Битва за любовь (Запах серы) - Гэблдон Диана - Страница 52

• Предыдущая
• 52/94
• Следующая

— Может, ребенок идет ягодичками? — решилась я задать вопрос, хоть и боялась задеть профессиональную гордость опытной повитухи.

Но мистрисс Мартинс такое предположение не обидело; морщинки между бровей углублялись при каждом взгляде на исстрадавшуюся роженицу.

Едва ослабела следующая схватка, мистрисс Мартинс отбросила простыню, подняла ночную рубашку и принялась за дело. Быстрыми, искусными пальцами она нажимала тут и там на огромный бугор живота. Казалось, эти прикосновения сами по себе вызывают новые приступы — во всяком случае, во время очередного неумолимого наступления боли ощупывание стало невозможным. Мистрисс Мартинс слегка отступила от кровати и, механически притопывая ногой, смотрела, как корчится Дженни. Та вдруг ухватила простыню и разорвала ее с резким треском. Это словно бы послужило сигналом для мистрисс Мартинс — она вернулась к кровати и обратилась ко мне:

— Уложите-ка ее на спину, милочка.

На вопли Дженни она попросту не обращала внимания, и я подумала, что уж к чему-чему, а к воплям она привыкла. При следующем расслаблении акушерка приступила к действию. Нащупав ребенка сквозь утратившие на время напряженность стенки матки, она попыталась повернуть его. Дженни закричала и рванулась из моих рук — началась очередная схватка.

Мистрисс Мартинс сделала новую попытку. Еще. И еще. И добилась успеха: внезапное и необычное движение, бесформенный выступ повернулся под руками акушерки. Тотчас же изменились и очертания живота Дженни — дело явно шло к завершению.

— Тужься.

Дженни повиновалась, а мистрисс Мартинс опустилась на колени возле кровати. Как видно, она углядела серьезное продвижение, потому что поспешно вскочила на ноги и схватила бутылочку, оставленную ею на столике, когда она только пришла. Она вылила из бутылочки себе на пальцы немного жидкости, похожей на какое-то масло, и начала осторожно втирать ее Дженни между ног. Дженни завопила, протестуя против этих прикосновений, потому что боль возобновилась, и мистрисс Мартинс убрала руку. Но вот роженицу снова отпустило, и мистрисс Мартинс возобновила массаж, что-то мурлыкая на ухо своей пациентке, убеждая ее, что все хорошо… отдохни немного… а теперь… тужься!

Во время следующей схватки акушерка положила руку Дженни на живот и сильно надавила вниз. Дженни закричала, но мистрисс Мартинс на этот раз не убрала руку, пока схватка не завершилась.

— В следующий раз нажимайте вместе со мной, — сказала мне акушерка. — Уже совсем близко.

Я наложила свои руки поверх рук мистрисс Мартинс, и по ее знаку мы поднажали вместе. Дженни с глубоким, победным стоном натужилась — и между ног у нее показалась скользкая маленькая макушка. Дженни уперлась ногами в матрас, натужилась еще раз — и Маргарет Элен Муррей выскочила на белый свет, словно смазанный маслом поросенок.

Немного погодя, кончив вытирать улыбающееся лицо Дженни влажным платком, я выглянула в окно. Время близилось к закату.

— Со мной все хорошо, — сказала Дженни. — Просто отлично.

Широкая улыбка, которой она приветствовала явление на свет своей дочери, сменилась иной — менее сияющей, но умиротворенной. Она подняла еще неуверенную руку и взяла меня за рукав.

— Пойди скажи Айену, — попросила она: — Он будет волноваться.

На мой взгляд, все выглядело иначе. Сцена в кабинете, где уединились Айен и Джейми, напоминала преждевременную попойку по случаю торжественного события. Пустой графин в окружении нескольких бутылок стоял в буфете, а в комнате витало мощное облако алкогольных паров.

Гордый отец, по-видимому, выбыл из игры, опустив голову на письменный стол лэрда. Сам лэрд был еще в бодрствующем состоянии, хоть и с затуманенным взором; прислонившись к стене, он мигал глазами, как сова.

Разгневанная, я решительной поступью подошла к письменному столу, схватила Айена за плечо и начала грубо трясти, не обращая внимания на предупреждение Джейми, который выпрямился и произнес:

— Саксоночка, подожди…

Айен был не вполне в отключке. Он неохотно поднял голову и обратил ко мне застывшее, напряженное лицо с унылыми жалкими глазами. Я вдруг поняла, что он подумал, будто я пришла сообщить о смерти Дженни.

Я ослабила хватку и ласково похлопала его по плечу.

— С ней все хорошо, — сказала я мягко. — У тебя родилась дочь.

Он снова уронил голову на руки, и я отпустила его; его худые плечи содрогались, и Джейми гладил его по спине.

Страдальцы ожили, привели себя в порядок, и семьи Фрэзеров и Мурреев собрались в комнате Дженни на праздничный ужин. Маленькая Маргарет, приведенная в полный порядок и завернутая в небольшое одеяльце, была вручена отцу, который принял своего нового отпрыска с выражением блаженной почтительности.

— Здравствуй, маленькая Мэгги, — прошептал он, тихонько дотрагиваясь кончиком пальца до крошечного носика.

Новорожденная дочь, ничуть на взволнованная знакомством, открыла глаза, сосредоточилась, выпрямилась и написала папаше на рубашку.

После короткой и веселой суматохи, вызванной этим недостатком хороших манер, маленький Джейми сумел улизнуть из-под надзора мистрисс Крук и прыгнул на кровать к матери. Дженни негромко вскрикнула от боли, но протянула руку и привлекла мальчика к себе, махнув мистрисс Крук, чтобы она не забирала его от нее.

— Моя мама! — заявил он, прижимаясь к ней.

— Конечно, чья же еще? — согласилась она. — Иди сюда, малыш.

Она обняла его, поцеловала в макушку, и мальчик, успокоившись, прильнул к ней. Дженни погладила сына по головке.

— Положи головку вот сюда, — сказала она. — Тебе пора спать. Ложись.

Умиротворенный ее присутствием, мальчик засунул в рот большой палец и уснул.

Когда пришел его черед подержать на руках новорожденную, Джейми проявил примечательные способности, уложив крохотную пушистую головенку в ладонь, словно теннисный мячик. Казалось, он неохотно вернул малышку матери, и Дженни прижала дочку к груди, что-то нежно ей напевая.

Мы наконец вернулись к себе в спальню, которая была такой тихой и пустой по сравнению с трогательной семейной картиной, только что оставленной нами: Айен стоит на коленях у постели жены, положив руку на маленького Джейми, а Дженни баюкает новорожденную. Лишь теперь я поняла, до какой степени я устала: почти двадцать четыре часа прошло с того времени, как Айен разбудил меня.

Джейми тихонько затворил дверь. Не говоря ни слова, подошел сзади ко мне и начал расстегивать платье. Его руки обвились вокруг меня, а я с благодарностью оперлась на него. Он наклонился поцеловать меня, я повернулась и обняла его за шею. Я чувствовала не только усталость, но также нежность и печаль.

— Может, оно и к лучшему, — медленно проговорил Джейми, обращаясь как бы к самому себе.

— Что к лучшему?

— Что ты бесплодна.

Лицо мое было спрятано у него на груди, но он должен был ощутить, как я напряглась.

— Я узнал об этом давно. Джейлис Дункан сказала вскоре после нашей свадьбы. — Он ласково погладил меня по спине. — Вначале я огорчился, но потом начал думать, что это к лучшему. При нашей жизни нам было бы очень трудно с ребенком. А теперь… — Он слегка вздрогнул. — Теперь я даже радуюсь этому, я не хотел бы, чтобы ты так мучилась.

— А я бы не возражала, — после долгого молчания сказала я, думая о круглой пушистой головенке и крошечных пальчиках.

— А я возражаю. — Он поцеловал меня в макушку. — Я видел лицо Айена, оно было такое, словно его собственная плоть разрывается, когда кричит Дженни. — Мои руки лежали у него на спине, трогая жесткие рубцы. — Сам я могу вынести боль, свою собственную, но не мог бы вынести твою. Для этого потребовалось бы куда больше сил, чем есть у меня.

Дженни быстро оправилась после рождения Маргарет и настояла, чтобы ей позволили спуститься вниз на другой день после родов. Под совместным нажимом Айена и Джейми она с неохотой согласилась не заниматься никакой работой, а только наблюдать за всем и отдавать распоряжения с широкого дивана в гостиной, где она устроилась, поставив рядом колыбельку Маргарет.

• Предыдущая
• 52/94
• Следующая