эверард в свое время долго изучал. Когда охота закончится, если это вообще случится, будет жаль стирать из мозга трели и журчание чужой фонетики. Язык был не только благозвучным, но и богатым, емким настолько, что одно предложение в переводе на английский занимало целый абзац, будто люди пересказывали друг другу давно и хорошо известные им вещи.

Но все в памяти не сохранишь. Резервы ее ограничены, а впереди ждут другие операции. Так было всегда.

— Он придет с минуты на минуту, — непринужденно отозвалась Раор. — Ты слишком нетерпелив, Драганизу.

— Мы уже потратили столько времени…

— Не больше других.

— Для тебя и Сауво. А для меня прошло уже пять лет с тех пор, как я начал создавать этот образ.

— Потрать еще несколько дней, чтобы защитить свой вклад в дело.

Раор улыбнулась, и сердце Эверарда замерло.

— Воплощение зла становится служителем Посейдона!

«Вот оно что! Значит это вымышленное имя. „Родственник“ Феоны…» Эверард уцепился за этот факт, пытаясь взять себя в руки и избавиться от кружащих голову чар Феоны.

— А для Булени даже больше, и при этом он часто попадал в трудные и опасные переделки, — продолжал Драганизу.

— Для него это развлечение, — сострила Раор.

— Если Сауво не в состоянии приучить себя возвращаться ко времени…

Раор подняла руку, достойную кисти Боттичелли. Ее темноволосая головка, увенчанная косой, замерла.

— Кажется, это он.

Вошел второй экзальтационист в простой тунике и сандалиях. Его красота была более броской, чем у Драганизу. Раор чуть наклонилась вперед, бросив на него быстрый и в то же время пристальный взгляд.

— Дверь за собой запер? — требовательно спросила она. — Я не слышала.

— Конечно, — отозвался Сауво. — Разве я когда-нибудь забывал об осторожности?

По лицу Драганизу скользнуло недовольство. Быть может, он грешил рассеянностью. Может, совершил оплошность лишь раз, но Раор наверняка позаботилась, чтобы это никогда больше не повторилось.

— Особенно когда повсюду рыщет Патруль, — добавил Сауво.

«Значит, — подумал Эверард, — их гараж для темпороллеров находится в запертой комнате на этом этаже… в глубине здания, откуда и появился Сауво…»

Драганизу приподнялся, вновь сел и взволнованно спросил:

— Их агенты здесь? Сейчас?

Сауво сел на другой стул. В древнем мире стулья со спинками были редкостью, в основном они предназначались для царствующих особ. Он налил себе вина и взял с блюда инжир.

— Нам не стоит бояться их, приятель. Как бы они ни подбирали к нам ключи, они проиграли. Патруль думает, что мы нанесем удар где-то там, в будущем. Сюда они послали человека только на разведку, за дополнительными сведениями.

И Сауво пересказал им историю, которую Эверард изложил в вихаре.

«Этот тип упрятал Чандракумара в тюрьму и допросил под действием кирадекса, — понял Эверард. — Все раскрыто. Однако большая часть секретов, которые узнал Сауво вовсе никакие не секреты. Спасибо, Шалтен!»

• Предыдущая
• 19/102
• Следующая