Царь с востока - Хван Дмитрий Иванович - Страница 31

    Чёрный Хью покинул залу той же энергичной походкой, которой он вошёл в неё. Один из его людей, забрав мешочки с золотом, многозначительно посмотрел на непонятных ему наёмников, которые отдали чужим для них людям всю ту немалую награду, что честно заработали своей же кровью. Склонив перед ними голову, он молча вышел вслед за своим господином.

    Уже вечером того же дня к безвестной деревеньке, где квартировали ангарцы, люди О'Нила пригнали захваченных в битве английских коней, а также две повозки, доверху набитые провизией. За последующие сутки тела всех погибших аренбуржцев были найдены и похоронены в братской могиле, над которой установлен памятный знак. Несколько раненых, к счастью не получивших серьёзных повреждений, набрали достаточно сил, чтобы отправится в порт Голуэя, что находился на северо-западном побережье острова. Перед уходом Саляев с Лопахиным составили письмо, в котором они извещали Чёрного Хью о возможности дальнейшего дипломатического общения между Ирландией и Эзелем.

    Спустя несколько часов, прочитав это послание, О'Нил непонимающе хмыкнул и, скомкав бумагу, швырнул её в угол своей спальни, устало завалившись на жалобно заскрипевшую кровать. Сегодня он сам отправил несколько важных писем своим соратникам - Рори О'Муру, Донахью МакКарти и многим другим, кроме того, был отправлен гонец и в Рим, чтобы известить о казни английского чудовища Святой Престол.

    Совсем скоро ирландцами будут освобождены Килкенни, Корк, Дрогеда, Уотерфорд и прочие города. И снова польётся кровь - английские поселенцы в Ольстере и на всём восточном побережье заплатят своими жизнями за преступления Кромвеля. Деморализованные войска Парламента будут снова прижаты к побережью, а к концу года лишь Дублин и Дерри останутся в их власти, надёжно блокированные ирландцами с суши. Но судьба и этих городов уже будет предрешена - англичанам придётся убраться с Изумрудного острова. Надолго ли?

    На берегу Сейма, на невысоком холме, стоят грозные стены Молчановского монастыря, оборонявшего подступы к древнему Путивлю. Вокруг монастыря, расположенного на русском пограничье, сплошь неудобья - болота да заболоченные озерца, речные старицы, густой лес да причудливо изгибающееся течение Сейма. Сюда, за крепкие монастырские стены четыре седьмицы назад, в сопровождении гусарского и двух драгунских полков нового строя, прибыл государь Русский, Никита Иванович Романов, чтобы дожидаться уральского обоза. Год назад с казённых и строгоновских пушечных заводов в Коломну был отправлен большой караван с орудиями, которые были изготовлены по ангарскому образцу. Управляющий литейным производством ангарский мастер Иван Репа, по прибытию речного каравана в Коломну, сдал в ведение Пушкарского приказа четыре десятка скорострельных пушек, стреляющих разрывными чугунными ядрами и картечью, а также две дюжины гаубиц, называемых единорогами, которые могли стрелять бомбами и из-за укрытий, и поверх порядков своего войска. Заряды для орудий были заранее отмерены и соединены в бумажном патроне, именовавшимся картузом, использование которого сильно увеличивало скорострельность дульнозарядной артиллерии. Там же, в Коломне, несколько ангарских офицеров во главе с чрезвычайно молодым полковником, проводили учения конной артиллерии, заставляя ездовых и пушкарей добиваться быстрого и чёткого маневрирования упряжками на поле боя, изготовки пушки к стрельбе и быстрого её отхода после необходимого количества выстрелов.

    Когда хлад сковал раскисшие от осенних дождей дороги, а первый снег покрыл их белым ковром, сформированные ангарским полковником батареи двинулись на юго-запад - к Путивлю. От Коломны пушки везли на специально сделанных для них санях.

    Царь российский, одетый в европейское платье, сидя за столом в жарко натопленной монастырской трапезной, читал послание от боярина Беклемишева, доставленное гонцом, обогнавшим обоз. Боярин сообщал, что принятые им пушки все 'добрые, стрелянные, а пушкари справные и ловкие'. Никита Иванович не просто интересовался военным делом - он уверенно продолжал дело, начатое прежними государями. При его всемерной поддержке и опеке ускорилось формирование полков нового строя. Для обучения русских воинов из Европы, главным образом из Голландии, Дании, Шотландии и германских земель приглашались опытные командиры, прошедшие только что отгремевшую великую войну и теперь оставшиеся без дела. Закупки вооружения, прежде всего из Соединённых провинций, год от года увеличивались. Соответственно повышалась и загруженность перновского порта, в который прибывали корабли с товарами для Руси. Ну а казна Эзельского воеводства получала весомое пополнение бюджета, получаемое за использование торговцами порта и складов не только Пернова, но и Аренсбурга.

    Окончательно замирившись со Швецией и оставив в её руках часть Эстляндии с городами Ревель и Нарва, но вернув, золотом казны да дипломатическими усилиями Ордина-Нащокина, Корелу и Сердоболь, государь смог теперь обратить свой взор на польские земли, где уже пятый год гремела польско-казацкая война. Поначалу казацко-крестьянское воинство Богдана Хмельницкого одерживало одну победу за другой и даже подошло ко Львову, откуда сбежали польские войска, прихватив немало ценностей горожан. Хмельницкий удовлетворился меньшей частью, взяв с города плату за снятие осады. Вскоре татарские и казацкие разъезды появились близ Перемышля и Люблина, а по всем Восточным Кресам [6]начались волнения черни. Усугубило ситуцию тяжкое поражение польского войска под Зборовым, где король едва не был пленён татарами. Лишь приказ Хмельницкого об отводе войска помешал этому свершится, при этом татарский хан Ислям Герай остался крайне недоволен решением Богдана - ведь его воины были в шаге от великой удачи. В силу таковых обстоятельств король был вынужден пойти на переговоры и добиться заключения хотя бы временного перемирия. На переговорах хан Ислям сполна отплатил за нанесённую ему обиду, примкнув к польской стороне и потребовав от Хмельницкого подчинится решениям польского сейма. Гетману пришлось заключить не самый выгодный мир, в которых он лишь подтверждал старые привелегии казачества. А Ян Казимир сумел с умом распорядиться передышкой. При этом весьма кстати пришлось окончание великой войны. Магнаты Речи Посполитой скрипя зубами ссужали казну деньгами и в Польшу стали стекаться отряды оставшихся без работы солдат удачи со всей Европы - итальянцы, немцы, испанцы, валахи и венгры - все они с радостью принимались поляками и вливались в недавно набранные армии. Нарушив недолгий и хрупкий мир, они нанесли ряд чувствительных поражений восставшим, оттесняя их всё дальше на восток. Не гнушались поляки и подкупом крымцев - ненадёжных союзников Хмельницкого. Татары не раз покидали поле боя в самый ответственный момент, когда, казалось, победа была уже в руках казаков - и те терпели сокрушительные поражения. Богдану ничего не оставалось, как рассылать письма с просьбами о помощи - турецкому султану, крымскому хану и, конечно же, русскому царю. Никита Иванович и ранее получал таковые послания - с просьбами принять войско Запорожское под свою руку, да только не желал он до поры ссориться с Польшей, имея под боком враждебно настроенную Швецию. Теперь же, после переговоров в Нарве, в коих со шведской стороны участвовал риксканцлер Делагарди, царь мог разобраться с польскими делами. Кроме того, договоры предусматривали, в случае русско-польской войны, соблюдение интересов Стокгольма в Польше, то есть возможность шведского вторжения на земли Речи Посполитой. Государь уже составил ответ гетману, покуда осторожный, но твёрдый в намерениях оказать помощь восставшим, уже не только вооружением и деньгами. Подготовка к новой войне с вековым противником велась последние два года и царь не без оснований надеялся на возросшую ещё со Смоленской войны силу русской армии.