Кровь эльфов - Сапковский Анджей - Страница 15

• Предыдущая
• 15/67
• Следующая

– Это мое, – сказала она. – В этом я сюда приехала. Но теперь не ношу. Бабьи шмотки.

– Понятно, – насмешливо поморщилась Трисс. – Бабьи не бабьи, а пока придется надеть. Ну, живей раздевайся. Дай-ка я помогу… Е-мое! Это что такое?

Руки девочки были покрыты огромными, налитыми кровью синяками. Многие уже пожелтели, некоторые были совсем свежими.

– Это еще что, черт возьми? – зло повторила волшебница. – Кто тебя так отделал?

– Это? – Цири глянула на руки, словно была удивлена количеством синяков. – Ах, это… Ветряк. Очень медленно работала.

– Что за ветряк? Говори толком!

– Ну ветряк, – повторила Цири, поднимая на волшебницу свои огромные глаза. – Ну такой… Ну… Я на нем учусь вывертываться при нападении. У него такие лапы из палок, и он крутится и размахивает этими лапами. Надо очень быстро прыгать и уворачиваться. Надо вырабатывать… лефрекс. Ежели нет лефрекса, то ветряк хватает тебя палкой. Вначале этот ветряк ужасненько поколачивал. Ну а теперь-то…

– Снимай штанишки и рубаху. О боги! Дева! Как ты вообще можешь ходить? Бегать?

Оба бедра и ляжки были черно-синими от кровоподтеков и припухлостей. Цири вздрогнула и зашипела, пятясь от волшебницы. Трисс выругалась по-краснолюдски. Хуже некуда.

– Тоже ветряк? – спросила она, пытаясь сохранять спокойствие.

– Это? Нет. Вот это ветряк. – Цири равнодушно указала на роскошный синяк пониже левого колена. – А эти – другие… Это маятник. На маятнике я отрабатываю шаги с мечом. Геральт говорит, что я уже в норме… На маятнике. Говорит, у меня есть это… ну… Чутье. Вот – чутье есть.

– А если не хватит чутья, – скрежетнула зубами Трисс, – тогда, полагаю, маятник тебя саданет?

– Обязательно, – поддакнула девочка, глядя на чародейку и явно насмехаясь над ее неведением. – Еще как саданет-то!

– А здесь? На боку? Это что было? Кузнечный молот?

Цири зашипела от боли и покраснела.

– С гребенки свалилась…

– …и гребенка по тебе саданула, – докончила Трисс. Ей было все труднее сдерживаться.

– Ну как же гребенка может садануть, – фыркнула Цири, – если она вкопана в землю? Не может! Я просто упала. Училась делать пируэт в подскоке, и у меня не вышло. Вот и синяк. Потому что ударилась о столбик.

– И лежала два дня? И дышать было трудно? Болит?

– И вовсе нет. Койон размассировал меня и снова посадил на гребенку. Так надо, понимаешь? Иначе испугаешься навсегда.

– Что-что?

– Испугаешься навсегда, – гордо повторила Цири, отбрасывая со лба пепельную челку. – Не знаешь? Даже если с тобой что-то случится, надо все равно сразу же возвращаться на снаряд, иначе станешь трусить, а если будешь трусить, то фига с два у тебя получится. Нельзя отказываться от тренировки. Так сказал Геральт.

– Надо будет запомнить, – процедила волшебница. – Да и то, что автор – Геральт. Недурственный рецепт на жизнь, только я не уверена, годится ли он при любых обстоятельствах. Но его довольно легко реализовать за чужой счет. Итак, отказываться нельзя. Даже если тебя повалят на землю и примутся колотить как только могут, ты должна встать и продолжать тренировки. Иначе… фига с два?

– Конечно. Ведьмак не боится ничего.

– Серьезно? А ты, Цири? Тоже ничего не боишься? Отвечай честно.

Девочка отвернулась, закусила губу.

– Никому не скажешь?

– Не скажу.

– Больше всего я боюсь двух маятников. Двух сразу. И ветряка, но только когда его запускают с большой скоростью. И еще есть такая длинная жердь. На нее-то я все еще должна лазить с этим, как его, страхом… не, страховкой. Ламберт говорит, что я растяпа и недотепа, но это вовсе не так. Геральт мне сказал, что у меня немного в другом месте центр тяги… не, тяжести, потому что я девочка. Просто надо больше заниматься, разве что… Я хотела тебя о чем-то спросить. Можно?

– Можно.

– Если ты разбираешься в магии и заклинаниях… Если можешь волшебствовать… Ты можешь сделать так, чтобы я стала мальчишкой?

– Нет, – ответила Трисс ледяным голосом. – Не могу.

– Хм… – явно опечалилась юная ведьмачка. – А не можешь хотя бы…

– Хотя бы что?

– Ну не можешь ли ты сделать так, чтобы мне не приходилось… – Цири залилась румянцем. – Давай на ушко скажу.

– Говори, – наклонилась Трисс. – Слушаю.

Цири, покраснев еще сильнее, приблизила губы к каштановым волосам чародейки.

Трисс быстро выпрямилась, глаза у нее запылали.

– Сегодня? Сейчас?

– Угу.

– Затраханные мудаки! – рявкнула чародейка и пнула табурет так, что тот врезался в дверь, сбив с нее крысиную шкуру. – Зараза, мор, чума и проказа! Убью проклятых кретинов!!!

– Успокойся, Меригольд, – сказал Ламберт. – Волноваться вредно и, главное, нет причин.

– Не учи меня! И перестань называть «Меригольд»! А еще лучше, если вообще замолчишь. Я не с тобой говорю. Весемир, Геральт, кто-нибудь из вас видел, как вы отделали ребенка? У нее на теле живого местечка нет!

– Дитя, – серьезно сказал Весемир. – Не позволяй эмоциям овладеть тобой. Ты была воспитана иначе, видела, как детей воспитывают по-другому. Родина Цири – Юг, там девочек и мальчиков воспитывают совершенно одинаково, никакой разницы, как у эльфов. На пони ее посадили, когда ей было пять лет от роду, а когда стукнуло восемь – она уже ездила на охоту. Ее учили пользоваться луком, копьем и мечом. Синяки для Цири – не новость…

– Не рассказывайте мне баек, – возмутилась Трисс. – Не прикидывайтесь идиотами. Здесь – не пони, не прогулки и не катание на санках. Здесь Каэр Морхен! На ваших ветряках и маятниках, на вашей Мучильне поломали кости и свернули шеи десятки мальчиков, закаленных и испытанных жизнью бродяг, подобных вам, которых вы собирали по большакам и вытаскивали из канав. Жилистых, битых жизнью сорванцов и гуляк. А какие шансы у Цири? Даже воспитанная на Юге, даже по-эльфьему, даже такой гром-бабой, как Львица Калантэ, эта малышка по-прежнему была и остается княжной. Нежная кожа, изящное сложение, легкий костяк… Это девочка! Кого вы намерены из нее сотворить? Ведьмака?

– Эта девочка, – тихо и спокойно проговорил Геральт, – эта нежная маленькая княжна пережила бойню в Цинтре. Предоставленная самой себе, она пробралась сквозь когорты Нильфгаарда. Ухитрилась избежать рыскающих по селам мародеров, которые грабили и изничтожали все живое. Продержалась две недели в лесах Заречья, совершенно одна. Месяц бродила с кучкой беженцев, тяжко вкалывала наравне со всеми и наравне со всеми голодала. Почти полгода батрачила в деревне, когда ее приютила семья кметов. Поверь, Трисс, жизнь научила ее и закалила не хуже, чем подобных нам бродяг, собранных в Каэр Морхене с большаков и из канав. Цири не слабее подобных нам, нежеланных, незаконнорожденных, подкинутых ведьмакам в корчмах, словно котята в ивовых корзинках. А то, что она девочка… Какое это имеет значение?

– И ты еще спрашиваешь? Смеешь спрашивать? – крикнула чародейка. – Какое это имеет значение? А такое, что девочка, не будучи подобна вам, имеет свои собственные дни! И с большим трудом это переносит! А вы хотите, чтобы она выблевывала свои легкие на Мучильне и каких-то идиотских ветряках!

Хоть Трисс и была чертовски зла, но почувствовала огромное удовлетворение при виде поглупевших физиономий молодых ведьмаков и вдруг отвисшей челюсти Весемира.

– Вы даже не знали, – покачала она головой уже спокойно, но с мягким укором. – Тоже мне – опекуны! Девочка стесняется говорить об этом, потому что ее научили о таких неприятностях мужчинам не говорить. И стыдится слабости, боли, того, что она не такая ловкая, как обычно. Хоть кто-нибудь из вас подумал об этом? Заинтересовался? Попробовал догадаться, что ей мешает? А может, она впервые в жизни закровоточила у вас, здесь, в Каэр Морхене? И плакала по ночам, ни у кого не находя сочувствия, даже просто понимания? Хоть кто-нибудь из вас вообще об этом подумал?

– Прекрати, Трисс, – тихо охнул Геральт. – Достаточно. Ты добилась, чего хотела. А может, и больше, чем хотела.

• Предыдущая
• 15/67
• Следующая