Два адмирала - Купер Джеймс Фенимор - Страница 34

• Предыдущая
• 34/62
• Следующая

— Скажите, пожалуйста, уж не государственная ли тайна — столь внезапное отплытие такой огромной силы? — спросил баронет, вперив в Блюуатера выразительный взгляд. — Мне говорили, что ваша эскадра будет ожидать приказаний из Лондона?

— Да, так сначала намеревался наш главнокомандующий; но, узнав, что граф Вервильен двинулся в море, он оказался вынужденным изменить прежние свои планы.

— Из нескольких намеков, которые нам удалось сделать сегодня между собой, я осмеливаюсь думать, что как бы широка ни была пропасть, отделяющая нас в наших духовных делах, мы все-таки имеем с вами одинаковый образ мыслей насчет известного вам политического дела.

— Признаюсь вам, сэр, я сделал то же заключение; если я ошибся — очень сожалею.

— Так что же заставляет нас говорить обиняками, когда само время требует решительности и откровенности? Я якобит, адмирал Блюуатер; признанием этим я подвергаю опасности и жизнь и состояние свое; но я смело вверяю их вашему великодушию.

— Они не могут быть безопаснее ни в чьих руках, сэр; чтобы дать вам верную поруку в том, что ваша откровенность не будет употреблена во зло, я скажу вам, что я охотно отдал бы свою жизнь, если б только жертва эта могла возвести снова на наш престол низверженную династию.

— Благородно, мужественно и откровенно, как я и ожидал от моряка! — воскликнул сэр Реджинальд.

Баронет взял руку Блюуатера и пожал ее от чистого сердца. Потом оба они с минуту прохаживались в молчании и глубокой задумчивости.

— Внезапное появление принца у Шотландских берегов, — начал сэр Реджинальд, — всех нас немного удивило, хотя мы и знали прежде о подобном его намерении. Может быть, он сделал очень хорошо, что вступил на свою землю без всяких чужестранных войск и, можно сказать, бросился в объятия своих подданных, вверяясь их великодушию, верности и мужеству. Мы слышим отовсюду, что его королевское высочество делает чудеса в Шотландии, между тем как его приверженцы в полной деятельности в Англии, хотя теперь, на время, они и принуждены быть осторожными и благоразумными.

— Я от всего сердца рад это слышать! — сказал Блюуатер. — Я опасался, что его внезапное появление застанет всех приверженцев его не приготовленными и поразит робостью.

— Далеко от этого, мой добрый сэр. Мы довольно сильны, чтоб управлять народом, если бы нам найти только тех, которые в состоянии были бы предводительствовать нами. Все, в чем мы теперь еще нуждаемся, — это в нескольких главнейших лицах государства.

— И неужели таких людей нет у вас?

— Кажется, мы можем положиться на большую часть высшего дворянства, но все они из опасения действуют слишком осторожно. Тех, кто бы мог подать нам пример верности и истинного патриотизма, мы должны отыскивать в рядах храбрых воинов и ревностных моряков.

— Если так, скажите мне только слово, укажите мне место, где будет водружено знамя, и я явлюсь к вам при первой возможности!

— Этого-то я и ожидал от вас, адмирал Блюуатер! — отвечал обрадованный баронет. — Но вы, сэр, не этим могли бы оказать нам истинную услугу в столь важную минуту.

— Я носил оружие с малолетства, сэр Реджинальд, на службе, которая едва ли принесет много пользы в настоящую войну. У принца Эдуарда нет флота, да я и не думаю, чтоб он был ему нужен.

— Ваша правда, мой дорогой сэр, но этот флот есть у короля Георга! Что касается того, нужен ли он нам, то позвольте вам заметить, что вы ошибаетесь, скоро для нас будет важней всего иметь свободное сообщение с твердой землей. Без сомнения, граф Вервильен вышел в море именно с этой целью.

Блюуатер невольно вздрогнул при этих словах своего собеседника. Мысль об измене, скрывающаяся в последнем замечании баронета, никогда еще не приходила ему в голову, и душа его, исполненная чести, отвратилась от подобного поступка при одном намеке. Сэр Реджинальд, при своей опытности, тотчас же заметил, что чувства нового его друга немало были встревожены неожиданным его намеком, и потому он решился быть несколько осторожнее.

— Как я должен понимать вас, сэр Реджинальд Вичекомб? — спросил контр-адмирал. — Какая связь может существовать между мной и морскими силами короля Георга, если я вздумаю оставить его службу? Флот Георга едва ли станет помогать Стюартам; по крайней мере, он будет повиноваться своим офицерам.

— В этом нет ни малейшего сомнения, адмирал Блюуатер! А между тем, какую завидную славу приобрел себе Монк, возвратив престол своему законному государю и избавив таким образом свое отечество от всех ужасов междоусобной войны!

— Все это очень справедливо, сэр; но я скорее встретил бы Карла у Дувра, вооруженный не запятнанным мечом, чем сопровождаемый целой армией.

— Неужели и тогда, если бы ваша армия с радостью последовала бы за вами и была бы готова не менее вас служить своему законному государю?

— Ну, подобное обстоятельство могло бы еще извинить этот поступок. Впрочем, солдаты и моряки всегда находятся под влиянием образа мыслей своих высших начальников.

— Кстати, скажите мне, пожалуйста, отчего вы остались здесь одни, и каким образом делится власть двух адмиралов, если они служат вместе?

— Не знаю, понимаю ли я вас так, как надо, сэр Реджинальд. Я остался здесь для того, чтобы последним сняться с якоря; сэр Джервез предводительствует нашей эскадрой, имея целью построить линию поперек канала и тем не пропустить Вервильена к западу.

— К западу! — повторил баронет с иронической улыбкой, хотя темнота и не позволяла контр-адмиралу хорошенько разглядеть выражения лица своего собеседника. — Так адмирал Окес думает, что французский флот идет в этом направлении?

— Так нас известили; но разве у вас есть причины думать, будто неприятель имеет какое-нибудь другое намерение?

Баронет не отвечал и, казалось, погрузился в глубокое размышление. Он решился, наконец, опутать Блюуатера, по возможности, своими сетями; находчивость, которая никогда не оставляет людей решительных, внушила ему в эту минуту план, который скорее всякого другого мог быть успешным. Так как ему было уже известно отвращение Блюуатера к вмешательству иностранцев в предстоящую борьбу, то он и вознамерился на этом самом основании задеть в контр-адмирале ту струну, которая должна была отозваться в глубине души его.

— Конечно, у нас есть свои известия, — отвечал он, будто неохотно высказывая свои сведения, — но преданность Карлу заставляет хранить их еще в тайне. Впрочем, кажется, всякий имеет право делать свои предположения и заключения. Видите ли, герцог Кумберлендский, собрав свои германские вспомогательные войска, намерен перевезти их в Англию ближайшим путем. Неужели смышленый неприятель допустит подобную подмогу, когда хороший флот дает ему возможность воспрепятствовать этому? Ясно, что нет; и потому, если принять в соображение время, в которое граф Вервильен вышел в море, его неведение о присутствии вашей эскадры в канале и все другие обстоятельства, сопровождающие этот случай, то нельзя не предполагать, что цель его — воспрепятствовать германским полкам соединиться с английскими.

— Это, кажется, довольно основательно, а между тем «Деятельный» сообщил нам сигналами, что французы идут к западу, и притом легким западным ветром.

— А разве флоты не делают, подобно армиям, ложных движений? Разве граф Вервильен не мог держаться к западу до тех пор, пока суда его были в виду берега, и потом, пользуясь ночным мраком, снова уклониться к востоку и под английским флагом пуститься по каналу?

— Едва ли, сэр Реджинальд, — отвечал, улыбаясь, Блюуатер.

— Да что же может воспрепятствовать ему в этом, дорогой мой адмирал? — спросил сэр Реджинальд. — Одна только встреча с сэром Джервезом, скажете вы. Но вы не ответили мне еще на мой вопрос — каким образом адмиралы делят между собой власть, находясь в одной эскадре?

— Так же, как воины на берегу. Старший приказывает, а младший повинуется.

— Это так, но вы не вполне отвечаете на мой вопрос. У вас одиннадцать линейных кораблей и два адмирала — какая же часть из этих судов находится, собственно, под вашей командой и какая под командой сэра Джервеза?

• Предыдущая
• 34/62
• Следующая