Тень Жар-птицы - Исарова Лариса Теодоровна - Страница 6
- Предыдущая
- 6/35
- Следующая
И ведь прекрасно знает, что все исправлю, что это «временные трудности переходного возраста», а все равно страдает. Сейчас на кухне она даже отцу стала выговаривать, мол, «мы ему (то есть мне) мало уделяем внимания, Вот он и стал запущенным…».
Так вам и надо, не читайте чужих дневников!
Грандиозная новость — дядька женится! Нашел себе какую-то Афифу, она татарка. И вчера весь вечер рассказывал о ней отцу, а на меня никакого внимания. Ну я взял и записал его рассказ смеху ради, дядя Гоша в роли Ромео.
— Ее зовут Алла. Это я ее прозвал Афифа, уж очень она мелкая. Не пойму даже — нужен я ей или так время проводит, от скуки. Я ее на танцах встретил, зашел со своими сезонниками, они из Измайлова, пригласили получку обмыть. Она красивая. Я спросил — из-за нее часто драки? Парни говорят: нет, она чудная, с ней больше недели никто не ходит, и ты не выдержишь. Пошел провожать — никакой реакции, а говорил как заведенный, и анекдоты, и остроты, и заумь — в пустоту. Пришли, сказала «до свидания» и без поцелуя смылась. Ну, стал я о ней у подруг расспрашивать. Сделал глубокую разведку, узнал, что работает с пятнадцати лет, содержит мать и сестренку, кончила техникум, технолог. Она, как немая, о себе никогда никому ни звука. Хотя любит петь, танцевать. Ясно, что надо отваливать, а не могу, красивая она до жути. Пригласил ее в яхт-клуб — отказалась, а все девицы мои прежние там таяли, как масло на солнце. Решил я с одним коллегой вечеринку организовать. В двенадцать часов все парочками разошлись по разным углам, с Афифой я на кухне беседую, никакой реакции. Тут один парень на пианино заиграл, она к нему, я обозлился, ушел, час покрутился, вернулся к ним. Он играет, она слушает. У меня от злости даже уши загорелись, ну, парень понял, перестал играть, встал, а она: «Куда же вы?» Как тебе это нравится? Я выскочил в кухню, попил холодной воды и на лестницу. Решил — все, это не девчонка, а рыба. И тут она меня догнала, как ни в чем не бывало. И вот так — полгода. Уже отпуск кончается. Тут я и решил — хватит. Никогда не знаю, что выкинет, то придет на свидание вовремя, то по два часа жду, даже не предупредит, если передумала. Сама за себя всюду платит, никогда не позвонит первая. Летом еще была ничего одета, а теперь просто жалко на ее пальтишко смотреть. Слухи ходили, что замуж ее многие звали, даже с «Жигулями» — не идет. А если в кафе поведу, обязательно на какого-нибудь парня чужого уставится, он сразу вскакивает, набивается на проводы, думает, я — брат. Правда, если я смолчу, она иногда в подъезде меня чмокнет в нос или в лоб, как дедушку. Ну, постепенно вроде стала привыкать, а домой не зовет, как ни набиваюсь. Ничего о ней не знал, скажет два слова о работе, и молчок. А недавно позвал ее в одну компанию, она с соседом явилась, этот парень за ней давно ходит. Я обозлился и ушел. Так обиделась. Позвонила, выругала, я и скажи — или замуж выходи, или точка. Больше не могу такое обращение иметь. Ну, она вроде согласилась, с матерью познакомила. Мать у нее нормальная: «Все-таки перетерпели, а я уже думала — Алла старой девой останется!»
В общем, дядька присох всерьез к этой Афифе; в субботу свадьба. Дядька уже три дня сдает пустые бутылки из своей однокомнатной кооперативной квартиры, «как раз деньги на свадьбу набегут». Конечно, дурака валяет, деньги он из-под земли может достать. Чем не хохма? Он действительно их из-под земли достает как геолог. Но, кроме того, ему всегда все одалживают. Дядька срок в срок, минута в минуту вернет, как обещал, даже если для этого с себя кожаную куртку толканет возле пивного ларька.
Интересно, какая она — эта Афифа?!
Два дня на свадьбе гуляли. Мать дядьке наготовила столько, что неделю можно было бы весь наш класс прокормить. Она и жарила мясо в тесте, и тушила его в майонезе, и кур чем-то таким начиняла, что даже на улице, по-моему, легковушки останавливались и носам поводили. Дядька оказался на высоте, достал десять килограммов роскошного мяса. Мать сказала, что последний раз она такое видела, когда они телушку свою в деревне резали. Дядька одного мясника охмурил, заметил, что тот выпить любит, разговорились. Для начал поллитру принес, тот стал жаловаться, что уже чертей с себя снимает, а меньше литра в день не выпивает. Дядька тут же придумал для него лечение. Он посоветовал ему каждый день на пять миллиграммов наливать в стакан меньше водки, чтоб, значит, организм отвыкал потихоньку.
Короче, тот ему за «медицинскую консультацию» столько мяса отвалил, что мать еле управилась. Она даже на свадьбу не приехала, давление подскочило. Весь вечер на голову себе горячие компрессы делала, отец из-за нее тоже ушел пораньше. А я торчал до победного конца, уж очень его Афифа странная. Во-первых: длинная, почти с меня ростом. Во-вторых, тощая, что спереди, что сзади — совершенно одинаковая. В-третьих — была не в платье, а в брюках. Правда, белых и кружевной какой-то штуке сверху, вроде того, в чем балерины танцуют.
А лицом мне все время кого-то напоминала, потом вспомнил. Есть у отца в шкафу книжка «Витязь в тигровой шкуре», как Нестан-Дареджан — вылитая Афифа. И брови сросшиеся, и глаза огромные, чуть раскосые, ледяные, и мигает редко, а вокруг головы — коса, черная, как змея. Дядька вокруг нее рассыпался, а она почти рта не открывала, только головой кивнет, вот это характер! Она, правда, отцу моему улыбнулась, он ей, кажется, понравился, и я вдруг понял, что она — совсем девчонка, хотя притворяется взрослой. Я даже осмелел, позвал ее танцевать, она не ломалась, прошлась со мной… Но я танцую плохо, я просто хотел поближе рассмотреть ее. Она, видно, поняла, потому что сказала: «Ну все, снял с меня мерку, теперь такую начнешь искать?» Я даже рукой на нее махнул: «Чур меня!» Она засмеялась. Смех у нее серебряный, как валдайский колокольчик, мать недавно привезла из Новгорода такой сувенир.
В общем, дядьку, кажется, все друзья жалели. Они почти трезвые с этой свадьбы разошлись, один сказал на лестнице: «Пропал казак, я бы такую персидскую княжну сразу бы утопил…» А сестренка у нее нормальная, она посуду мыла на кухне, девчонка лет четырнадцати, я ей помог немного, так она успела мне про всех своих подруг натрещать, смешная, круглая, как пончик.
Никогда на такой не женюсь, которая мной будет командовать, очень надо! Мужчина должен быть хозяином в доме.
У нас в школе завели живой уголок, и теперь Антошка там разве что не ночует. Помешалась на кроликах и морской свинке и со всеми ссорится, потому что Митька с Ланщиковым там в карты играют. А она их гонит. Она просила, чтобы мы из дома животным приносили еду, но все забывают, а она без морковки и хлеба в школу не приходит. Биологичка наша ее ценит, но от Натальи Георгиевны не защищает. А та требует, чтобы все несли какую-то общественную нагрузку, и велела Глинской делать вырезки из газет для кабинета истории, в подшивку «В жизни всегда есть место подвигам», Антошка отказалась, заявила, что ей некогда, что животных газетой не накормишь.
Ее тут же объявили грубиянкой, снизили поведение. Кирюша пожала плечами, она с завучем не связывается, ну а я предложил Антошке помочь, стал тоже из дома ее кроликам морковку и капусту носить. А на ноябрьские праздники приезжать было неохота. Она заявила что все равно животных надо кормить. А когда же выспаться? Я отказался, так она каждый день приезжала, но со мной перестала разговаривать.
Я Варьке Ветровой рассказал, она ее не любит, говорит, с фокусами. А Варька вымахала за лето, стала длинная, тощая, глаза как изюминки, и всегда искрятся, даже непонятно, какого они цвета. Она совсем за собой не следит, никаких причесок не накручивает, стрижется под мальчишку, но по ней многие вздыхают.
Она со мной всегда откровенничает, мы же вместе в детском саду были, почти родственники. Ей очень Оса симпатизирует, а Глинской — нет. Она ее считает почему-то самовлюбленной, я сам слышал, как она Кирюше в коридоре сказала.
- Предыдущая
- 6/35
- Следующая
