По следу невидимки - Кузнецова Наталия Александровна - Страница 14

• Предыдущая
• 14/30
• Следующая

— Да? — удивился Василий. — А я тетю Маню вчера почему-то не видел. Куда ж пес мог подеваться?

— Наверное, его снова украли.

— Украли? В нашей-то деревне, где все на виду? Куда его спрячешь? — хмыкнул мужик. — И кому он там сдался?

Дверь его квартиры открылась шире, и на пороге появилась толстая блондинка с недовольным лицом.

— Картошку не забудь помешать, — обратилась она к мужу и ушла, помахивая кошелкой, в которой что-то звенело.

Поняв, что они приехали зря и она теперь весь день будет зевать от недосыпа, Лешка вдруг жутко разозлилась.

— Если бы не вы, Банг сейчас бы дома жил. И никто бы его на цепи не держал. Вы что, не знаете, что догов на цепь не сажают? — накинулась она на мужика.

— На что ж они тогда нужны, как не дома охранять?

— Для любви. И верности. Да только вам этого не понять.

— Вы его точно никому не продавали? — на всякий случай уточнил Ромка, дабы окончательно убедиться в невиновности Василия. — А то мы и пожаловаться можем.

— Идите! Жалуйтесь! Хоть папе римскому, — озлобился мужик. — Ниже должности мне не дадут, а в тюрьму за собаку не посадят. Что-то я о таком никогда не слыхал!

— И жаль, что не посадят!

Внезапно из кухни потянуло горелым луком. Василий принюхался.

— Ах, что б вас! Картошка! — И, не закрыв дверь, кинулся к плите.

— Рома, я верю, что он не увозил Банга. Ты что, забыл о другой тачке, которая там проезжала? — прошептала Лешка.

— Все я помню! — ответил Ромка и ринулся за Василием. Лешка побежала следом.

Появившись на чужой кухне, Ромка сменил агрессию на миролюбие:

— А у кого есть голубая «семерка»?

— Я почем знаю, у кого, — проворчал мужик, огромным ножом разгребая подгорелую картошку. — У меня точно нет, «Москвич» паршивый только, и тот почти развалился. Бензина сколько вчера потратил! И вообще валите отсюда, видите, из-за вас все сгорело.

— Форточку надо открыть, — посоветовала Лешка и двинулась к окну. А у подоконника вдруг замерла.

— Без тебя разберусь, — буркнул Василий. — Уходи, я сказал!

— Ладно, до свидания.

Лешка взяла брата за руку и потащила к двери. Выйдя из подъезда, она обогнула дом и подвела его к окну кухни, за которым Василий все еще возился со своей картошкой.

— Смотри! — Кивком головы она указала на окно.

— На что? — не понял Ромка, уставившись на грязное стекло. Занавески были раздвинуты, между ними торчала пожухлая герань с тремя алыми цветочками.

Лешка ткнула пальцем в правый угол. Ромка пригляделся. На подоконнике стояла чашка, вернее, пиала белого цвета с красным орнаментом.

— А вдруг она из коллекции Матвея Юрьевича? Ты помнишь, как он нам о восточном ассортименте рассказывал? Посмотри на эти узоры! Я таких никогда не видела. Слушай, неужели Василий и есть вор?

— Сомневаюсь. По-моему, это самая обыкновенная пиала. — Увидев, что Василий вышел из кухни, Ромка ткнулся в окно носом. — Какая-то она некрасивая. И не новая. И потом, стал бы он украденную вещь на подоконник ставить, чтобы ее все видели?

— А кто видит? Я случайно заметила.

— Ну ладно, проверим твою версию.

Ромка вынул из кармана мобильник и бормоча: «Засниму-ка я и улику, и подозреваемого», навел его на пиалу, а потом дождался, когда в кухню войдет Василий, и сфотографировал и его тоже.

На уроках и Ромка, и Лешка сидели как на иголках, а потом понеслись домой разглядывать снимки на компьютере. Затем они их распечатали, и Ромка долго рассматривал самый лучший, хорошо увеличенный фрагмент фотографии, на котором сквозь грязное стекло тускло светилась поцарапанная чашка без ручки.

— И кому такая бесполезная вещь нужна? Да чтоб еще из-за нее на преступление идти? — искренне удивлялся он. — Мало их везде продается? То ли дело моя большая кружка с Попкой на боку! Нет, это точно не антиквариат.

Лешка тоже засомневалась:

— И все-таки давай покажем ее Матвею Юрьевичу. Мало ли что.

В палате у Кузнецова они снова появились втроем.

— Здрасьте. Это ваша чашка? — без предисловий спросил Ромка, протянув новому знакомому свежие фотографии.

Реакция коллекционера была мгновенной:

— Моя! Эта пиала — редкий экземпляр. Другую такую не найти. Откуда у тебя этот снимок? Где она находится?

— Вы только не волнуйтесь, — сказал Ромка, заметив, что у Матвея Юрьевича слегка дрожит рука, и подал ему другие снимки: со стоящим у плиты Василием. — Она стоит на окне вот у этого человека.

— Противный, правда? — перебила его Лешка, опасаясь, что брат начнет рассказывать, как и почему они познакомились с Василием, и нечаянно проговорится о Банге. — Мы к нему случайно зашли.

Сощурившись, потомок знаменитой династии вгляделся в фотографию:

— Знакомое лицо. Кажется, я его где-то видел. И не раз. Вот только где? Нет, не помню. Теперь весь день буду думать. И попробую связаться со следователем, который ведет мое дело. Неужели это и есть грабитель? И все остальное у него тоже?

— Мы должны сами доказать, что Василий — преступник! — покинув палату, воскликнул Ромка. — Эй, люди, давайте прямо сейчас снова к нему пойдем, потребуем отдать коллекцию или хотя бы заставим признаться, куда он ее дел. Припрем к стенке — он и расколется. И ничего он нам, всем троим, не сделает!

В который раз узрев перед собой знакомые и порядком надоевшие ему лица, Василий хотел сразу захлопнуть дверь, но Ромка ткнул в него, как пистолетом, своим телефоном, и заявил:

— Следователь уже в курсе. И мы тоже можем немедленно позвонить в милицию. Рассказать кое-что.

— Обрыдли вы мне! — пахнув перегаром и помойкой, заорал Василий. — Повадились! Ну что вам еще надо? Сказал же, что не нарочно ловил этого кобеля! Не знал, что он чужой, и где он теперь, понятия не имею!

— И вы хотите сказать, что никогда не видели Матвея Юрьевича Кузнецова? — с ехидством спросил Ромка.

— Какого еще Кузнецова? Того, что в больнице, что ль? Георгий мне о нем сказал, но сам я его никогда не видел. Я на этом участке недавно работаю.

Ромка усмехнулся.

— Значит, не видели того, кого обокрали?

Василий от возмущения поперхнулся и затряс головой:

— Ты что, малец? Это кого ж я обокрал, скажи? Сроду воровством не занимался!

— Да? — Ромка сочувственно покивал головой. — А что ж тогда у вас на окне стоит?

— На каком еще окне?

Оттеснив Василия в сторону, Ромка бесцеремонно протопал по немытому полу в кухню, миновал заляпанную газовую плиту и ткнул пальцем в пиалу на подоконнике.

— А это что?

Хозяин квартиры вытряхнул из пиалы окурок и оглядел ее со всех сторон.

— Старая чашка, и что?

— А откуда она у вас?

— Нашел. Она что, тоже ваша?

— Где нашли, хотелось бы знать?

— Как где? В мусоре. Я ж из того дома мусор выношу. — Василий показал рукой на дом, где жили Арина и Матвей Юрьевич.

— Как выносите? — не понял Венечка.

— А так. Из мусоропроводов. Вы думаете, он оттуда сам испаряется? Нет, приятель, чтобы его там не было, потрудиться надо. А потому валите отсюда. Раз ее выкинули, значит, она никому не нужна. Или ее тоже, как и пса, на время погулять отпустили?

Василий, оказывается, умел шутить, и Ромка почему-то снова ему поверил. Также до него дошло, отчего от мужика вечно несет помойкой.

— А когда вы ее там нашли? — миролюбиво спросил он.

— Давно. Уж и не помню, когда. Еще раньше, чем с кобелем вашим связался. Принес, на окно поставил и забыл про нее.

— Эта пиала из коллекции Матвея Юрьевича Кузнецова. Она очень дорогая. Его недавно обокрали, и он из-за этого даже в больницу слег, — принялась объяснять Лешка.

— Это я уже слышал. Но чашку ваш Кузнецов сам выбросил. Видите, она надбитая? Не вор я, ясно? — повторил мусорщик.

— Она и такая представляет собой большую ценность. И кто-то ж ведь его обокрал, — не сомневаясь больше в правдивости Василия, задумчиво проговорил Ромка. — Отдайте ее нам, мы отнесем ее Матвею Юрьевичу.

• Предыдущая
• 14/30
• Следующая