Обручальный кинжал - Руда Александра - Страница 12

• Предыдущая
• 12/82
• Следующая

— Ничем я не мучаюсь, — сказала я. — Да, это было страшно и неприятно, но у меня не было другого выхода. Или я, или он.

Глядя на котелок, в котором ровно бурлила зеленая жижа, я рассказала о том, что произошло на полянке перед избушкой.

— Молодец, — сказал капитан после того, как я замолчала.

Я недоуменно подняла на него взгляд и с удивлением поняла, что он действительно меня хвалит.

— Ничего не молодец, — ревниво возразила Тиса. — Я бы его сразу пришила.

— Это потому, что такое слово, как «дипломатия», тебе ни о чем не говорит, — вступился за меня тролль.

— Зачем мне дипломатия? — заявила воительница. — У меня есть инстинкт самосохранения, это куда более полезная штука. И так было понятно, что добром не кончится, если бы ты в него сразу кинжал метнула, обошлась бы куда меньшими потерями.

— Я себе это уже представил, — радостно сказал Даезаэль. — И понял, почему ты до сих пор не замужем. Потому что это выглядит вот так: Тиса, выходи за меня замуж, хррр…

Эльф настолько достоверно изобразил хрип умирающего, что меня передернуло. Заметив это, тролль погладил меня по голове и сказал:

— Что-то мы заболтались. Пойдем, котя, тебе нужно переодеться, а еще лучше — искупаться. И одежду эту выбрось.

— Откуда ты такой заботливый взялся? — пробурчала Тиса. — Сам же говорил, что убивал с малолетства, для тебя это должно быть привычно.

— Так то я, а то котя, — возразил Драниш. — И она убила человека впервые.

— Пусть мокрым полотенцем оботрется, — велел капитан. — У нас нет времени на то, чтобы ты сопровождал ее к реке. Иди лучше помогай Персивалю чинить ось фургона, иначе мы отсюда никогда не двинемся.

Мужчины возились с ремонтом фургона до вечера. Нас с Тисой к этому не привлекали, но у капитана нашлось дело для каждой. Воительница занялась оружием, а мне было поручено написать отчет обо всем, что произошло в последние дни. Когда я взялась за карандаш и начала писать, то поразилась: оказывается, за несколько дней произошло столько, что не каждому выпадает испытать за всю жизнь.

Только вечером гном признал фургон годным для дальнейшего путешествия, разве что настаивал на том, чтобы управители не превышали среднюю скорость, и мы двинулись по той дороге, которую указал нам ведун.

— Я не вижу причины, по которой он бы сообщил нам неправильный путь, — ответил Волк Дранишу, который усомнился в том, стоит ли доверять указаниям Котова после всего, что произошло. — Наоборот, лелея свой план похищения, он хотел, чтобы мы убрались отсюда поскорее. Так что дорога должна быть приличной. А с Сычом нам крайне необходимо побеседовать. Хорошо побеседовать и понять наконец, что здесь происходит!

Мы остановились на ночлег только тогда, когда полностью стемнело. Волк лично проследил за тем, как я обвожу фургон защитным кругом от нежити, и распределил дежурства, отдельно сказав о необходимости в случае любых непредвиденных ситуаций будить всех, а не только его.

— Почему ты отказываешь мне в праве умереть во сне? — не упустил возможности повозмущаться эльф. — Я требую, чтобы меня никто не будил, когда мои ноги будет жрать волкодлак!

— Тогда ты и сам проснешься, — хмыкнул тролль.

— Нет, — упрямо возразил Даезаэль. — Я буду спать всем врагам назло!

— Ты и так в последнее время только и делаешь, что дрыхнешь, — заявила Тиса. Ее дежурство приходилось на утро, поэтому девушка, не теряя времени, уже укладывалась спать.

— Я восстанавливаюсь, — с достоинством ответил целитель. — Вы постоянно пользуетесь моей силой, вы думаете, она бесконечная?

Он улегся на свою постель, демонстративно повернувшись к воительнице спиной. Спина выглядела до того презрительной и уверенной в своем превосходстве над остальными спинами, что Тиса не выдержала и тоже отвернулась.

Я дежурила первой, и конечно же Драниш не мог оставить меня в одиночестве. Сев спиной к тлеющим углям, он немного понаблюдал за тем, как я натачиваю лезвие кинжала, и сказал довольным голосом:

— Слышала, как Персик ругался, когда фургон чинил? Это я его научил.

— Зачем? — Я слышала смачные выражения, которые периодически долетали из-под днища, но не придала им особого значения.

— Чтобы он от стресса избавлялся, — пояснил Драниш. — Все по-научному. Даезаэль сказал, что копить чувства в себе нельзя, это приводит к неврозам. А это очень опасно. Я вот… тоже думаю, нужно что-то делать с моими нервами.

Я удивленно покосилась на парня. Представить тролля, страдающего от невроза, мне не удалось, но я честно постаралась его поддержать:

— И что тебя волнует?

— Ты, — напрямик ответил Драниш.

Это было для меня не новость, вообще удивительно, как долго он терпел мою скрытность, поэтому я только отложила оружие, чтобы не отвлекало, и, ожидая продолжения, посмотрела на тролля.

— Я волнуюсь, как ты себя чувствуешь, впервые убив человека. Как-то слишком себя спокойно ведешь для девушки, пережившей такое.

— Наверное, я уже перешла грань, отделявшую милую домашнюю девушку, которая боялась задавить даже таракана, от убийцы, — поразмыслив, сказала я. Да, убийство — это не тот опыт, который я хотела бы еще раз повторить, но, если придется, рука дрожать у меня уже не будет. — Не волнуйся за меня. Может быть, мне сегодня приснится страшный сон, но в петлю из-за этого я лезть не буду.

— Хорошо, — с облегчением сказал тролль, поерзал немного и задал свой главный вопрос: — Мила, почему ты убежала из дома?

Я никому не пересказывала нашу беседу с Котовым у избушки, ограничившись сообщением, что он похитил меня потому, что хотел завести себе женщину. Но в этом случае удивляться было нечему, я знала, что Драниш очень наблюдателен и видит куда больше, чем говорит. Сейчас он смотрел на меня так ласково, так внимательно и так сочувствующе, что я честно ответила:

— Мы с родителями разошлись во мнении относительно моего будущего. Поэтому я решила, что лучшим выходом будет жить самостоятельно.

— Смелое решение, — похвалил тролль.

— Глупое. — Я обхватила руками колени. Воспоминания о том, как нам с няней приходилось голодать, спать на жестких досках на жалких постоялых дворах, поеживаясь от укусов блох и клопов, есть каменные сухари и мерзнуть, не имея денег на приличную одежду, были слишком страшными. — Глупое и трусливое. У меня не хватило смелости принять свою судьбу такой, какая она есть, и я решила ее изменить, просто убежав.

Но от судьбы не убежишь, можно только на время отсрочить свой приговор. И это мне было известно лучше, чем кому бы то ни было.

Драниш обнял меня за плечи, привлекая к себе.

— Ты же знаешь, что я всегда буду с тобой и всегда буду на твоей стороне, поэтому можешь смело переложить на меня часть бремени, которое ты тащишь на своих плечах.

— Прости меня, Драниш. — Я почувствовала, как в горле застрял комок, и поэтому говорить было тяжело и больно. — Я не могу это сделать, как и не могу быть с тобой.

— Почему?

— Прости, но это тайна не только моя.

— Твоя и… Чистомира? — спокойно спросил тролль.

— Да.

— Дрыхли бы его взяли! Я начинаю ревновать тебя к нему, — признался Драниш. — Он к тебе так близок, а меня ты продолжаешь держать на расстоянии! Почему?

— Я стараюсь тебя уберечь, — сказала я, изо всех сил удерживаясь от слез. Было жалко и себя, и Драниша, и вообще было так тоскливо, что хоть вой.

Он вздохнул так тяжело, будто я голыми руками вырывала у него сердце.

Ради разнообразия этой ночью ничего плохого не произошло. Утром бодрый и довольный жизнью капитан заставил нас отжиматься и подтягиваться, чтобы мы не расслаблялись.

— Лучше бы на нас ночью опять напали волкодлаки, — бурчал гном. Отжимался он неохотно, и стоило Волку отвернуться, укладывался на землю и отдыхал. Физические упражнения Персик ненавидел, и его даже не пугала вероятность остаться без завтрака в наказание за лень.

• Предыдущая
• 12/82
• Следующая