Скользкий склон - Сникет Лемони - Страница 22

• Предыдущая
• 22/37
• Следующая

— Что ты делаешь? — спросил Куигли.

— Устройство, которое поможет нам подняться на вершину водопада, — ответила Вайолет. — Жаль, что здесь нет Солнышка. Она бы так ловко перекусила своими зубами струны от гавайской гитары…

— Может быть, у меня кое-что найдётся, — сказал Куигли, роясь в рюкзаке. — Когда я был в кабинете доктора Оруэлл, то нашёл накладные ногти. Оттенок ярко-красного выбран просто ужасный, зато они острые.

Вайолет взяла у Куигли ноготь и внимательно его осмотрела.

— Наверное, их носил Граф Олаф, когда переодевался регистраторшей Ширли. Как странно: всё это время ты шёл за нами по пятам, а мы даже не знали, что ты жив!

— А я знал, что вы живы, — отозвался Куигли. — Жак Сникет рассказал мне о тебе, о Клаусе, о Солнышке и даже о ваших родителях. Он был с ними близко знаком ещё до твоего рождения.

— Да, наверное, — кивнула Вайолет, перепиливая струны от укулеле. — На той фотографии, которую мы нашли, были мои родители с Жаком Сникетом и ещё с одним человеком…

— Возможно, это брат Жака, — сказал Куигли. — Жак говорил, что работал над важным делом с двумя своими родственниками…

— Над делом Сникета, — подтвердила Вайолет. — Мы надеялись найти его здесь.

Куигли снова поглядел на замёрзший водопад.

— Может быть, тот, кто подавал нам знаки, знает, где оно, — предположил он.

— Скоро узнаем, — ответила Вайолет. — Сними, пожалуйста, ботинки.

— Ботинки? — переспросил Куигли.

— Водопад наверняка очень скользкий, — объяснила Вайолет, — поэтому я привяжу согнутые вилки струнами от укулеле к носкам ботинок, чтобы сделать кошки из вилок. Ещё по вилке мы возьмём в руки. Зубцы у вилок почти такие же острые, как Солнышкины зубы, так что кошки из вилок при каждом шаге легко будут впиваться в лёд, и мы сможем сохранять равновесие.

— А канделябр зачем? — спросил Куигли, расшнуровывая ботинки.

— Буду простукивать им лёд, — объяснила Вайолет. — Движущийся поток воды, вроде водопада, редко промерзает насквозь. На этом склоне наверняка есть участки, прикрытые лишь тонкой коркой льда, особенно во время Фальшивой Весны. Если мы вонзим вилки в лёд, а там вода, мы сорвёмся и упадём. Поэтому перед каждым шагом я буду простукивать лёд канделябром, чтобы нащупать участки сплошного льда, по которым можно карабкаться.

— Кажется, путь будет нелёгким, — заметил Куигли.

— Не сложнее, чем лезть вверх по Главной Противопожарной Магистрали, — возразила Вайолет, привязывая вилку на ботинок Куигли. — Это узел Сумак, так что будет держаться. А теперь оснастим ботинки Клауса, и тогда…

— Извини, что перебиваю, но, мне кажется, это важно, — сказал Клаус, и Вайолет обернулась и увидела, что её брат вернулся. В одной руке у него была синяя записная книжка, а в другой — крошечный обгорелый клочок бумаги.

— Я нашёл эту бумажку в груде пепла, — сказал Клаус. — Наверное, что-то важное.

— А что там написано? — спросила Вайолет.

— «При ….горании, которое способно привести к разрушению убеж… — прочитал Клаус, — ….тёры должны прибегнуть к Главному Противопожарному В…, которое соответственным образом держат в тайне».

— Но это же бессмыслица! — воскликнул Куигли. — Думаешь, это шифр?

— Вряд ли, — не согласился Клаус. — Часть предложения сгорела, поэтому нужно сначала прочитать оставшееся предложение, а уже потом догадываться, что это значит, «….горании», судя по всему, — конец слова «возгорании», которое значит просто «пожар», а «убеж…», очевидно, начало слова «убежище», которое здесь означает «безопасное место». Так что целиком первая часть предложения звучит примерно так: «В случае возгорания, которое способно привести к разрушению убежища».

Вайолет поднялась и взглянула ему через плечо.

— «…тёры» — это, наверное, «волонтёры», а вот что значит «прибегнуть»?

— «Воспользоваться», — подсказал Клаус. — Вот ты, например, прибегла к укулеле и вилкам. Понимаешь? Тут, наверное, написано, что, если безопасное место сгорит, они оставят какое-то послание …в Главном Противопожарном В….

— Ведре? — предположил Куигли. — Водосборе?

— Вторнике? — протянула Вайолет. — Вампире?

— Тут говорится, что его соответственным образом держат в тайне, — указал Клаус. — А это значит, что место, где хранится послание, посторонним не известно. Если бы речь шла, к примеру, о Главном Противопожарном Водопаде, это бы значило, что сообщение спрятано в водопаде. Только спрятать что-то в водопаде очень трудно, и вряд ли волонтёры стали это делать. Где же ещё можно было оставить сообщение так, чтобы оно не сгорело?

— Сгорело всё, — вздохнула Вайолет. — Только поглядите на штаб. Тут ничего толком не осталось, разве что вход в библиотеку и…

— …и холодильник, — закончил Клаус.

— Холодильник начинается на «х», — засомневалась Вайолет.

— Волонтёры оставили сообщение в единственном Противопожарном Вместилище, — объяснил Клаус уже на полпути к холодильнику. — Они точно знали, что холодильник ни в каком огне не сгорит.

— И что их враги вряд ли додумаются туда заглянуть! — обрадовался Куигли. — Ведь в холодильнике редко хранят действительно важные вещи!

Само собой, высказывание Куигли нельзя назвать безусловно истинным. В холодильник, как и в конверт, в полую статуэтку или в гроб, можно положить всё что угодно, и это может оказаться насущно необходимым в зависимости от того, как складываются ваши сиюминутные обстоятельства. Например, в холодильнике может храниться пузырь со льдом, который окажется насущно необходимым, если вы ранены. В холодильнике может храниться бутылка воды, которая окажется насущно необходимой, если вы умираете от жажды. Или в холодильнике может храниться корзинка клубники, которая окажется насущно необходимой, если какой-нибудь маньяк скажет вам: «Если вы немедленно не дадите мне корзинку клубники, я стукну вас вот этой огромной палкой!» Но когда Бодлеры и Куигли Квегмайр открыли холодильник, они не увидели там ничего, что могло бы помочь тому, кто ранен, умирает от жажды или спасается от помешанного на клубнике маньяка с огромной палкой, — вообще ничего сколько-нибудь важного. В холодильнике было почти пусто: там нашлась лишь всякая всячина, которую часто хранят в холодильниках, а используют редко, — в том числе баночка горчицы, миска оливок, три банки разного варенья, бутылка лимонного соку и одинокий корнишон в стеклянном кувшине.

— Тут ничего нет, — сказала Вайолет.

— Посмотри в ящике, — посоветовал Куигли, указывая на выдвижной ящик внизу холодильника, в котором обычно держат овощи и фрукты.

Клаус выдвинул ящик и вытащил из него огромный пучок какой-то зелени с кудрявыми листочками.

— Пахнет петрушкой, — заметил Клаус. — И вон её сколько! А свежая-то какая!

— Громадный Петрушечный Веник, — пробормотал Куигли.

— Опять тайны, — вздохнула Вайолет, и на глазах у неё показались слёзы. — Ничего у нас нет, кроме тайн. Мы не знаем, где Солнышко. Мы не знаем, где Граф Олаф. Мы не знаем, кто подавал нам знаки с вершины водопада и что нам пытались сказать, а теперь ещё и пучок таинственной свежей петрушки в ящике таинственного холодильника. Я устала от тайн. Пусть нам кто-нибудь поможет!

— Мы и сами поможем друг другу, — возразил Клаус. — У нас есть твои изобретения, карты Куигли и мои исследования.

— И все мы очень начитанны, — добавил Куигли. — Этого достаточно, чтобы разгадать любую тайну.

Вайолет снова вздохнула и пнула что-то, лежавшее на обугленной земле. Это была фисташковая скорлупка, опалённая пламенем пожара, который уничтожил штаб.

— Как будто мы уже члены Г. П. В., — сказала она. — Подаём знаки, разгадываем шифры и находим загадочные предметы на пожарище…

— Как ты думаешь, гордились бы нами наши родители, — спросил Клаус, — если бы знали, что мы пошли по их стопам?

— Не знаю, — ответила Вайолет. — Ведь они держали Г. П. В. в тайне.

— Может быть, собирались рассказать нам когда-нибудь потом, — предположил Клаус.

• Предыдущая
• 22/37
• Следующая