В океане «Тигрис» - Сенкевич Юрий Александрович - Страница 70
- Предыдущая
- 70/74
- Следующая
Примечательно: никто из них не подводит под свои замыслы псевдонаучной базы. Разумному замыслу подпорки ни к чему. Они нужны там, где есть неуверенность. Предположим, некто в свободное от службы время обожает стоять на голове. Он жаждет славы, но справедливо полагает, что не так-то легко ее добьется. И объявляет: отныне, стоя на голове, обязуюсь, к примеру, изучить цветение незабудок [9].
Ни к спорту, ни к научному подвигу сие не имеет отношения. Налицо верблюд с рогами, ублюдочный гибрид.
Нельзя смешивать жанры.
Вполне допускаю ситуацию, при которой люди без всяких палеоисториче-ских теорий вышли бы в океан покататься на камышовых вязанках. Это был бы экстравагантный, повышенной сложности туристский поход, достойный определенного уважения.
Но тот же поход выглядел бы просто неумной погоней за дешевой сенсацией, если бы проводили его, скажем, под флагом анализа влияния Южного Креста на насморк.
Всякий эксперимент — детище концепции. Пирамида, на острие которой — наш «Тигрис», долгие годы возводилась по камешку, по мере того как складывались научные воззрения Хейердала и формировалась его гражданская позиция. «Тигрис» — следствие, а не причина. И потому он, как ни парадоксально, не более экзотичен, чем молоток в руке геолога или скальпель в руке хирурга. Метод определен целью, не наоборот [10].
Дорогие любители переплывать Ламанш в моторизованной ванне, не разделяю вашего энтузиазма, но допускаю, что человек волен развлекаться, как может. Хоть на коньках к полюсу! Хоть на велосипеде на Эверест! Однако учитывайте: чтобы стать Хейердалом, недостаточно «Тигриса». А Хейердал и без «Тигриса» — Хейердал.
ОТРЫВКИ
Утром 27 марта нас посетил первый посланец суши. Забравшись на мостик, я увидел, что Карло фотографирует дивную тропическую птичку с длинным тонким носом и красивым гребешком-хохолком.
Птичка пуглива и несколько раз вспархивала, когда мы подходили слишком близко. В конце концов она покинула нас.
Утром же наблюдал пиршество крабиков. На лодке их множество, они совсем маленькие, 4–5 сантиметров в диаметре, очень шустрые и любопытные. Днем они греются на солнышке, выползают на палубу или сидят на борту. Двое живут на корме. Я прозвал их Федя и Маша, они трогательно дружные и всегда вместе. Видимо, любимое их время — полдень, они дремлют в тени от спирального каната (представляете их величину, если канат дает им тень!), ветер их обдувает, внизу плещет море, и они счастливы.
За ночь на борт залетело не меньше десятка рыбок, и крабики их с аппетитом едят.
В хижину влетел Норман. Он совершал омовение и натолкнулся на что-то вроде медузы, и это «что-то» обстрекало его. Полил его нашатырем. Заодно по-врачевал и руки Рашада, который сегодня опять плавал у бортов и привязывал брагу. Ладони у него сплошь изрезаны. Обработал их спиртом и пластизолем, замечательным спреем, застывающим бактерицидной пленкой.
Вечером возник встречный корабль, двигался он курсом, для нас опасным. Надо было срочно зажечь носовой фонарь, но крепление для него оказалось разобранным: Эйч-Пи и Асбьерн мудрили над стойкой для дополнительного паруса и не довели дело до конца. Корабль меж тем приближался. Взял лампу, пошел на нос и стоял там, как статуя Свободы, пока не разминулись.
До Джибути в полдень было 69 миль, сейчас, наверно, около 50 — весь день шли довольно лихо. Норман размечтался вслух и рисовал картины нашего триумфального прибытия: как мы, обойдя Аль-Мушу, самостоятельно, без буксировки, свернем влево и войдем в гавань. А скорость тем временем уменьшалась и упала до узла: сглазил штурман.
28 марта. Ночь выдалась необычайно влажной, все деревянные части корабля покрыты росой, постель отвратительно липкая.
За завтраком Тур сказал, что не исключена возможность визитеров и надо привести лодку в порядок. Начался всеобщий аврал, мы стали чистить, мыть, убирать лишнее.
Детлеф слазал в воду и доложил, вернувшись, что обнаружил еще один обрыв спиральной веревки. Положительно, мы расползаемся по частям. Если спиральная веревка сгнила — это катастрофа, развалимся при первом же шторме. А нам еще плыть да плыть, Джибути — не финиш.
Тору стоял у борта и вглядывался. «Не кажется ли тебе, что видна земля?» — спросил он. Я всмотрелся — да, земля. Это же подтвердил с мостика Норрис. «Ура, Тору увидел землю!» — «Не просто землю, — уточнил я. — Тору увидел Африку». — «Ха-ха, — не поверил Норрис, — это не Африка, это Аравия». Взяв, однако, азимут, мы убедились: исторический момент настал. 28 марта 1978 года, в 12.40 «Тигрис» достиг берегов Африки.
Вскоре мы увидели и соседнюю Аравию. И пролив между двумя материками. Теперь уже до Джибути рукой подать.
Глава XVI
«Тигрис» горит
ВПЛЫВАЕМ В ВОЙНУ
Услышали шум мотора. С правого борта очень низко и на большой скорости приближался самолет. Он прошел бреющим полетом над самой мачтой. Лодка мгновенно превратилась в муравейник — все бросились за камерами. Тур кричал: «Снимайте незаметно!» Самолет был военным, противолодочным разведчиком, с французскими опознавательными знаками. Трижды облетел нас и скрылся в направлении Джибути.
Прострекотал вертолет, военный, американский, за ним — другой, французский, тоже военный.
Выскочил из-за горизонта «Мираж», спикировал на «Тигрис» и буквально с трехсот метров взмыл свечой. Норман, бывший летчик с «Каталины», аплодировал: «Великолепно, браво, пилот!»
Особой радости мы не испытывали.
Мы входили в зону, где выглядели так же неуместно, как скрипучая телега на военном параде. В Сомали — переворот, в Эфиопии — революция. Конкретной политической обстановки мы, понятно, не знали. Знали только, что, несмотря на ее напряженность, нам надо где-то пристать.
Две страны соглашались дать нам приют. В Народно-Демократический Йемен мы могли идти хоть сейчас, но Аден уже остался в стороне, и неспроста: Аравия не годилась, для завершения путешествия требовалась Африка. Значит, в соответствии с планом, — Джибути. Во всяком случае — как промежуточная остановка, на которой сможем оглядеться и что-то решить.
ВОСЕМЬ СТРОК О ДЖИБУТИ
Республика Джибути со столицей Джибути — государство на северо-востоке Африки. Площадь — 22 тысячи квадратных километров, население — по данным 1976 года — 220 тысяч человек. Независимость — с 1977 года. Горы, полупустыни. Вывоз — живой скот, кожи, соль, ароматические смолы. Главный торговый партнер — Франция. С 1978 года — дипломатические отношения с СССР. В столице — аэропорт международного значения, завод по производству жидкого газа, судоверфь.
ПОСЛЕДНИЙ ВЕЧЕР
На судне росло возбуждение — члены экипажа суетились, как пассажиры в вагоне перед прибытием на крупную станцию.
Каждый нервничал на свой лад. В ответ на невинную реплику Тура Карло вспылил. Асбьерн и Эйч-Пи менее ловко, чем обычно, подшутили над Германом — и Герман гораздо более резко, чем они заслуживали, их оборвал.
Собрались за столом, и вдруг парус начал полоскать, лодка закачалась — Норман нарочно загнал ее против ветра и как ни в чем не бывало уселся трапезовать. Вахтенный Норрис, бедолага, должен был возвращать «Тигрис» на прежний путь, не справился, объявили аврал — ужин был испорчен.
Эксперимент Нормана, как он объяснил, преследовал благие цели: репетировалось торможение судна. Мы шли слишком быстро, даже с убранным топселем, и возникала опасность проскочить точку встречи до того, как туда придет яхта.
Зажгли на мачте мигалку.
ПОСЛЕДНЯЯ НОЧЬ
Под крупным дождем втягивались в заливчик Таджура (на карте Аденского залива он как щербинка). Слева вдали сияло зарево Джибути, справа — фонари города Обок. Они виднелись ближе, чем полагалось, — зюйд-ост, пусть и слабый, явно прижимал нас к противоположной обочине.
- Предыдущая
- 70/74
- Следующая
