Не молчи... (СИ) - Кофф Натализа - Страница 19

• Предыдущая
• 19/46
• Следующая

-Ушла, говоришь? - пробормотал он. Кивнул, - Видно, припекло, раз меня нашел.

Вновь кивнул. Несколько минут дед смотрел в окно, будто забыв, что я сижу в кабинете и попиваю чаек с баранками.

-Помогу, - вдруг сказал он, - При одном условии, никаких заграниц. Пусть сюда возвращается.

Согласно закивал.

-Я только 'за', - честно признался я, - Меня все равно не выпустят, визу не дадут.

-А что так? - поинтересовался дед, стряхивая пепел прям на пол.

-Да из-за идейных убеждений, - туманно ответил я. Дед хмыкнул, удивленно подняв брови вверх. Вздохнул, и честно добавил, - В морду одному человеку дал, а он теперь в консульстве трудится, а раньше мы в одной песочнице играли.

-Бывает, - улыбнулся дед, - Я вот тебе одну историю расскажу, так там вообще...

У деда я просидел до позднего вечера. Когда совсем стемнело, алкоголь выветрился из организма, я решил, что пора и честь знать. Прихватив с разрешения деда фотографию Ди в оранжевом сарафане, попрощался. Дед Гиссар мне понравился, общительный, веселый, со странностями, конечно, но кто без них?

Пришлось все-таки вызвать шофера, сам не рискнул сесть за руль. И по пути домой рассматривал фото Дионисии. А сам поражался тому, какая она красивая у меня, и как этому старому хитрюге, ее деду, удалось за вечер выпытать у меня все подробности знакомства с его внучкой.

Радим и Вилора

Радим

Ноги зажало. Легкие отказывались работать. В голове гудело. Перед глазами все кружилось, мешая рассмотреть хоть что-то. Старался выбить окно, не выходило. Кричал, но никто не слышал. Огонь, появившийся в салоне, подступал ко мне, к ногам, рукам. Страх сковал мои движения. Ужас и паника царили кругом, заставляя сердце перестать гонять кровь по венам. Вокруг суетились какие-то люди с безразличным выражением лиц. Пустые, ничего не выражающие глаза. Я молил о помощи, просил облегчить разрывающую тело и душу боль. Но люди проходили мимо, не замечая меня, не глядя в мою сторону, обходя меня и мою машину, перевернутую и лежавшую на обочине. Хотел крикнуть, да как так?! Почему никто не поможет?! Ведь вот он я, тут, лежу, придавленный грудой железа.

И тут мое внимание привлекла хрупкая фигурка девушки. Яркая, живая, от нее, казалось, исходило сияние, которое согревало меня, отпускало и успокаивало боль. Я замолчал, всматриваясь в лицо девушки. Протянул руки к ней, желая прикоснуться, обнять, найти покой и умиротворение. Она подалась вперед, позволяя прижать ее хрупкую фигурку к себе. Спрятать лицо в ее торчавших волосах, коснуться губами тонкой шеи. Стоял, наслаждаясь каждым мгновением ее присутствия в моей жизни. Видел, как она отгоняла мрак от меня. Исцеляла, приносила покой. Выдохнул.

-Ты пришла, - шепнул я, обнимая ее до хруста в ребрах, прижимая к себе еще крепче, - Пришла, - повторил я.

Но Вилора молчала. Только обнимала меня и не говорила ни слова. Почему? Почему она молчит? Закричал, прося сказать мне хоть слово. Но она молчала. Так хотел услышать ее голос. И не мог.

Открыл глаза. Повертел головой, рассматривая комнату. Разочарованно выдохнул. Сон, всего лишь долбанный сон. В палату вошла медсестра Мария Петровна, открыла жалюзи на окнах.

-Доброе утро, Радим, - вежливо поздоровалась она, - На процедуры сам пойдешь, или карету подать?

-Привет, Мария Петровна, - ответил я. Прислушался к своим ощущениям, мысленно спрашивая свое тело, смогу ли я преодолеть расстояние в сто метров самостоятельно на костылях, или попросить тетю Машу привезти коляску.

-Сам наверное, - выдохнул я, отбрасывая одеяло.

Прошло два месяца с момента аварии. Со дня крушения моих надежд и планов. Тогда я лишился многого. Карьеры, здоровья, девушки. И пока не знаю, какая потеря самая тяжелая для меня. И если девушку еще можно было завоевать, то со здоровьем и карьерой все обстояло скверно.

Как только очнулся, врачи поставили меня в известность, что усиленные нагрузки для меня противопоказаны. Травмы слишком серьезные. Так что я стоял перед выбором, либо короткая, но стремительная карьера, либо долгая и бесславная жизнь бывшего спортсмена, так и не достигшего пика карьеры. Гордость кричала о славе, вот только зачем она мне лет через пять-шесть? Когда буду прикован к инвалидному креслу, слава мне точно не поможет. А вот ноги и спина нужны.

Долгие недели неподвижного лежания заставили о многом подумать, пересмотреть взгляды на жизнь. Почти каждый день ко мне приходили друзья, родные навещали каждый день. Сестренки вообще проводили у меня все часы приема, веселили меня, развлекали. Булатовы тоже были частыми гостями в моей палате. Гавр приходил раза два в неделю. Только Вилора не приходила. Не потому, что не хотела. Нет. Просто я запретил ей рассказывать о том, где нахожусь. Пару раз она сама мне звонила, просила помочь, но я ссылался на свое отсутствие в городе. Извинялся, обещал позже перезвонить, говоря, что на сборах, и вешал трубку. Ее голос был бальзамом для меня. С замиранием сердца слушал его, потому как в моих снах она молчала.

Гавр называл меня болваном, предлагал рассказать ей, где я и что со мной. Но я не хотел. Не хотел видеть ее жалость к себе, сочувствие в ее взгляде. От нее мне нужна только любовь, а вот подачек мне не нужно. Не хочу быть бродячим котом, которого она подобрала, обогрела и вылечила. Скорее всего, она примчалась бы меня навестить, шутила бы, или изучала бы мои ранения, с врачами бы, может, пообщалась. Но я не хотел, не хотел быть в ее глазах слабым, прикованным к кровати. Хотел быть ее лысым гопником, ее парнем, любимым мужчиной.

Ухватившись за костыли, поднялся. До процедурного кабинета добрался сам под присмотром Марии Петровны.

С каждым днем я шел на поправку. На горизонте начала маячить надежда на выздоровление. Вот только знал, в спорт я не вернусь. Перенесенные травмы не позволят. Хотелось напиться, или стукнуться головой о стенку от отчаяния. Но держался. Вот только апатия и депрессия бродили где-то поблизости.

К лету меня выписали. Но жить в своей квартире мне не позволили. Во-первых, нужен постоянный присмотр, во-вторых, тяжело мне будет взбираться на этаж. Поэтому родители забрали меня к себе. Начался долгий и нудный этап реабилитации. Массажи, лечебная физкультура, прочие процедуры, которыми были до предела забиты мои будни. Порой хотелось выть от отчаяния. Порой радовался своим крошечным успехам. С каждым днем мне удавалось самостоятельно передвигаться все больше, дальше, быстрее. Мама радовалась, украдкой смахивая слезы, и глядя на отца, который слишком уж внимательно читал прессу, держа газету вверх ногами.

За время моей болезни, прошел суд над водителем, въехавшим в мой внедорожник. Благодаря какому-то полутрезвому Шумахеру моя жизнь полетела к черту. А я даже не смог явиться на заседание слушания дела.

Лето пронеслось, почти незаметно. Булатовы к осени ждали пополнение, Ильяс с Эльвирой часто приезжали ко мне в родительский дом. Украдкой, как бы невзначай интересовался делами Вилоры. В ответ получал развернутые ответы от Эльвиры и осуждающий взгляд от Ильяса. Он считал, что мне следовало рассказать Вилке обо всем. Но я считал, что еще рано.

-Когда смогу сам своими ногами прийти к ней, тогда и расскажу, - упрямо говорил я другу. Булатовы молча соглашались, но смотрели на меня с осуждением.

В начале сентября попросил Гавра продать мой домик на море. Финансовый вопрос встал ребром, сбережения закончились, а висеть на шее у родителей мертвым грузом не хотелось. Домик продавал с тоской и сожалением. Когда-то мне так хотелось свозить туда Вилку, позагорать на солнышке, поплавать, поваляться на песке... Но пьяный водитель грузовика и этого лишил меня.

Продав домик, Гаврил предложил мне открыть свое дело. Первой реакцией был смех. Потом призадумался, если попросить друзей о помощи, то все реально. Тем более стартовый капитал имелся, да и Гаврил предложил партнерство. И вот к середине октября я, во многом благодаря Гавру, стал начинающим бизнесменом, владельцем магазина спортивной одежды и инвентаря. Было безумно трудно начинать с нуля. Но интересно. Часто я валился с ног от усталости, практически проваливаясь в беспамятство. Я вновь сел за руль, но довольно часто появлялся страх, особенно, если на дороге встречались грузовики. Но я боролся с собой и своими страхами.

• Предыдущая
• 19/46
• Следующая