Сочинения. В 2-х томах - Клюев Николай Алексеевич - Страница 56
- Предыдущая
- 56/147
- Следующая
Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта:
56
1917
265
Я — посвященный от народа,
Я — посвященный от народа,
На мне великая Печать,
И на чело свое природа
Мою прияла благодать.
Вот почему на речке ряби
В ракитах ветер-Алконост
Поет о Мекке и арабе,
Прозревших лик Карельских звезд.
Все племена в едином слиты:
Алжир, оранжевый Бомбей
В кисете дедовском зашиты
До золотых, воскресных дней.
Есть в сивке доброе, слоновье,
И в елях финиковый шум, —
Как гость в зырянское зимовье,
Приходит пестрый Эрзерум.
Китай за чайником мурлычет,
Чикаго смотрит чугуном…
Не Ярославна рано кычет
На зоборале городском, —
То богоносный дух поэта
Над бурной родиной парит,
Она в громовый плащ одета,
Перековав луну на щит.
Левиафан, Молох с Ваалом —
Ее враги. Смертелен бой.
Но кроток луч над Валаамом,
Целуясь с Ладожской волной.
А там, где снежную Печору
Полою застит небосклон,
В окно к тресковому помору
Стучится дед — пурговый сон.
Пусть кладенечные изломы
Врагов, как молния, разят, —
Есть на Руси живые дремы —
Невозмутимый, светлый сад.
Он в вербной слезке, в думе бабьей,
В Богоявленьи наяву,
И в дудке ветра об арабе,
Прозревшем Звездную Москву.
266
Нила Сорского глас: «Земнородные братья,
Нила Сорского глас: «Земнородные братья,
Не рубите кринов златоствольных,
Что цветут, как слезы в древних платьях,
В нищей песни, в свечечках юдольных.
Низвергайте царства и престолы,
Вес неправый, меру и чеканку,
Не голите лишь у Иверской подолы,
Просфору не чтите за баранку.
Причта есть: просфорку-потеряжку
Пес глотал, и пламенем сжигался.
Зреть красно березку и монашку —
Бель и чернь, в них Руси дух сказался.
Не к лицу железо Ярославлю, —
В нем кровинка Спасова — церквушка:
Заслужила ль песью злую травлю
На сучке круживчатом пичужка?
С Соловков до жгучего Каира
Протянулась тропка — Божьи четки,
Проторил ее Спаситель мира,
Старцев, дев и отроков подметки.
Русь течет к Великой Пирамиде,
В Вавилон, в сады Семирамиды;
Есть в избе, в сверчковой панихиде
Стены Плача, Жертвенник Обиды.
О познайте, братия и други,
Божьих ризниц куколи и митры —
Окунутся солнце, радуг дуги
В ваши книги, в струны и палитры.
Покумится Каргополь с Бомбеем,
Пустозерск зардеет виноградно,
И над злым похитчиком-Кащеем
Ворон-смерть прокаркает злорадно».
267
Меня Распутиным назвали,
Меня Распутиным назвали,
В стихе расстригой, без вины,
За то, что я из хвойной дали
Моей бревенчатой страны,
Что души печи и телеги
В моих колдующих зрачках,
И ледовитый плеск Онеги
В самосожженческих стихах.
Что, васильковая поддевка
Меж коленкоровых мимоз,
Я пугачевскою веревкой
Перевязал искусства воз.
Картавит дружба: «святотатец».
Приятство: «хам и конокрад».
Но мастера небесных матиц
Воздвигли вещему Царьград.
В тысячестолпную Софию
Стекутся зверь и человек.
Я Алконостную Россию
Запрятал в дедовский сусек.
У Алконоста перья — строчки,
Пушинки — звездные слова;
Умрут Кольцовы-одиночки,
Но не лесов и рек молва.
Потомок бога Китовраса,
Сермяжных Пудов и Вавил,
Угнал с Олимпа я Пегаса,
И в конокрады угодил.
Утихомирился Пегаске,
Узнав полеты в хомуте…
По Заонежью бродят сказки,
Что я женат на Красоте.
Что у меня в суставе — утка,
А в утке — песня-яйцо…
Сплелась с кометой незабудка
В бракоискусное кольцо.
За Евхаристией шаманов
Я отпил крови и огня,
И не оберточный Романов,
А вечность жалует меня.
Увы, для паюсных умишек
Невнятен Огненный Талмуд,
Что миллионы чарых Гришек
За мной в поэзию идут.
1918
268-269
Владимиру Кириллову
I
Мы — ржаные, толоконные,
Мы — ржаные, толоконные,
Пестрядинные, запечные,
Вы — чугунные, бетонные,
Электрические, млечные.
Мы — огонь, вода и пажити,
Озимь, солнца пеклеванные,
Вы же тайн не расскажете
Про сады благоуханные.
Ваши песни — стоны молота,
В них созвучья — шлак и олово;
Жизни дерево надколото,
Не плоды на нем, а головы.
У подножья кости бранные,
Черепа с кромешным хохотом;
Где же крылья ураганные,
Поединок с мечным грохотом?
На святыни пролетарские
Гнезда вить слетелись филины;
Орды книжные, татарские,
Шестернею не осилены.
Кнут и кивер аракчеевский,
Как в былом, на троне буквенном.
Сон Кольцовский, терем Меевский
Утонули в море клюквенном.
Баша кровь водой разбавлена
Из источника бумажного,
И змея не обезглавлена
Песней витязя отважного.
Мы — ржаные, толоконные,
Знаем Слово алатырное,
Чтобы крылья громобойные
Вас умчали во всемирное.
Там изба свирельным шоломом
Множит отзвуки павлинные…
Не глухим, бездушным оловом
Мир связать в снопы овинные.
Воск с медыныо яблоновою —
Адамант в словостроении,
И цвести над Русью новою
Будут гречневые гении.
Или муза — котельный мастер
С махорочной гарью губ…
Заплутает железный Гастев,
Охотясь на лунный клуб…
Приведет его тропка к избушке
На куриной, заклятой пяте;
Претят бунчуки и пушки
Великому сфинксу — красоте.
Поэзия, друг, не окурок,
Не Марат, разыгранный по наслышке.
Караван осетинских бурок
Не согреет муз в твоей книжке.
Там огонь подменен фальцовкой,
И созвучья — фабричным гудком,
По проселкам строчек с веревкой
Кружится смерть за певцом.
Убегай же, Кириллов, в Кириллов,
К Кириллу — азбучному святому,
Подслушать малиновок переливы,
Припасть к неоплаканному, родному.
И когда апрельской геранью
Расцветут твои глаза и блуза,
Под оконцем стукнет к зараныо
Песнокудрая девушка-муза.
56
- Предыдущая
- 56/147
- Следующая
