Смерти нет - Купцова Елена - Страница 29

• Предыдущая
• 29/65
• Следующая

Володя посмотрел на него мутными глазами, и было в них что-то такое, что заставило Гришу вздрогнуть.

— Времена меняются, это факт. Но не совсем туда, куда ты думаешь. Боюсь, что скоро мы с тобой вспомним этот разговор.

Он плеснул себе еще водки и одним махом выпил. «Вот черт, аристократ, мать его! — с завистью, но и не без восхищения подумал Гриша. — Я всего с двух рюмок уже сижу с кирпичной рожей, блестящей, как самовар. А он всю бутылку почти вылакал, и хоть бы хны. Только бледнее становится и интереснее. Впору портрет писать».

— Есть мысль! — торжественно провозгласил он.

— О, даже так? За это стоит выпить.

— Иронию твою пропускаю мимо ушей. Ты на руки свои посмотри.

Володя с преувеличенным вниманием воззрился на свои руки, лежащие на заляпанной селедочным соком скатерти. Попытался сфокусировать взгляд. Не вышло.

— У тебя руки скульптора, — продолжал между тем Гриша. — Уж поверь мне, я в этом деле понимаю. Приходи ко мне во ВХУТЕМАС, попробуй. Хуже все равно не будет, верно. Попытка не пытка. А глина — это особый материал. Она, как земля, снимает электричество, все это злое, темное, которое в душе накапливается, в себя забирает. Землепашцы не оттого здоровее и лучше нас, что на воздухе с утра до ночи, а оттого, что босыми ногами по земле ходят. Или вот хлеб. Пекари, между прочим…

— Я у тебя заночую? — перебил его Володя, который уже и вовсе перестал воспринимать окружающую действительность. Тянуло рухнуть в сон, как в пропасть, и не слышать ничего, не думать ни о чем, забыться.

— Ночуй, конечно, не возвращаться же тебе к ней в таком виде.

— Это еще вопрос.

— Никакой не вопрос. Завтра же уладишь все как миленький. Иначе я тебя и знать не желаю.

— Ирина не будет возражать?

— Ирина допоздна в театре. Спектакль. Пойдем, уложу тебя на диване.

Басаргин отключился мгновенно. Еще бы, столько выпить, Подумал Гриша, возвращаясь к столу. Живописный раскардаш привлек его внимание. Все предметы, даже крошки хлеба, сложились вдруг в законченную композицию. Он достал небольшой холст, натянутый на подрамник, и принялся набрасывать натюрморт. Память о нечаянно разбитом сердце.

Около полуночи примчались Ирина с Григорием. Марго они застали за стареньким пианино, купленным недавно по случаю. Она напевала что-то вполголоса. Получалось грустно, как капельки дождя по стеклу. Заслышав их шаги на пороге, она развернулась к ним на вертящемся стульчике, стремительно и невесомо.

Она выглядела спокойной и собранной, только чуть бледнее обычного. Решительный разворот плеч, гордая головка на изящной шее. Даже улыбка получилась почти как всегда.

— Хорошо, что пришли. Володя у вас?

— Да. Мы, собственно, потому и забежали, сказать тебе, чтобы не волновалась.

— Спасибо.

— Расскажи скорее, что у вас стряслось. Гриша рассказывает какие-то ужасы. Я ни слова не смогла понять.

Марго пожала плечами:

— Рассказывать-то особо нечего. Я сама во всем виновата. Надо было сразу рассказать ему…

Она запнулась, вопросительно посмотрев на Ирину. От Гриши не укрылось минутное замешательство.

— Что такое? Что за секреты?

— Да ладно, что уж там. — Ирина махнула рукой. — С месяц назад я отвела Марго к Варваре Пановой. Понимаешь, она ищет нестандартных девушек для показа своей коллекции одежды, а Марго так скучно дома одной. Все получилось просто отлично, они понравились друг другу. Марго прямо ожила.

— Это уже все заметили. Но почему было не сказать Володе? Что в этом особенного? Работа как работа.

— Мы решили сделать вам сюрприз.

— Что значит «вам»?

— Дело в том, что я тоже буду участвовать в показе.

— Что за бред! Что у тебя может быть общего с этой сумасшедшей феминисткой?

Девушки так и уставились на него. Первой не выдержала Марго, за ней и Ирина. Они смеялись так звонко и заразительно, что Григорий невольно ухмыльнулся им в ответ.

— Надо сказать, что у тебя сейчас довольно дурацкий вид, — заметила, отсмеявшись, Ирина. — Другим — пожалуйста, а мое не трожь. Все вы такие, мелкие собственники.

— Потому и не рассказали, — добавила Марго. — Что не хотелось лишних сцен. Зря, конечно, лучше ничего не скрывать.

— А что приключилось сегодня?

— Я задержалась у Варвары. Знаете, такой день, когда все получается и легкость необыкновенная. Давно такого не помню. А тут Володя вернулся раньше и напоролся на Татьяну. Она уже приходила, плакала, извинялась, сама не знает, как все вышло. С похмелья голова дурная, скука, ноготь сломался. Да что с нее взять. Ну и решила по-соседски раскрыть Володе глаза. Мол, исчезаю невесть куда, не иначе как любовника завела. Вот, собственно, и все.

— Слава Богу, значит, все уладилось.

Григорий с размаху плюхнулся в кресло, оно даже застонало под его тяжестью, и потер покрасневшие от усталости глаза.

— Ничего не уладилось. Все гораздо серьезнее, чем ты думаешь.

— Не понял.

Марго с Ириной обменялись сочувственными взглядами. «И за что мы их любим, ведь не понимают элементарных вещей, — казалось, говорили они. — И все им нужно объяснять».

— Он поверил, — вздохнула Ирина.

— И сразу, — отозвалась Марго. — Даже не спросил ни о чем. Уж и не знаю, как дальше быть.

— Минуточку, минуточку. — Григорий остановил их решительным жестом руки. — Что значит — не знаю? Из-за какой-то полупьяной идиотки…

— Дело не в ней. Не она, так другая. Недобрые люди всегда найдутся. Дело в нас. Что-то не так в наших отношениях, если я побоялась сказать ему, а он сразу поверил в Татьянины бредни. Он очень обидел меня, очень.

— Послушай, Марго, хоть ты-то не делай глупостей. Вы же созданы друг для друга. Неужели из-за какой-то глупой размолвки выбрасывать все за борт? Я готов признать ваше женское превосходство, так докажите, что вы способны действительно быть умнее нас.

— Хитрый, как змей, — улыбнулась Марго. — И возразить нечего.

Григорий почувствовал близость победы и решил резко перевести игру в эндшпиль.

— Давайте-ка, девочки, разбегаться. Утро вечера мудренее. А завтра ты нас поразишь каким-нибудь неожиданным решением, достойным вас обоих.

— Я останусь, — подала голос Ирина. — Что-то не хочется возвращаться в этот мужской вертеп. Ты себе представить не можешь, во что они за один вечер превратили комнату.

— Мало того! — воскликнул Григорий. — Я еще все это нарисовал.

Володя вернулся на следующий день. Марго была одна. Ирина уже умчалась на репетицию. Он не открыл дверь ключом, как обычно, а постучал с улицы в ставень длинной металлической ручкой, которая по капризу строителей была вделана в стену как раз у их окна. До этого дня ею пользовались только гости, когда хотели просигналить о своем прибытии.

Он стоял под окном и с замиранием сердца ждал. Странно было возвращаться в свой дом к ней как чужому. В оконном проеме возникла фигурка Марго. Он не пошевелился. Она распахнула окно. Оба молчали. Он смотрел на ее осунувшееся лицо, на темные круги под глазами и впервые в жизни не находил нужных слов. «Милая, любимая девочка моя, я так виноват перед тобой!» Верно говорят, что любовь превращает мужчину в глупца. Но именно эти такие нужные сейчас слова не шли с языка.

— Можно мне войти?

— Почему ты спрашиваешь? Это твой дом.

— Но и твой тоже. Можно? -Да.

Он поставил ногу на выступ фундамента, подтянулся и соскочил с подоконника в комнату.

— Хорошо, что ты не принес цветов. Это было бы так… пошло.

— Я тоже об этом подумал. Значит, мы еще понимаем друг друга?

— Выходит, так.

Он опустился перед ней на колени и взял ее руки в свои. Они были холодны, как лед, и так же безжизненны. Он повернул их ладонями вверх и поцеловал каждую, словно губами своими хотел вернуть им утраченное тепло.

— Не молчи, умоляю. Закричи, ударь меня, только не молчи.

— Это что-нибудь изменит?

— Может быть, легче станет, не знаю.

— Я очень люблю тебя, именно поэтому мне так больно сейчас.

• Предыдущая
• 29/65
• Следующая