Эльвис! Эльвис! - Грипе Мария - Страница 19

• Предыдущая
• 19/27
• Следующая

— Да, — сказал он чуть погодя, — дверь закрыта.

А прабабушка вдруг рассмеялась:

— Но послушай, детка, неужто в твои-то года у тебя так плохо со зрением?

Эльвис не ответил. Значит, прабабушка догадалась, что он просто притворяется. А она всё смеялась, словно ей было нестерпимо смешно.

— А ты добрый мальчик, — выговорила наконец прабабушка, — очень добрый.

Эльвис не понял, за что она его похвалила. Он даже смутился, застеснялся. Зря, должно быть, он притворился, что плохо видит…

Но тут они снова принялись вдвоём листать атлас, и он сразу же позабыл обо всём…

Прабабушка сказала:

— Когда человек стар, слух для него, может, даже важнее зрения. Тебе, конечно, этого не понять, но сдаётся мне, самое главное в жизни я уже видела. А вот слушать я, кажется, никогда не устану.

Прошло две-три минуты, и на этот раз встрепенулся Эльвис. Совершенно верно! Кто-то отпирает входную дверь.

— Вот! — воскликнул он. — Вот! Они пришли!

— Ах, вот как, — сказала прабабушка. — Я-то ничего не слышала, но и без того чувствовала, что они сейчас придут.

И тут в комнату вошла Аннароза.

Аннароза сейчас очень похожа на ту девочку, что стоит на комоде в комнате прабабушки. Должно быть, это потому, что сегодня у неё на редкость серьёзный вид. Видно, что мысли её заняты чем-то совсем другим — она еле следит за разговором. Да и бледная она какая-то. Может, потому-то и не пришла в школу….

— Ты что, заболела? — спросил Эльвис.

Но Аннароза лишь покачала головой.

Тут в комнату вошла мама Аннарозы и спросила, приходил ли кто-нибудь в её отсутствие.

— Только вот этот мальчонка! — ответила прабабушка

— Я же тебе говорила: не отпирай дверь! — сказала мама Аннарозы. Она рассеянно кивнула Эльвису, а с прабабушкой разговаривала строго, и вид у неё был усталый. Может, она сердится, что Эльвис пришёл к ним в гости?

— Я же спросила: кто там! — оправдывалась прабабушка.

Да только зря она старалась.

— Всё равно: этим ты выдала, что дома кто-то есть, — сказала мама Аннарозы. — В другой раз, будь добра, делай, как я прошу!

— А я всегда чувствую — хороший гость или плохой, — сказала прабабушка. — И на этот раз я знала, что хороший.

И она ласково кивнула Эльвису.

— Знаем мы эти твои идеи! — заключила мама Аннарозы, стремительно покидая комнату.

Неспокойно здесь как-то сегодня. Дома у Эльвиса часто такое бывает. И Аннароза чем-то удручена. Эльвис чувствует, каково у неё сейчас на душе. Одна лишь прабабушка, как и прежде, улыбается детям и нисколько не унывает. Словно прочитав мысли Эльвиса, она говорит:

— В мои годы всё же приятней, когда с тобой обращаются как с пятилетним ребёнком, чем как со столетним старцем. Когда человеку пять лет — есть ещё надежда, что он исправится…

Прабабушка рассмеялась, Эльвис тоже, но Аннароза оставалась серьёзной и по-прежнему молчала. Невесёлая она сегодня.

Вернулась мама Аннарозы и пригласила всех к столу, на кухню: она выставила там угощение — пирожные и лимонад. Все встали и пошли на кухню. Мама Аннарозы разлила по стаканам лимонад и стала угощать всех пирожными. Она болтала с детьми, шутила, словом, настроение её переменилось.

Глядя на неё, и Аннароза тоже повеселела.

Скоро мама Аннарозы ушла в гостиную поливать цветы.

Наконец-то Эльвис мог отдать Аннарозе парик. Аннароза взяла его и сразу же спрятала, но не спросила Эльвиса, как обошлось дело с париком. И разрешили ли ему теперь ходить в школу. Ни о чём не спросила.

Неужели она всё позабыла? Или, может, ей всё равно?

— Я был сегодня в школе, — сказал Эльвис.

— Угу, — только и ответила Аннароза. Угу, и ничего больше.

— А вот ты не была.

— Нет.

Нет, и весь разговор! Аннароза разом сунула в рот несколько пирожных и велела Эльвису сделать то же самое. А он ни крошки больше не может в себя впихнуть.

— А знаешь, мне всё-таки удалось приладить накладную чёлку, — прошептал он.

Аннароза, с пирожными во рту, кивнула.

— Под шапкой ничего не было видно!

Аннароза с полным ртом снова кивнула. Но в глазах её нет того участия, какого ему бы хотелось! Всё же Эльвис стал рассказывать ей всё по порядку. Как он позабыл, что нужно осторожно снимать шапочку, и сорвал её с головы вместе с париком. Тут Аннароза будто чуть-чуть очнулась.

— Вот беда! — вздохнула она. — Значит, открылся лоб?

Эльвис кивнул, но было видно, что этой бедой он не очень-то удручён.

— И учительница его увидела? — спросила Аннароза.

— Конечно, увидела. Но это ничего. Так можно ходить в школу.

— Как? С париком?

— Да нет. С короткой чёлкой.

— Чудно! Ведь та тётенька, школьный психолог, сказала…

— Это просто недоразумение, — объяснил Эльвис. — Учительница разрешила мне ходить в школу. И мама тоже.

Аннароза большими глотками пила лимонад, пила и пила и смотрела в стенку. И Эльвис подумал, что ей, должно быть, всё равно, будет он ходить в школу или же нет. Не то что вчера. Вчера она так горячо настаивала, чтобы он пошёл в школу. Просто требовала, чтобы он снова начал учиться.

Эльвис просто не знал, о чём с ней теперь говорить. И тоже стал потягивать лимонад. А раз начал пить, можно выпить сколько угодно, это Эльвис давно заметил. Так вот они и сидели друг против друга и потягивали лимонад, стакан за стаканом, вперив взгляд в стенку и не говоря ни слова.

Мама вдруг вышла к ним на кухню и снова принялась с ними шутить… Она говорит много и очень громко. И что ни скажет — всё только в шутку. Эльвис совсем не улавливает соль этих шуток, но Аннароза смеётся — хорошо, что она больше не грустит. Правда, теперь, кажется, грустит сам Эльвис — он вдруг помрачнел, сам не зная отчего. Петер ведь тоже почти всегда шутит, и Эльвису с ним весело, а вот сейчас как-то на душе неуютно.

Эльвис вдруг почувствовал руку Аннарозы на своих коротко остриженных прядях.

— Хорошо, что тебе разрешили учиться! — воскликнула Аннароза. Она засмеялась и сказала, что волосы у него хоть и короткие, но совсем мягкие, кажется, даже мягче парика.

Глаза у Аннарозы сейчас опять прежние. Правда, сегодня ему поначалу показалось, что уже не так радостно глядеться в них, как раньше, но сейчас всё хорошо.

Но тут Аннароза нахмурилась, между бровями у неё легла складка…

— Может, мне скоро придётся перейти в другую школу, — сказала она. — Мы, наверно, уедем отсюда. Так думает мама.

А всё потому, что вчера заявился этот пропойца Энар и всю ночь ругался с мамой. Он ей совсем проходу не даёт. Как только им отвязаться от него…

— Понимаешь, пристал как репей, — говорит Аннароза.

— Как репей?

Эльвис внимательно слушает Аннарозу, силится понять. А, понятно, репей — колючка такая: прилипает к тебе — и не отдерёшь.

— Такая, да? — спрашивает он у Аннарозы.

— Ага, — мрачно кивает Аннароза и продолжает рассказывать.

Оказывается, уж и бабушка утром ушла на работу, а они всё ещё не могли выставить Энара. Тогда мама позвонила Яну, за которого она, может, выйдет замуж, и пожаловалась ему. Ян приехал к ним на машине и сказал: самое лучшее — пусть мама сразу же выходит за него. Тогда он задаст этому Энару как следует, пусть только сунется. А мама сказала: «Не знаю, не знаю». А потом они поехали на машине в другой город и смотрели там квартиру, в которую они переедут, если мама выйдет за Яна.

Но Аннароза не хочет переезжать. Она хочет остаться здесь.

Потому что если они с мамой переедут, то без бабушки и прабабушки. Конечно, ей можно будет иногда навещать их, но в здешнюю школу она ходить не сможет. Ей придётся учиться там — в другом, новом городе. И всё из-за этого пропойцы Энара. А не то мама не пошла бы замуж за Яна. Ей ведь и работу свою тоже бросать не хочется. Потому что сейчас им живётся сносно, а лучше не будет.

Ян — нудный человек. Энар куда лучше, когда трезвый, только он сильно пьёт, и как выпьет, такой становится противный и всё шумит.

• Предыдущая
• 19/27
• Следующая