Альпийские сказки - Бий Коринна Стефани - Страница 8

• Предыдущая
• 8/14
• Следующая

А вот ваш отец, который, по своему обыкновению, бродяжничал по Альпам, — ах! Он-то, вот уж правда, нисколько не беспокоился из-за Чудовища. Однажды устроился на ночлег под открытым небом на склоне Меретчи. На склоне, где частенько хаживал вы знаете кто… И отлично выспался.

Все-таки людям не давал покоя вопрос: «Может Чудовище напасть на нас?»

«Нет, — утверждал Африканский Охотник, который по воле случая тоже в то лето отдыхал в Шандолене. — Нет, хищники на человека не нападают, разве что раненые или уж очень голодные. Единственное исключение — тигр». И он рассказывал, как неграм случается совершать большие переходы сквозь заросли с курицей в руках. Иногда пантера или леопард подкарауливает такого путника и выхватывает у него ношу. Бывает, прихватит и палец… по неосторожности. «Но, — добавлял путешественник, — их цель, как видите, не человек, а курица». Еще он рассказывал, как ехал однажды по саванне в грузовичке. Перед ним прямо на дороге спокойно разлеглось львиное семейство: отец, мать и двое детенышей. Как быть? Он оглянулся на сидящего рядом туземца: тому было явно не по себе. Надо было принимать решение. Тогда Африканский Охотник направил грузовичок прямо на хищников, громко сигналя, как делают у нас, когда на дороге стадо коров. Львы нехотя встали и отошли, чтоб улечься в другом месте.

— А Чудовище? Хотю пйо насе Чудовище!

— Потерпи, Ахилл, будет тебе Чудовище! Наше Чудовище — у него был такой богатый ассортимент яств, что оно выбирало только самое лучшее: лакомый кусочек там, глоточек здесь. Доедать не трудилось. Этим занимались другие: большие черные вороны… и люди. Время было послевоенное, мясо еще выдавалось по карточкам… Некоторые гадкие мясники, чтоб урвать лишний кусок, даже дрессировали собак нападать на овец. Главный Жандарм положил этому конец. Этих людей наказали, а собак убили…

— О чем ты думаешь, мам?

— Мам, ты уснула?

— Надо вам сказать, милые мои, что я и сама как-то раз ела ошметки овцы, оставленные Чудовищем на горном пастбище.

— Вкусно было, мам?

— Объедение! Поджаренные на вертеле на лиственничных углях…

— Повезло тебе!

— Да…

— Но, значит, никто не мог его увидеть, это Чудовище?

— Никто, Блез! Однако то и дело кто-нибудь воображал, что видел его. Но один говорил, что оно черное, другой — рыжее, третий — пятнистое. Главный Жандарм организовывал еще облавы, на которые приглашались самые знаменитые охотники со всего мира. Дичь-то какая: Чудовище! Настоящая дичь в лесу Фанж к тем порам стала редкостью. Олени и медведи давным-давно перевелись, разве что кабан забредет раз в десять лет.

Но ни один охотник так и не увидел Зверя.

Тогда Главный Жандарм велел соорудить ловушку. Это было что-то вроде гигантской мышеловки, которую замаскировали листвой. Внутри на крюке, который должен был послужить спусковым механизмом для двери, чтоб она захлопнулась за Чудовищем, подвесили аппетитный кусок мяса. Наутро мяса как не бывало. Чудовище прокралось ночью, как… Но не буду забегать вперед.

Главный Жандарм не смирился с поражением. Он велел вырыть глубокую яму, настоящую могилу для Чудовища. Ее прикрыли жердями и лапником, а сверху положили тушку ягненка.

Естественно, ОНО не пришло.

Хорошей еды ЕМУ и в других местах хватало, и было ОНО, как ЕМУ и положено, хитрое.

— Оно было волсебное? — спрашивает Ахилл.

— Волшебное? Нет.

— Невидимка! — предполагает Блез.

— Что ж, надо признать, в его случае видимость… видимость могла быть обманчивой.

— Какая видимость?

— Потерпите, все узнаете! Пока что мы все еще в лесу Фанж. И вот слышатся крики, можно сказать, вопли: «Спасите! Помогите! Погибаю!» Их слышно было даже в Бароне и Лоэше. «На этот раз Чудовище терзает человека!» — подумали все. А вот и нет, просто один из неглавных жандармов провалился в яму.

— Его вытасили?

— Да, конечно, вытащили.

— А… тогда ладно.

— Что касается нас, то мы с тобой, Блез, в то время все еще были в Шандолене. И как-то ночью там, на горе, выпадает снег. В августе месяце. А на рассвете в деревне поднимается крик. Пономарь забывает, что пора звонить к заутрене, женщины забывают кофе на огне. Ты-то, Блез, спишь себе без просыпу. Что же случилось?

Одна девушка нашла у дверей хлева барана, истекающего кровью. Он еле дышит, вот-вот умрет. Как он сумел в таком состоянии дотащиться до дома с дальнего пастбища, где ночевало стадо? Поразительная живучесть. Пастухи, всполошившись, спешат на верхнее пастбище поглядеть, что там с остальными овцами. И обнаруживают нескольких наполовину съеденных. Собирают уцелевших и перегоняют в деревню. Этих уцелевших я видела… Они дешево отделались — несколькими клочьями шерсти, но на них остались метки: следы клыков на шее, а в глазах стоял страх, которого я век не забуду.

— Бараны, они плакали?

— Нет, плачут только коровы, когда у них горе. Они умные. Так говорят пастухи, и я им верю.

— А Чудовище, мама?

— На этот раз оно оставило следы на снегу.

— Что значит следы?

— Отпечатки, которые оставляют лапы на грязи, на песке или на снегу. Эти следы были такие большие, что ваш дядя Рене-Пьер сразу перестал думать на рысь.

— А на кого он стал думать?

— Теперь он думал на гиену. Прихватив ружье и фотоаппарат, он пошел по свежему следу и шел по нему часа два. Нащелкал прекрасных фотографий, которые потом послал в газеты. Может быть, ему удалось бы протропить [6]Чудовище до его лежки… но на солнце снег растаял, и следы исчезли.

Ешьте, дети, ешьте, тогда буду рассказывать дальше.

В часе ходьбы от Шандолена, на горе Паншетт, пастух, карауливший телок на горном пастбище, заскучал. Звали его Гилер. Заскучал он главным образом по выпивке, потому что Гилер, увы, был самым большим пьяницей долины Аннивье, но при этом милейшим и добрейшим созданием. Он вечно поддавался своей слабости и ничего не мог с собой поделать.

И так он заскучал, что однажды взял да оставил стадо на подпаска и отправился в деревню. Подпаску было боязно одному; он для храбрости принялся петь и свистеть. Тем временем наш Гилер добрался до Шандолена и объявил:

— У нас побывало Чудовище! Я его своими глазами видел! Стадо с перепугу разбежалось… Одна телка сломала ногу.

— Это была правда?

— Нет, неправда. Гилер это выдумал, чтоб пустить людям пыль в глаза и оправдать свой приход за выпивкой. Он тогда осушил не одну бутылку. На место происшествия отправились мужчины из деревни и обнаружили только подпаска, распевавшего песни.

Но Гилер не учел вот чего: Главный Жандарм очень этим заинтересовался и лично явился из Сиона со всем своим штабом, чтоб услышать подлинные показания очевидца. И услышал!

«Итак, вы присутствовали при появлении хищника?»

«Да, господин Главный Жандарм».

«Опишите его, будьте любезны».

Гилер почесал-таки в кудлатом рыжем затылке, но зрители могли подумать, что беспокоят его всего-навсего «жильцы». И ответил:

«Хищник пронесся мимо меня, как молния. Я только и разглядел, что он был черного цвета и с длинным хвостом».

«Это пантера!» — с уверенностью заявил Главный Жандарм.

«Пантера!» — повторил весь штаб, и эта красивая история была записана лиловыми чернилами на гербовой бумаге.

На следующий день все газеты восхваляли мужество и хладнокровие, проявленные пастухом.

— Хо!

— Ваш дядя Рене-Пьер, который тогда на несколько дней отлучался, вернувшись в Шандолен, сказал мне: «Я собираюсь сегодня на Поншетт, поговорить с Гилером. Хочешь со мной?» Еще бы мне не хотеть! Правды-то я не знала.

Долго ли, коротко ли, идем мы лесом по «дороге Осыпей» и приходим на горное пастбище. Это широкий луг, где растут редкие виды цветов: астра — такая ромашка с розовыми лепестками; аквилегия, у которой такой тонкий стебель, что его почти не видно, а венчик похож на синюю птичку, порхающую над травой; лилия мартагон с тяжелым сладким ароматом, венерин башмачок…

• Предыдущая
• 8/14
• Следующая