Антрополог на Марсе - Сакс Оливер - Страница 10

Научные исследования, проведенные в последнее десятилетие, установили необыкновенную пластичность коры головного мозга и выявили, что ощущения тела, принимаемые теменной долей коры, используются для определения ею полезности или бесполезности отдельных частей коры. К примеру, известно, что при постоянном использовании одного и того же пальца при чтении шрифта Брайля по выпуклым точкам связь этого пальца с корой головного мозга гипертрофически увеличивается. У глухонемых, использующих язык жестов, слуховая кора может быть переориентирована на зрительные восприятия. Вполне вероятно, что и у мистера И. в коре головного мозга произошла «переоценка ценностей», позволившая ему адаптироваться к новым условиям жизни.

Завершая рассказ о мистере И. и памятуя о том, что при изложении этой истории поднималась проблема восприятия цветовых ощущений, не могу не отметить, что проблема эта не решена до сих пор. Не найдено удовлетворительного ответа на, казалось, простой вопрос: почему определенный предмет воспринимается человеком, положим, как красный. Ньютон, проведя ошеломляющий опыт с линзой и получив видимый спектр, названный им «феноменом цвета», все же не рискнул предложить даже гипотезу о способе, «с помощью которого свет создает в разуме человека иллюзию цвета». С тех пор прошло более трех столетий, но и поныне не существует такой гипотезы, и, вероятно, этот вопрос навсегда останется без ответа.

Грег Ф. вырос в пятидесятые годы XX века в Куинсе[37]. Он был красивым и довольно талантливым мальчиком, которому, как его отцу, казалось, уготован карьерный рост, например, в сочинении песен, к чему он явил талант уже в раннем возрасте. Однако Грег рос упрямым и беспокойным ребенком, интересуясь различными аспектами жизни, – как почти что каждый подросток второй половины шестидесятых. Постепенно он начал ненавидеть обыденность жизни своих родителей и соседей и циничное милитаристски настроенное правительство. Его жажда бунта, равно как и поиски идеала, лидера и наставника, прояснились во время Лета любви[38] в 1967 году. Он ездил в Гринвич-Виллидж[39] и слушал Аллена Гинзберга[40], выступавшего перед публикой всю ночь напролет. Он обожал рок-музыку, особенно эйсид-рок[41], а из музыкальных ансамблей отдавал предпочтение группе «Грейтфул Дэд».

Постепенно Грег все более отдалялся от своих родителей и учителей: с одними был агрессивен, с другими замкнут. В 1968 году, когда Тимоти Лири[42] призывал американскую молодежь «включаться, настраиваться и отпадать», Грег отрастил волосы и бросил школу, где считался хорошим учеником. Он ушел из дому и переехал в Гринвич-Виллидж, где приобщился к наркокультуре Ист-Виллиджа[43] в поисках, как и многие его сверстники, утопии, внутренней свободы и «высшего сознания».

Но «включение» не удовлетворило Грега, искавшего более систематическую доктрину и другой образ жизни. В 1969 году он примкнул, как и многие наркоманы, принимавшие ЛСД, к свами Бхактиведанте и его Международному обществу сознания Кришны на Второй авеню. Под влиянием свами Грег перестал принимать ЛСД, найдя в религиозной экзальтации замену прежним пристрастиям. («Единственное радикальное средство от дипсомании, – сказал однажды Уильям Джеймс, – есть чрезмерная набожность».) Философия, общение, песнопения, ритуалы, суровая и харизматичная фигура самого свами стали откровением для Грега, и он почти сразу стал пылким новообращенным[44]. В первые недели обращения Грег ходил по Ист-Виллиджу, одетый в оранжевый балахон, распевая славословия Кришне, а в начале 1970 года он переехал в главный храм в Бруклине. Его родители сначала возражали, затем смирились. «Вдруг это ему поможет, – философски заметил его отец. – Кто знает, может, это тот путь, которым ему следует идти».

Первый год жизни Грега в храме прошел хорошо: он был послушен, наивен, верен и свят. «Он – святой, – сказал свами, – он – один из нас». В начале 1971 года уже глубоко верующего Грега перевели в храм Нового Орлеана. Раньше родители иногда могли видеть его в бруклинском храме, а теперь связь практически прекратилась.

На втором году пребывания Грега в обществе Кришны он стал жаловаться на зрение, которое начало туманиться. Но жалоба была воспринята свами и его окружением как проблема духовного зрения. «Ты просветлен, – сказали ему. – В тебе растет внутренний свет». Духовное объяснение Грега полностью успокоило, и хотя зрение все ухудшалось, он больше не жаловался. И в самом деле казалось, что день ото дня он становится все более «просветленным», более безмятежным. Его часто находили в каком-то оцепенении, со странной (некоторые говорили «трансцендентальной») улыбкой на лице. «Это блаженство, – сказал свами, – он становится святым». И все же в храме решили, что его надо оберегать: он не выходил из храма без сопровождающего, не делал чего-либо без наблюдателя; контакты с внешним миром были оборваны.

Хотя родители Грега не могли повидаться с сыном, к ним все же долетали редкие новости из храма – новости, где все больше было слов о «духовном продвижении», «просветлении» и все меньше о жизни Грега. Информация была весьма туманной, и родители начали беспокоиться. Однажды они даже написали самому свами, но получили в ответ успокаивающее, утешительное послание.

Прошло еще три года, прежде чем родители Грега решили, что должны увидеть сына собственными глазами. К тому времени здоровье его отца пошатнулось, и он боялся, что если будет ждать дальше, то не увидит своего «потерянного» сына никогда. Свами разрешил родителям Грега приехать. В 1975 году, после четырехлетней разлуки, они смогли наконец навестить его в Новом Орлеане.

То, что они увидели при встрече, привело их в ужас: их худой лохматый сын стал толстым и лысым; на его лице жила постоянная «глупая» улыбка (так по крайней мере описал ее отец). Грег внезапно начинал петь псалмы, читал мантры, сопровождая их «идиотскими» комментариями, но глубоких эмоций не выражал. («Словно его вычерпали напрочь, пустой внутри», – сообщил отец). Грег потерял всякий интерес к современности, был дезориентирован и… полностью слеп. В храме, что удивительно, не противились его уходу – видно, почувствовали, что его духовное восхождение зашло слишком далеко, и начали беспокоиться, видя его состояние.

Грега положили в больницу, обследовали и перевели в отделение нейрохирургии. Томография выявила огромную опухоль мозга, разрушающую гипофиз и прилегающий зрительный перекрест, охватывающую обе лобные доли мозга и растущую далее. Опухоль распространилась до височных долей и вниз до промежуточного мозга. Во время операции выяснилось, что опухоль доброкачественная – менингиома, но выросла она до размера небольшого грейпфрута или апельсина. И хотя хирурги смогли удалить опухоль почти полностью, им не удалось отвратить урон, нанесенный мозгу в процессе операции.

Грег стал не только слепым, но и серьезно покалеченным, неврологически и умственно. Произошла катастрофа, которую можно было избежать, если бы к его жалобам на ухудшающееся зрение прислушались раньше и показали врачу. Улучшения состояния Грега не ожидалось, и его перевели в Уильямсбридж, госпиталь для хронических больных. Тогда Грегу было всего двадцать пять. По приговору врачей, он был безнадежен.

Я впервые увидел Грега в апреле 1977 года, приехав в Уильямсбриджский госпиталь. Волосы на лице его отсутствовали, он вел себя как ребенок и выглядел младше своих двадцати пяти. Грег был толстым, похожим на Будду, с отсутствующим выражением на доброжелательном лице. Его слепые глаза бессмысленно ворочались в своих орбитах, когда он, не двигаясь, сидел в кресле-каталке. Ему не хватало естественности, он не инициировал контакта, а когда я с ним заговаривал, в ответ зачастую неслись ассоциативные потоки слов или отрывки стихов и песен. Между вопросами возникала глубокая тишина, если я не заполнял паузу; но если молчание затягивалось на минуту, он мог начать возносить Кришну или мягко бубнить мантры. Он все еще, как он сам сказал, был «абсолютно верующим, верным доктринам и целям своей общины».