Такая работа - Демьянов Сергей - Страница 60

• Предыдущая
• 60/108
• Следующая

Наверное, я закричал. Во всяком случае, кто-то это точно сделал, а кроме меня, некому было. В кармане хрустнуло, и святая вода впиталась в подкладку куртки. Гранаты на крайний случай? Ну да, конечно. Хрен мне, а не запас оружия.

Мартынов взвизгнул по-бабьи, шарахнулся назад. Но меня не отпустил. Он был немертвым два, может быть, три месяца, и святая вода на него все еще замечательно действовала. Он боялся ее. Вот только ослушаться маменьки он боялся еще больше.

Я не хотел знать, как она этого добилась. Совсем не хотел.

Она развернулась, и это тоже не было человеческим движением. Люди не скользят вот так — всем телом, касаясь паркета только кончиками пальцев, если не танцуют.

— Нам всем нужна уверенность в том, что наши близкие не подведут нас, — проговорила она, устраиваясь в кресле у дальней стены. Взгляд ее был направлен на вампира с волосами цвета ржавчины. Очень красноречивый взгляд. — Мы хотим знать, что они будут играть на нашей стороне, какими плохими бы мы ни были. Что они примут нас и одобрят то, что мы делаем. Но не у всех есть сила, чтобы этого добиться. Это очевидно.

Я промолчал. Мне не нравилось, когда Рашид пытался втюхать мне свои очевидныевещи, но он хотя бы был человеком.

— Тебя плохо учили быть вежливым со старшими, мальчик, — добавила Рамона. — Придется мне этим заняться, раз уж я нашла ключик к твоему сердцу. Никто не покупается на иллюзии, если ему не нужно то, что они изображают. Подумай об этом, глупый наглый мальчик. Подумай об этом.

Спасибо, в другой раз.

Дома, на кухне.

Непременно.

— Мы вот так и будем разговаривать о делах? — спросил я.

Не то чтобы я всерьез думал, что она отзовет Мартынова и предложит мне стул, но молчать дальше как-то невежливо получалось. К тому же у меня спину начало сводить.

— Я не позволяла тебе говорить, мальчик, — сказала Рамона, сохраняя на лице благожелательную улыбку.

Мартынов дернул вверх мою завернутую за спину руку. Легонько, без особого садизма и с тем же скучающим выражением на лице. Я взвыл.

Сделать человеку больно не так сложно. И это было бы не так плохо, если бы не существовало людей, готовых пойти дальше. Гораздо дальше. Некоторые считают, что сломанная рука оппонента — отличный аргумент в любом споре. Даже тот, для кого просто боль недостаточно убедительна, станет гораздо сговорчивее, увидев, к чему может привести излишняя принципиальность.

Проблема заключалась в том, что мое упрямство, кажется, было сильнее моего инстинкта самосохранения. Если бы рядом со мной сейчас оказался психоаналитик, я непременно поговорил бы с ним об этом, потому что меня это беспокоило.

— Если бы ты проявил больше уважения к маме, тебе не пришлось бы сейчас испытывать боль, — промурлыкал Мартынов, почти коснувшись губами моего уха.

— Почисти зубы, гомик вонючий, — процедил я.

И приготовился к новой вспышке боли. Сейчас я был практически уверен, что Мартынов не рискнет сломать мне что-нибудь без приказа, но пропустить мимо ушей оскорбление он бы не смог. То, что вампиры мертвы, еще не делает их хладнокровными существами.

— Я научу тебя быть вежливым, — прошипел Мартынов сквозь зубы и ткнул пальцем мне под лопатку. Мышцу мгновенно свело. Это было так больно, что я с трудом мог дышать, но, по крайней мере, он ничего мне не сломал. Уже неплохо. — Ты все понял, сукин сын? — спросил он.

Я попытался кивнуть. От этого у меня свело еще и шею. Честно, я совершенно не хотел злить его, но иначе у меня почему-то не выходило. Так уж ложились фишки.

— У меня есть сюрприз для тебя, чачо, — сказала Рамона.

— Терпеть не могу сюрпризы, — отозвался я.

— Ничего, милый. — Она усмехнулась. — Этому сюрпризу тебе придется обрадоваться. Ты даже не представляешь, с какой любовью я готовила его для тебя.

С любовью?

Очень мне не понравилось, как она это сказала. У нее в одно безобидное слово получилось поместить больше крови и боли, чем у некоторых — в книгу о средневековых пытках.

И в этот момент я почувствовал еще кое-что.

Кто-то стоял за дверью и ждал, что ему позволят войти. Ощущение было, как будто я паутину лицом поймал — так иногда бывает, когда бежишь по лесу. Я дернулся и заставил нас с Мартыновым развернуться. Это стоило мне еще одного синяка на спине. Плевать. От синяков не умирают.

Одна из вошедших была изящной, тонкой в кости брюнеткой, немного похожей на Лив Тайлор. Во всяком случае, губы у нее были такие же красивые.

— Мы опоздали, мама, прости, — сказала она. — Ника очень медленно просыпалась.

— Я не сержусь на тебя, дорогая, — мягко ответила Рамона. — Вы вовремя.

Улыбка у нее была как прочерк ястребиного крыла над головой кролика. Чертовски удачный сюрприз, ничего не скажешь.

Второй была Вероника.

У меня куртка промокла изнутри. Мне только что прокомпостировала мозги древняя нежить. Недавно обращенный вампир заломил мне руки за спину. И даже пистолета под рукой не было. Самый подходящий видок, чтобы столкнуться с бывшей женой.

Я выглядел как дерьмо, но это было еще не самое худшее. Гораздо неприятнее, что теперь я и чувствовал себя как дерьмо.

Бывает так, что ваш близкий человек умирает. Это горько и несправедливо, но даже после этого вы можете попытаться жить дальше так, как будто все в порядке. Некоторым это удается. Бывает и так, что ваш близкий человек становится вампиром. Это почти то же самое, за исключением того, что мертвец ходит и говорит.

И хочет вас убить.

Почти всегда хочет.

Пять лет назад я выкинул Веронику из своей жизни и с тех пор надеялся больше никогда не видеть. Я переехал. Навесил на дверь целый набор разнообразных замков. Провел несколько последовательных защитных ритуалов. И приучился перед сном класть оружие так, чтобы до него легко было дотянуться. Дома мне было чем ее встретить.

Я должен был подумать об этом прежде, чем приходить сюда. Знаете, вероятность встретить вампира в гнезде вампиров очень высока. Была только одна причина, по которой я это прощелкал. У всех нас есть вещи, о которых мы стараемся не вспоминать, пока это возможно. Они просто выпадают у нас из головы, как ключи из кармана. Иногда это бывает ерунда, вроде необходимости позвонить человеку, который вам очень не нравится.

Но чаще дела обстоят намного хуже. Примерно как у меня. Чем гаже, больнее и постыднее то, что прячется в вашей памяти, тем упорнее вы стараетесь не обращать на это внимания. Просто потому, что у вас плохо получается с этим жить.

Вероника смотрела на меня, насмешливо скривив рот. Это ее не портило. Такое лицо в принципе довольно сложно испортить дурацкой гримаской. В правой руке моя бывшая жена держала мой мобильник. Это выглядело так, словно она сама его украла, но я знал, что этого быть не могло. Если бы она залезла ко мне в карман, я бы это и во сне почуял.

— Поговори со своим мужем, дитя, — сказала Рамона. — Может быть, так он поймет, что послушание — это выгодно.

Сейчас ее голос шелестел мертвыми листьями, медленно опускающимися на холодную землю. Вероника скользнула ко мне, расстегнула молнию на моей куртке и прижалась всем телом. Так, что я ощутил ее соски. Ее окутывал душный запах пудры, от которого у меня зачесалось в носу. Тонкий аромат начинающегося разложения под ним едва угадывался.

Любопытно. Похоже, ей давно не приходилось питаться.

— Как я рада, что ты пришел, дорогой, — прошептала она. — Чего бы тебе хотелось сегодня?

Лучшее, что она могла сделать для меня, — это оставить в покое. Интересно, что получится, если я чихну прямо ей в волосы?

— Как обычно, — ответил я. — Чтобы тебя не было. Это возможно?

— Ты боишься меня, любимый. Именно поэтому ты говоришь мне такие злые и несправедливые вещи. А ведь это я сделала тебя таким, какой ты есть. — Ника улыбнулась, показывая, что не сердится на меня. — Я подарила тебе этот прекрасный новый мир, о котором ты даже не узнал бы без моей помощи.

• Предыдущая
• 60/108
• Следующая