Рыцарь света - Вилар Симона - Страница 34

• Предыдущая
• 34/152
• Следующая

Гай умолк. Молчали и его слушатели. Наконец Гита тихо спросила:

— А Артур знает?

Гай отрицательно покачал головой. Потом встал и приблизился к сидевшим в нише окна супругам.

— Я прошу вас ничего не говорить ему. Для всех мой сын должен оставаться рыцарем ле Бретоном. Однажды я ему все поведаю. Но пока… Вы же понимаете, кто его мать… И я рассказал вам это, несмотря на то что вы союзники короля Стефана, лишь потому, что верю в вашу честь, которая не позволит вам разгласить эту давно поглощенную временем тайную историю. Ведь это вопрос доброго имени дамы!

После раздумья Эдгар спросил, когда Артур вступил в орден Святого Иоанна, которому покровительствует Матильда, и не догадалась ли она, кто сей молодой рыцарь? Гай поспешил заверить, что не догадалась, да и Артур по большей части общался с принцем Генрихом. По сути так оно и было. Даже после своих признаний Черный Волк не спешил сообщать щепетильному в вопросах чести Эдгару, что Артур имеет к госпитальерам не более отношения, чем он сам. Особенно теперь, когда Эдгар хлопотал об отставном госпитальере перед храмовниками. Да, барон должен видеть в Артуре лишь рыцаря, равного по крови и положению его единственной дочери. Может, они с Артуром потом и сознаются в своем обмане. Но это будет позже, когда все уладится.

Эдгар отвернулся к окну. Снаружи порой долетали звуки ночи: отдаленный крик совы, голоса перекликающихся на стенах замка стражников.

— А эти все еще гуляют. И ночь им не ночь, — произнес он, заметив свою дочь и сына Гая, медленно прохаживающихся вдоль зубчатого парапета стены.

Эдгар догадывался, что именно по воле Милдрэд молодой рыцарь остается с ней. Вряд ли бы юноша осмелился на такое, а вот Милдрэд всегда была своенравной. Она часто прикидывалась покорной, но при этом умела настоять на своем. И Эдгар поощрял в ней это умение. Милдрэд слишком знатна и богата, чтобы находиться у кого-то в повиновении. Когда Эдгар узнал, что с его девочкой непочтительно обошлись в доме предназначенного ей в супруги Роджера Херефордского, он сразу решил, что не такой муж нужен для Милдрэд. Может, поэтому и дал согласие на ее обручение с Этелингом, ибо видел, что с таким супругом Милдрэд останется госпожой в своих владениях. Но было и еще кое-что; Эдгар даже самому себе не признавался, что втайне ревновал свою единственную обожаемую девочку к любому, кто бы ни стал ее мужем. Но дочери все равно вырастают, и их привязанность к отцам переходит на иного мужчину. Эдгар же хотел всегда оставаться для своей малышки единственным. Поэтому спокойно свыкся с мыслью, что Милдрэд не любила Эдмунда. Привыкнет, думал он, но именно отец всегда будет первым в ее сердце. Однако он ошибся, ибо Милдрэд уже тогда была влюблена. Гита первая поняла это. И вот этот возлюбленный дочери появился. А Милдрэд стала такой, какой никогда не была ранее: безмерно счастливой.

Это была потаенная отцовская ревность. Эдгар сам стыдился ее и убеждал себя, что если желает для дочери счастья, то должен ответить согласием Гаю. Гай — его друг, давний и верный, они с Гитой многим ему обязаны. И разве не счастье, что их дети нашли и полюбили друг друга, разве не замечательно, что они могут породниться с таким славным человеком, как Гай де Шампер?

Но Эдгар всегда был практичным и рассудительным человеком. Он понимал, что если сын Гая и его дочь станут парой, то при власти Стефана им придется содержать себя только за счет приданого невесты. Более того, молодой человек даже не сможет дать жене своего истинного имени. С ее рукой он получит титул барона Гронвудского, но пока она будет называться просто Милдрэд ле Бретон. Не самое почетное имя для его девочки. Однако пути Господни неисповедимы, и если по воле Провидения корона Англии однажды перейдет к Генриху Плантагенету, гронвудская леди, возможно, несказанно возвысится. Но кто способен предвидеть грядущее?

Опершись локтями о колени и закрыв ладонями лицо, Эдгар погрузился в размышления. Но вот он поднял голову и увидел, как пристально и взволнованно смотрит на него Гай.

— Во имя Бога, Эдгар, дай свое согласие! Сделай счастливыми наших детей!

Гита тоже выжидающе смотрела на мужа. Она не станет перечить любому его решению, но не думает ли она… Некогда Эдгар ради высокого положения избрал не ее, а куда более знатную особу [31]. И тот брак был полной противоположностью союзу, какой он познал, сочетавшись с Гитой, которую любил. Возможно ли, чтобы он не желал подобного счастья своему ребенку?

Эдгар резко поднялся и решительно вложил свои руки в ладони Гая де Шампера.

— Во имя Бога! — ответил он.

День в Гронвуд-Кастле начинался с раннего пения петухов. Потом страж на башне протяжно трубил в рог, возвещая приход утра.

Дочь гронвудского барона обычно не вставала в такую рань, ибо сейчас только начинали растапливать печи, а ночевавшая внизу дворня неспешно пробуждалась и приступала к уборке. Но даже в полусне юная леди начала улыбаться. Ведь этот день — как и каждый предыдущий и каждый последующий — стал для нее поводом для радости. Она засыпала и просыпалась с этим ощущением. Оно было таким же ясным и сияющим, как проникавшие в окно ее покоев лучи солнца. Милдрэд не запахивала занавески вокруг ложа, солнечный свет постепенно достигал ее, и девушка просыпалась сияющая и светлая, как и наступавший новый день.

Сбросив расшитое покрывало, она рывком соскочила с постели и, как была в одной рубахе, босиком подбежала к окну.

Внизу, во дворе замка, еще таился сумрак, но зубчатые парапеты стен Гронвуда уже озаряло солнце. Слышался людской гомон, на куртинах замка сменялась стража, издали веял теплый летний ветерок. Мир был прекрасен. Мир был полон счастья. Счастье, счастье, счастье — вот что ощущала Милдрэд Гронвудская с того самого момента, как отец объявил, что согласен на ее обручение с рыцарем Артуром ле Бретоном.

Милдрэд не смущало, что на пути к ее браку вставала эта ложь — рыцарское звание ее возлюбленного бродяги. Да и сэр Гай уверил, что он объявит Артура своим наследником, передаст ему свое состояние. Все остальное будет зависеть от самого Артура. Но в нем Милдрэд не сомневалась. Этот плут добьется своего, он обещал ей это, да и сам не захочет разочаровать будущих тестя с тещей. И Милдрэд радовало, что у ее избранника сложились столь теплые и дружеские отношения с ее родителями. Барон и баронесса с каждым днем убеждались в многочисленных талантах Артура, а сам он, впервые обретя семью, был тронут их благосклонностью и делал все возможное, чтобы их расположение только крепло.

С утра они все собрались на раннюю мессу в замковой часовне. Эдгар приветливо потрепал мнимого госпитальера по плечу, леди Гита улыбнулась, когда тот поцеловал ей руку. Все стали перед распятием: Милдрэд — подле своих родителей, Артур — между Гаем и сенешалем Пендой, — и капеллан начал читать молитву. И все же взгляды молодых людей то и дело встречались, и девушка не могла сдержать улыбку, когда Артур незаметно посылал ей воздушный поцелуй. Это мог заметить только стоявший у алтаря капеллан отец Джордан, но он отвел глаза, стараясь сохранить достойное выражение лица. Ибо даже он не пенял этой одетой в черные одежды юной деве, которая не пыталась углубиться в молитву, а то и дело косилась в сторону жениха.

Было решено, что, дабы соблюсти приличия, Милдрэд еще пару месяцев будет ходить в трауре, и только после этого состоится оглашение ее помолвки с рыцарем Артуром. Венчание же, по общему согласованию, должно состояться после Рождества Девы Марии — восьмого сентября. И хотя до указанного срока полагалось не распространяться по этому поводу, все в замке догадывались, что ждать момента, когда зазвучат свадебные колокола, осталось недолго.

После мессы присутствующие стали спускаться в зал. На повороте винтовой лестницы Артур умудрился обойти Гая и поймал ручку своей невесты.

— Ты сегодня словно солнышко! Даже в своем траурном покрывале.

• Предыдущая
• 34/152
• Следующая