Ушелец - Андерсон Пол Уильям - Страница 10
- Предыдущая
- 10/44
- Следующая
— Чудесно, если правда, — вымолвил наконец Ван. По-английски он говорил довольно сносно, с легким акцентом. — Извините, конечно, но сколько у нас было неоправдавшихся надежд. Сигманец поначалу всегда вроде бы готов сотрудничать, но не проходит и часу, как он надолго исчезает, а потом и вовсе не желает видеть нас несколько дней.
— Точно, — поддержала Ивонна. — У меня был целый час. И впервые, как я уже сказала, результаты обнадеживают. Он воспринимает слово в ассоциации с картинкой и повторяет его, если ему эту картинку показать. Такое впечатление, что раньше он пытался научить нас словам своего языка, но быстро отказался от этой идеи, когда мы проиграли ему эти фонемы на своем звукосинтезаторе. А наши попытки предложить звуковой или визуальный код оказались еще более печальными. Я же… — Ивонна оборвала себя на полуслове. — Погодите! Он возвращается! Вы все увидите сами.
Сигманец притащил какой-то переливающийся яйцевидный предмет и укрепил его на стойке у стены купола.
— Я уже видел эту штуку, — заметил Ван. — Но очень недолго. Полагаю, это записывающая аппаратура.
— Похоже, он намерен установить с нами обратную связь. Ведь теперь, когда мы вплотную подошли к разработке общего языка, ему тоже нужно что-то записывать.
Ивонна с сигманцем снова принялись за работу. Ван Ли не двигался и просто завис, наблюдая за происходящим. Вообще говоря, ничего особо драматического не происходило: обмен звуками, женщина показывает картинки, сигманец проецирует нечто похожее (так живопись Давида можно было узнать в полотнах Ван Гога) — и при всем при том происходящее было воистину достойно высокой драмы!
Часа через два сигманец, видимо, устал и сделал перерыв. Ивонна не возражала. Она была как выжатый лимон. Забравшись в санитарную кабинку, она разделась, обтерла тело губкой и переменила белье. Выйдя из кабинки, она увидела, что Ван уже раскрыл ящик со съестными припасами и разогревает пищу. Он протянул Ивонне фляжку с горячим кофе.
— Спасибо.
Несколько глотков согрели ее и сняли напряжение. Она широко потянулась.
— Жаль, что тут нет шампанского, — мягко улыбнувшись, заметил Ван.
— О, я почти не пью. Предпочитаю курить, табак, конечно, не марихуану.
— В этом мы похожи, — сказал Ван и пристально посмотрел на Ивонну. — Быть может, вы объясните мне, как вам удалось добиться такого успеха? А это и впрямь выглядит как полный успех. С чем я вас от всего сердца и поздравляю.
«По крайней мере, он человек», — подумала Ивонна. Быть может, эта мысль в сочетании с триумфальным настроением и желанием разрядиться побудили ее отнестись к Вану несколько дружелюбнее, чем она позволила бы себе при других обстоятельствах. В конце концов, их тут всего двое, в этом чужом безмолвном отсеке.
— Разумеется, — сказала она, прихлебывая кофе. — Правда… я сейчас устала, и мысли скачут. Можно я изложу это как-нибудь попроще, чтобы и ребенку было понятно?
— Это было бы прекрасно. Такое изложение дает перспективу и при нашем избытке информации вычленяет главное. Кроме того, ваш будущий отчет вряд ли окажется для меня легким чтением.
Ивонна заговорила быстро, словно ее прорвало.
— Да уж как-нибудь разберетесь. Вы же знаете, что до проекта «Сигма» я занималась математической семантикой, правда, моя диссертация была посвящена сравнительной лингвистике. Там много формул… В чем собственно дело? Сигманец не может воспроизводить звуки типа человеческой речи, но потчует нас своей ударно-свистковой симфонией. В свою очередь, мы не в состоянии воспроизвести сигманские вокабулы. Правда, у нас есть звукосинтезатор, но работать с ним почти невозможно. Десятки сердечников, перемещаясь в электромагнитном поле, создают версию языка, который использует одновременно сотни различных частот и амплитуд. Не имея соответствующего инструментария — и теперь, мне кажется, я знаю почему, — сигманец сперва попытался научить людей своему языку. Все его звуки, все его странные, хоть и красивые, картинки и прочее… Мы зашли в тупик. То есть ни у одной из исследовательских групп не было конструктивных идей. Правда, я здесь не с самого начала… Мы тоже пытались показывать сигманцу разные картинки и предметы, а тот при этом издавал звуки. Мы сделали фонограммы, заложили их в синтезатор и пытались комбинировать их так и сяк, чтобы обозначить более абстрактные понятия. Скажем, «человек» и «сигманец» означает «разумные существа». Однако сигманец вскоре вернулся к своим прежним загадочным звукам. Мы предположили, что, видимо, сигманский язык настолько отличается от человеческого, что все наши комбинации для него просто бессмысленны.
Я всегда полагала, что Фуэнтес был прав. Сигманский язык лишь частично использует звуковую основу. Возможно, не менее важны поза, жест, даже запах. Поэтому для установления контакта необходимы, видимо, весьма тонкие и сложные методы.
Может, нелинейные, может, методы, основанные на совмещении концепций, которые мы, люди, привыкли рассматривать раздельно, а может, методы, тотально задействующие все аспекты бытия. Во всяком случае, исследования цитологов свидетельствуют о чрезвычайной важности именно этой стороны дела. Значит, если мы не можем освоить сигманский язык, может, попробовать иначе? Мы пытались построить искусственный язык, с нуля, такой язык, чтобы сигманец смог произносить его конструкции, а мы могли бы синтезировать фразы, понятные обеим сторонам. В результате — полный провал. А ведь за эти три года люди провели на борту звездолета в общей сложности целых девяносто восемь суток.
— Я слежу за вашей мыслью, — сказал Ван. — Но вообще-то еда уже готова.
— Вы же сами просили рассказать, — поперхнулась Ивонна. — Формулируя главное, я только подгоняю себя. Может, больше не надо? Просто я сейчас слишком довольна.
— Что вам положить? — Ван протянул ей судок с едой. Чтобы упростить дело, пища была стандартизована. «Ужин» — рыбное филе, жареный рис с луком (в пакетиках), бок-чой (на запакованных блюдечках) и печенье — шел как бы между делом.
— Я проделала работу, которая не поддается описанию, — продолжала Ивонна. — Я подвергла свои данные всем видам статистического анализа. Не имей я приоритета в использовании компьютерного времени, далеко бы я не ушла. Конечно, многие делали то же самое, но никто не сумел получить правдоподобных функций. Вы же знаете, что, имея конечную выборку, можно построить бесконечное множество аппроксимирующих ее функций. Используя результаты моих старых исследований в области лингвистики, в частности одну теорему, которой я очень горжусь, мне удалось просчитать общие направления некоторых моих гипотез.
Ивонна остановилась, чтобы положить в рот кусок рыбного филе. Ван невозмутимо жевал.
— И вот что получилось, — продолжила Ивонна. — Во-первых, я готова доказать, что мы слишком торопимся. Дело в том, что частота, с которой повторяются различимые комбинации сигманской речи, в среднем вдвое меньше, чем в человеческих языках. Может, он просто думает медленнее, чем мы? Или глубже? Даже если я ошибаюсь насчет частоты, в любом случае верещание нашего замечательного синтезатора должно его смущать и надоедать ему. Смущение еще можно побороть, но скуку — никогда. Я даже подозреваю, что ему это крайне неприятно, даже больно.
Вилка Вана застыла на полпути ко рту.
— Именно больно! — Ивонна кивнула. — На слух китайца, к примеру, английская речь звучит грубо и отрывисто, а на мой слух речь китайца слишком высока в тональности и слишком монотонна. Слушать не очень-то приятно. А музыка — еще более яркий пример. Мне, скажем, нравится кое-какая китайская музыка, равно как вам, наверное, нравится мой любимый Бетховен. Но я знаю многих американцев, для которых концерт классической музыки — сущая пытка. Не нужно даже выходить за пределы одной культуры. Современная американская музыка представляется мне просто банальной. Правда, я слушала записи пятидесятилетней давности. Но просидеть целый вечер, слушая такую белиберду, для меня было бы ужасно. Я пришла к выводу, что сигманцу стало просто нестерпимо смотреть на наши жалкие попытки воспроизвести звуки его речи. Поэтому, я думаю, он и не принес свой звукосинтезатор. Ему невыносимо беспрерывно слушать человеческую речь. Попытки установления контакта на уровне визуальных символов провалились по той же причине. Наши рисунки и наш алфавит, наверное, слишком корявы для него. Может, имеет смысл попробовать китайские иероглифы?
- Предыдущая
- 10/44
- Следующая
