Красный корсар - Купер Джеймс Фенимор - Страница 10

• Предыдущая
• 10/96
• Следующая

— Хочешь пожевать, братишка? — спросил матрос, усмотревший в словах незнакомца намек, и с обычной у моряков щедростью протянул ему свой мешочек.

— Вы опять меня не поняли: на пристани с вами был еще один товарищ.

— Да, да, он вон там, в открытом море, обследует маячок, который стоит в довольно-таки неудачном месте, если только его поставили не затем, чтобы показывать фарватер вашим воловьим упряжкам и торговому люду с материка. Вон там, джентльмен, вон там, где вы видите груду камней.

Незнакомец посмотрел туда, куда указывал матрос, и увидел упомянутого молодого моряка неподалеку, у подножия сильно разрушенной временем, полуразвалившейся башни. Бросив матросам несколько мелких монет, он пожелал им приятного ужина и перебрался через изгородь с явным намерением тоже осмотреть развалины.

— Этот парень не жалеет своих медяков, — сказал Дик, переставая жевать, чтобы получше разглядеть незнакомца, — но раз они все равно не прорастут там, где он их посеял, ты можешь сунуть их мне в карман, Сцип. Человек он щедрый и не страдает робостью. Впрочем, все эти законники получают деньги от самого черта, и, когда в кармане у них мелеет, они знают, что это ненадолго.

Предоставим негру собрать деньги и вручить их, словно так и должно быть, тому, кто хотя и не являлся его господином, но готов был весьма охотно и во всякое время проявлять над ним власть, и последуем за незнакомцем к старинному строению. Правда, сами по себе развалины эти вряд ли могли привлечь внимание человека, который, судя по его словам, часто имел возможность обозревать гораздо более замечательные памятники былых времен на другом берегу Атлантики. Небольшая круглая башня на грубо сложенных столбах, соединенных арками, была, возможно, построена в младенческие годы страны, чтобы служить опорным пунктом, хотя гораздо вероятнее, что назначение ее было не таким уж воинственным. Более чем через полвека после описываемого нами времени это строеньице, примечательное своей формой, степенью разрушенности и материалом, из которого оно было сложено, внезапно стало предметом исследований и споров со стороны ученейшей породы людей — американских любителей старины. Пока рыцари, подвизающиеся в области искусства и отечественных древностей, доблестно ломали копья вокруг разрушающихся стен, люди, менее ученые и менее увлекающиеся, наблюдали за пылкими бойцами с удивлением, которое они проявили бы, увидев, как прославленный рыцарь Ла Манчи с копьем устремляется против других мельниц, столь блистательно описанных бессмертным Сервантесом 29.

Дойдя до подножия башни, незнакомец в зеленом громко хлопнул себя хлыстиком по сапогу, словно желая привлечь внимание молодого моряка, совершенно поглощенного своими мыслями, и в то же время преспокойно начал разговор, как будто все время был его спутником, а не вторгшимся непрошенно чужаком.

— Эта штука была бы очень мила, если бы стояла где-нибудь на лесной просеке, увитая плющом, — сказал он, — но прошу прощения: джентльмены вашей профессии имеют мало отношения к рощам и развалившимся стенам. Вон башни, на которые вам, вероятно, приятно смотреть, — и он указал на мачты судна, стоявшего на рейде, — а единственные руины, которые вас интересуют — наверно, обломки разбитого корабля.

— Вы, видно, хорошо знаете наши вкусы, — холодно ответил моряк.

— Значит, это у меня врожденное: я ведь никогда близко не общался с людьми в морской форме и от них ничего подобного узнать не мог. Похоже, что и сейчас мне не слишком везет! Будем откровенны, друг мой, и поговорим по душам. Чем привлекла вас эта груда камней, почему ради нее вы так надолго отвели взгляд от того прекрасного и благородного судна?

— Разве удивительно, что моряк без места рассматривает судно, которое ему нравится? Может быть, он намерен проситься туда на службу.

— Со стороны капитана было бы величайшей глупостью отказаться от услуг такого отличного парня! Но вы, кажется, слишком хорошо изучили морское дело, чтобы удовольствоваться второразрядной койкой.

— Койкой! — повторил моряк, вновь пристально и с каким-то странным выражением взглянув на незнакомца в зеленом.

— Койкой. Ведь вы, моряки, кажется, этим словом обозначаете «положение», «состояние», не правда ли? Мы, юристы, плохо знаем морские словечки, но думаю, что в данном случае я не ошибся. Как ваше авторитетное мнение?

— Слово это действительно еще не стало архаичным, и могу сказать, что как метафора оно может быть употреблено в том смысле, какой вы ему придали.

— «Архаичным», — повторил незнакомец в зеленом, в свою очередь бросив на моряка понимающий взгляд. — Это что, какой-нибудь морской термин? Может быть, под метафорой вы подразумеваете марсель, а «архаичный» значит «оснащенный»?

Молодой моряк рассмеялся. Эта шутка, казалось, сломала лед, и в дальнейшем разговоре он уже не был так сух и сдержан.

— Вы бывали в море, — сказал он. — Это так же ясно, как то, что я учился в школе. А раз уж нам обоим в этом повезло, мы можем проявить взаимное великодушие и перестать говорить загадками. Ну вот, как вы думаете, каково было назначение этих развалин в лучшие времена?

— Чтобы судить об этом, — ответил незнакомец, — осмотрим их повнимательней. Давайте поднимемся.

С этими словами юрист поднялся по шаткой лестнице и через открытый люк проник на второй этаж, расположенный как раз над верхними краями арок. Спутник его сперва помедлил, но, увидев, что тот дожидается на верху лестницы и весьма предупредительно обращает его внимание на одну непадежную ступеньку, бросился вперед и поднялся с проворством и уверенностью человека своей профессии.

— Вот мы и здесь! — воскликнул незнакомец в зеленом, оглядывая голые стены, сложенные из мелких камней такой неправильной формы, что все строение казалось как-то особенно непрочным. — Что ж, в качестве палубы, как вы бы сказали, тут добрые дубовые доски, а вместо кровли небо. Но вернемся на землю… Простите, я позабыл, как, вы сказали, вас зовут?

— Это смотря по обстоятельствам. В разных случаях меня звали по-разному. Впрочем, если вы будете звать меня Уайлдер, я охотно буду отзываться.

— Уайлдер! Отличное имя, хотя, осмелюсь сказать, оно подошло бы вам, если бы звучало и просто Уайлд 30. Вы, молодые моряки, вообще отличаетесь некоторой неуравновешенностью. Сколько нежных сердец вздыхает из-за ваших заблуждений, в то время как вы бороздите — кажется, это так называется? — соленые воды океана!

— Обо мне мало кто вздыхает, — задумчиво ответил Уайлдер, которого начинал уже раздражать этот своеобразный допрос под видом легкой беседы. — Давайте же осматривать башню. Как по-вашему, для чего она служила?

— Для чего она служит сейчас вполне ясно, да и прежнее ее назначение тоже нетрудно угадать. Сейчас она укрывает двух человек с легким сердцем и, кажется, столь же легкой головой, не обремененной житейской мудростью. А прежде в ней хранилось зерно и, без сомнения, проживали маленькие четвероногие зверьки с лапками такими же легкими, как наши головы и сердца. Одним словом, это была мельница.

— Некоторые считают, что это была крепость.

— Гм! При случае башня могла служить и этой цели. — ответил незнакомец в зеленом, бросая вокруг быстрый и проницательный взгляд. — И все же это была мельница, как ни заманчиво считать, что это было нечто более благородное. Расположена на самом ветру, стоит на столбах, чтобы затруднить доступ грызунам, весь внешний вид, самый характер постройки — все это доказывает, что я прав. Да, в свое время здесь было довольно шума и треска, ручаюсь вам. Но тс-с! Шум и сейчас не утих!

Осторожно приблизившись к одному из небольших отверстий, некогда служивших окнами, он тихонько просунул в него голову. Понаблюдав с минуту, он отодвинулся и сделал предостерегающий знак внимательно следившему за ним Уайлдеру. Тот прислушался, и вскоре причина этой предосторожности разъяснилась.

• Предыдущая
• 10/96
• Следующая