Глупые игры... в Любовь (СИ) - Резниченко Ольга Александровна "Dexo" - Страница 19

Е-ха!

И вот очередной "трудодень" закончился.

Занятия на Эйземе больше напоминали ознакомление с "древними учениями", чем тот процесс познания, к которому я привыкла в школе или на Искье.

Академия друидов, мать их, не иначе.

Браво, что еще укрощению стихий не учат.

Отписанные часы в теплице закончились. Вчера последний раз была…

(последний? бррр… вы плохо знаете Жо; это Аско мог прощать, а тут еще, видимо, не раз влечу — и быть мне постоянным рабочим на "грядочках").

Торопливыми шажками в подвальчик, да так, чтобы никто не спалил: не охота выдавать тайное место.

Ужин (их дурная похлебка) пусть идет пропадом. Сегодня я буду упиваться тишиной и одиночеством.

Шарк-шарк-шарк. Еще один поворот, по темному коридору на ощупь — и родные ступеньки.

Стоп. Что это?

Тихий, робкий женский смех.

Нежный, ласковый бархат мужского…, родного, голоса.

Замерла. Замерла в оцепенении.

Боюсь пошевелиться.

Словно последняя мазохиста, внимаю каждому звуку. "Его" звуку. Едва дышу.

Жду.

… жду, но что? ЧТО Я ЖДУ?

Вдруг невнятный стук. Доля секунды — и Доминик уже стоял подле меня.

Неожиданно, беззвучно… из ниоткуда.

Глаза в глаза.

Застыла в ужасе (очи округлились, а легкие забыли дышать).

— И снова ты.

(тяжело сглотнула; молчу; испуганно, часто моргаю глазами)

Вдруг обнял за талию. Резко толкнул — и облокотил на стену (попытка отвлечь внимание?… мимо нас мышей проскочила какая-то девушка — я невольно провела ее взглядом и снова уткнулась ему в глаза).

— И что ты здесь искала?

(глубокий вдох; набралась храбрости)

— Уж явно не тебя.

— А мне кажется, что совсем наоборот. Только и ходишь за мной по пятам.

Нервно хмыкнула.

— Размечтался. Кому ты такой нужен?

— Тебе, — вполне серьезно выдал мне в лицо.

Вдруг прижался, нагло, дерзко, похабно притиснулся всем своим телом, грубо вдавив в стену.

(глупо, но все еще пытаюсь держать маску надменности, равнодушия, смеяться в лицо)

— И даже в кошмарном сне… такое счастье ненужно.

— Неужели? — его рука скользнула с талии вверх, бесстыдно проплыв по моей груди.

На мгновение замер, сжав до легкой боли, а затем продолжил движение (а я пытаюсь сдержаться, не дрожать, не выдавать свои чувства) — резкий рывок и сорвал нижнее покрывало вимпла, оголяя шею и грудь.

(дурное волнение, взрываясь в частом дыхании, шальном биении сердца, легкой дрожи, все же выдавало меня сполна)

Приблизился губами… вплотную, так чтобы слова обжигали дыханием кожу. Так, чтобы сильнее, нахальнее… заставлять меня дрожать.

— Я же чувствую, вижу, слышу… Ты — хочешь меня. Хочешь…

… Признайся.

Едкая надменная ухмылка (а сама едва не ною от жажды)

— Никогда.

— Признайся… — жарко, пошло прошептал мне на ухо, едва не касаясь губами. Едва не целуя; дразня, ДРАЗЯ и сводя с ума.

(нервно дернулась, попытка вырваться, но удержал)

Вдруг отстранился, ровно настолько, чтобы видеть мое лицо. Глаза в глаза. Ликующая улыбка плясала на его губах, предвещая недоброе.

— Признайся, птичка, и нам обоим будет приятно, — игриво вздернул бровкой, — гарантирую.

Ядовито рассмеялась в ответ (право, это были остатки сил, последняя желчь — я таяла в его объятиях, как лед на солнце).

— Малой ты слишком, чтобы быть в себе настолько уверенным. Тебе до моего Асканио… еще ой как далеко.

— Малой? — вдруг едко захихикал (и на мгновение отвел глаза). — К твоему сведению, сладкая, я старше твоего Аско почти на три века. Так что… кто еще кому в папеньки годиться.

(невольно рассмеялась)

— Так это ты — старый хрыч, выходит?

— Ах, ста-арый уже? — Улыбнулся в ответ. — Значит, то малой, то старый? Тебе не угодишь.

(странно было замечать такие перемены: казалось, будто мы никогда и не ссорились)

— Не угодишь, — игриво скривилась и, закатив глазки под лоб, загадочно закачала головой.

(а счастье, тупое, дурное счастье разливалось эйфорией в душе и теле, смывая прежние обиды)

— Так, может, проверим? — и вдруг резко дернул на себя, не двузначно намекая на близость.

— А, может, ты лапки свои уберешь?

(ведь нельзя, нельзя поддаваться влечению!!)

Неожиданно ступил шаг назад, повелительно, без права на сопротивление, обернул к себе спиной и снова вдавил в стену.

Я едва успела (инстинктивно) выставить руки, чтобы лицом не плюхнуться об камень.

Пошло прокатился руками по талии, спускаясь к бедрам.

— Пусти, — уже без ноток юмора прорычала я.

Не слушал. Еще сильнее прижимался, а руками блудил по телу.

— И где же твой пыл? Где сомнения? — вдруг задрал, нырнул под платье и ухватился уже за голую талию и снова притиснул к себе.

— Отвали, Доминик!

— Не рычи… — (глупые шуточки).

Нервно дернулась в попытке локтем засадить в грудь, но тот увернулся.

— Ох, а мне это нравится!

— Пусти!!

И снова рывок (видимо, тот намеревался что-то свое вычудить, а потому на меня не среагировал — невольно пошатнулись вбок). Попытка руками ухватиться за ступеньки и на четвереньках сбежать — тщетно. Оба завалились на лестницу.

— Не уйдешь, — игриво зарычал и обхватил поудобнее, дабы не улизнула.

— Пусти!

Вдруг грубо, больно дернул на себя и тут же разорвал на мне белье.

— ПУСТИ!!!!!!!!!! — отчаянно завопила я, предчувствуя, что не справиться. И снова рывок, и снова дергаюсь, вырываюсь, отбиваюсь. Глупые, тщетные попытки укусить до дикой боли, дабы разжал хватку.

Покрепче обняв за талию, приподнял и тут же перевернул к себе лицом. В миг раздвинул ноги и протиснулся между ними, заставляя меня себя обнять.

— ПУСТИ, БЕЛЬЕТОНИ! ПУСТИ!

Я НЕ ХОЧУ!

ПУСТИ!

МОЛЮ!!!

— Не сопротивляйся, — впился похотливым поцелуем в шею, медленно спускаясь к груди (насколько позволял вырез платья).

— ПУСТИ-И!!!!!!!!!!!!!!!!!!! — жалобно запищала я, с последних сил, уже захлебываясь слезами.

А в голове…

поплыли кораблики.

Обрывки фраз. Калейдоскопы ПРОШЛОГО.

ТУПОЕ ДЕЖА ВЮ.

М а — н ю.

Поцелуи доныне любимого ВНОВЬ превращаются в АД.

И снова я умираю от ужаса. И снова дрожу от страха и боли.

— Пусти, пусти, пусти… — шептала я машинально уже, в своем далеком, больном дурмане.

Тогда, тогда как…

… Доминик давно перестал меня мучить. Жадно обнял, прижал к себе, как маленькую… пытаясь успокоить, и тихо, испуганно что-то шептал.

— … Извини.

Извини.

Я не хотел.

Извини…

Прости… я перегнул палку…