Молочные реки - Колесникова Наташа - Страница 16

— Да и Тамара молчать не станет, если припрут, она ж истеричка! — выпалил Роман.

— То-то и оно, — покачал головой Пустельга. — То-то и оно, Рома. Большие проблемы у нас начнутся. И это еще слишком мягко сказано. — Посмотрел на мускулистого парня и неожиданно жестко сказал: — Славу в машину — и смотреть за журналистом. Скорее всего он поехал в редакцию. Ты сам — на связи, если Пономарев решится…

— Я думаю, решится, — осмелился перебить шефа Роман. — Там ее достать проще.

— Поедешь следом. Деньги, спецтехнику и удостоверения получишь сейчас. С билетом решим вопрос за минуту.

— Понял, шеф! — отрапортовал Роман, довольный тем, что поедет в Сочи, но еще больше — что принимал участие в мыслительном процессе шефа, прямо-таки доктором Ватсоном себя почувствовал! Приятно.

Когда он вышел, чтобы немедленно отправить Славу следить за Пономаревым, Пустельга подпер щеку ладонью, злобно прищурил глаза.

Она что, совсем дура, эта Тамара? Вздумала использовать его в своих играх? Да нет, не дура, в свое время удачно воспользовалась связями своего первого мужа, конъюнктурой, раскрутила свой салон. Где надо, и тело свое использовала не задумываясь. Выходит, почувствовала себя крутой бабой. Решила, что все можно? Такую даму, как Сергиенко, спровоцировать на разрыв с мужем, своему, отставленному, намекнуть, что в его проблемах виновата досужая подруга и некий сыщик… «А не слишком ли много ты берешь на себя, уважаемая Тамара? Так ведь и обидеть человека можно!»

Через три часа Роман пришел с очередным докладом. Он уже получил из сейфа и со склада все, что было нужно на случай внезапной командировки.

— Виталий Максимович, после редакции городской телекомпании Пономарев недолго пробыл дома, собрался, поймал такси и направляется в сторону вокзала.

— Вот дурак! — в сердцах сказал Пустельга. — На свою жопу приключения ищет! Давай, Роман. Олег тебя доставит, о билете я уже позаботился, но не заказал. Постараюсь выяснить, на какой поезд сумел достать билет журналист, тебе будет на тот же, но в соседнем вагоне. Лишний раз на глаза ему не попадайся, но в Сочи из поля зрения не выпускай. Если что-то случится — звони немедленно. Если у нас тут возникнут проблемы — я тебе сообщу. Вопросы есть?

— Никак нет, шеф!

— Ну, с Богом!

Пустельга встал из-за стола, похлопал Романа по плечу, развернул его к двери и легонько толкнул в спину. Парень стремительно вышел из кабинета. А чего ж ему не спешить? Не в сложноподчиненную Адыгею едет, в Сочи!

А этот Пономарев и вправду дурак! Подкинул проблем, черт бы его побрал. Нужно просчитать, что конкретно может предпринять Елена Сергиенко против него, и попытаться смягчить удар. Вот кто действительно умная баба, и уважают ее в Плавнинске почти все, даже бандиты. Нужно, а тут этот телеидиот со своими комплексами вылез! Отвлекает внимание! Того и гляди совсем что-то ужасное сотворит.

Второй раз за время своей частной деятельности Виталий Максимович пожалел о содеянном. Первый раз — когда осрамил перед солидной бизнес-леди никчемного мужа, мелкого сотрудника городской администрации. Потом оказалось, что дама — только подставное лицо, а муж ее — большой человек в сфере теневого бизнеса, в котором участвовали очень высокие городские начальники. Дорого ему стоило тогда прощение! Теперь вот опять жалеет, что взялся выполнить пожелание Тамары Бондарчук.

Елена приехала в Сочи поздно вечером. Не такой уж далекий путь до главного курорта страны — семь часов на скором поезде. Она даже постельное белье не стала брать. В двухместном купе ее соседкой была глупая московская барышня с не менее глупым именем Анжелика, жена какого-то столичного бизнесмена. Уши прожужжала, что до Ростова с ней ехала какая-то жуткая старуха, ни поговорить, ни выпить, хорошо, что в Ростове сошла, до Плавнинска ехала совсем одна, немного выпила виски без содовой. Все дамы предпочитают ликер, но она не хочет быть похожей на всех, обожает виски «Джим Бим», темный. И теперь хочет угостить новую соседку, наконец-то вполне нормальную. Кстати, она едет в «Жемчужину». Елена ответила, что у нее номер в «Виктории», она там уже была — сервис не хуже, чем в «Жемчужине».

Выпили виски, закусили копченой курицей из припасов Анжелики (Елена не взяла с собой еды, ехать-то недолго, перекусить и в ресторане можно). Мало-помалу опорожнили наполовину бутылку виски, и Анжелика уже не казалась глупой болтушкой, как говорится, зацепились языками и не заметили, как желтые поля, огороженные ровными рядами посадок (Анжелика называла их лесополосами), сменились горными пейзажами, а там и рокот морских волн заплыл в отрытое окно купе. Елена и сама стала не менее глупой, разоткровенничалась с Анжеликой, а та лишь ахала да охала, но в конце концов сказала почти то же, что и сама Елена совсем недавно говорила Тамаре:

— Ну и что, Ленка? Подумаешь, бегал к другой. Если тебе с ним хорошо, сама же сказала — готовит замечательно, так чего тебе надо? Я, например, поначалу устраивала истерики своему, когда поздно возвращался домой, когда чужими духами несло от него. А потом поняла — а на хрена мне все это нужно? Живу как хочу, дети в порядке. Ну и ладно.

— Нет, Анжелика, я не могу простить измены.

— А это измена? Подумаешь, переспал с другой бабой! Ну и что? Его от этого меньше стало? К тебе стал относиться как пустому месту? Нет, ну и не бери дурного в голову. Сама оторвись на полную катушку в Сочи и живи с мужем нормально.

— Как после такого можно жить?

— Господи! — простонала Анжелика. — Ты на них посмотри! Ревнивые донельзя, а на самом деле? Газманов встречался с дамой, потом она вышла замуж за Мавроди. Ну уж не в ладушки они играли по ночам, верно? А когда Мавроди исчез, Газманов опять ее нашел, вроде бы жениться собирается. И не ревнует.

— Откуда ты это знаешь?

— Слухи, моя дорогая. А этот француз, Перес, кажется… собрался жениться, познакомил невесту с Депардье, а тот взял и увел ее. Трахал как хотел, он же звезда, а потом бросил. И этот Перес тут же на ней женился. И счастлив! Чё ж они все, такие ревнивые, такие суровые — не прощу, никогда! — не особо и ревнуют своих баб, а?

— Это другие отношения, у актеров переспать с другой вроде бы даже нормально. Они ж в постельных сценах снимаются запросто и голыми бегают перед публикой запросто. А у нас другое.

Анжелика плеснула в стаканы виски, усмехнулась.

— Ленка! У нас то же самое, хоть мы голыми перед публикой не бегаем. Главное — в семье человек или нет. Если в семье, но где-то согрешил по пьяне — одно дело. Если намылился к другой — совсем другое. Твой намылился?

— Нет, но я его сама «намылила».

— Дура! Мужик классно готовит, классный энергетик, в постели хочет тебя. Что еще надо? Думаешь, найдешь другого, он будет идеал? Да нету таких! Я вот еду сама, дети с гувернанткой, муж трудится в фирме, найду себе качка на пару недель или даже пару качков, а вернусь — буду любить мужа еще сильней, чем раньше.

Елена понимала, что в словах Анжелики есть своя правда, но у нее была своя. В Сочи они простились, договорившись созвониться и встретиться, обменялись номерами мобильников.

Ох, Сочи! Даже после южного Плавнинска это что-то невероятное. Пальмы, магнолии, терпкий аромат близких гор и близкого моря. Все это смешивалось в сознании, создавая ощущение невероятного блаженства. А когда у тебя на душе кошки скребут, совсем непонятное ощущение странного блаженства. Спасибо Анжелике, ее виски и душеспасительные речи нивелировали этот контраст между настроением и ощущением Сочи.

Она взяла такси, это было совсем просто — на площади у железнодорожного вокзала Сочи дежурило много таксистов и еще больше частников, — поехала в свою гостиницу. По дороге остановилась, купила бутылку ликера, чувствуя, что после всего пережитого ей вряд ли удастся уснуть.

В одноместном гостиничном номере она приняла душ, вышла на лоджию. Приятный рокот близких морских волн ласкал слух. А воздух был сказочно ароматен! Так бы и стояла на лоджии и дышала бы этим воздухом! Если бы не черные мысли.