Сила и надежда вампиров (СИ) - Крапицкая Влада - Страница 37

Мне и Вайго не простят то, что мы скрывали это, но я готова была принять любое наказание, лишь бы мне вернули мою девочку. "Только здесь надо выбрать правильный момент, когда потребовать возврата Таши". Если потребовать это до вынесения решения про наказание, то меня могут именно и этим наказать, и попросту забрать Ташу навсегда. Значит, надо потребовать это после того, как вынесут решение о наказание. Тогда уже никто не сможет изменить решение, и Вайго будет некуда деваться. "Ублюдок, я вырву у тебя Ташу, чего бы мне это не стоило! Главное, надо дождаться удобного момента".

Дождаться… Именно это меня и сводило с ума — ожидание. Таша в его руках уже почти четыре месяца, и полтора из них она точно знает, что он вампир. Ведь не знать этого она не могла — нападение в любом случаи должно было вызвать у неё массу вопросов. "Интересно, а как она к этому отнеслась?" — этот вопрос волновал меня ничуть не меньше, чем ожидание. Ведь я боялась к ней приближаться именно из-за страха, что она не сможет принять меня в облике вампира. "И как теперь относиться к Вайго? Продолжает его любить или испытывает только страх?" — одни бесконечные вопросы, от которых голова идёт кругом. "А кровь свою позволяет пить? Или он делает это без её согласия?" — внутри всё похолодело от этой мысли, и в груди всё сжалось от боли. "Моя бедная девочка! Если я узнаю, что он пил кровь против твоей воли, я не остановлюсь, пока не отомщу ему за это".

Раздавшийся телефон звонок заставил меня вздрогнуть.

— Да, Матвей?! — произнесла я в трубку.

— Негина, у меня хорошая новость. Таша у нас!

— Что? — переспросила я, не поверив в такое счастье.

— Таша у нас, — довольно повторил он.

— Как? Что с ней? В каком она состоянии? Она не ранена? — от волнения и радости, я не могла остановиться и начала сыпать вопросами.

— Она не ранена, и физическое состояние нормальное. Правда у неё истерика, и она плачет, — тихо сказал он в трубку.

Плачет… На душе сразу стало холодно и пасмурно. "Она каким-то образом узнала всю правду? Скорее всего. И теперь ей очень больно" — мне самой захотелось плакать, потому что я понимала, какой удар получила моя девочка в сердце.

— Я пришлю за вами самолёт, — сдерживая слёзы, произнесла я.

— Будем ждать.

— Матвей, ты там с ней поласковее, хорошо? Попытайся её успокоить, — попросила я.

— Хорошо. Сделаю всё возможное, — ответил он и отключился.

Выскочив из своей комнаты, я понеслась по коридору в сторону спальни Луки и, ворвавшись без стука, сказала:

— Лука, пусть готовят самолёт. Через пять часов он должен быть в Новосибирске. Ясно?

— Что-то случилось?

— Да, Таша у нас и теперь её надо срочно привезти сюда.

— Ооо! Всё будет сделано! — он вскочил с кровати и стал одеваться.

Я тем временем побежала искать Эрну и на ходу стала прикидывать через сколько уже смогу увидеть Ташу. "Время полёта четыре часа, плюс час на формальности, плюс ещё четыре часа лететь назад. Значит, через девять часов она будет дома".

— Эрна! Приготовь спальню рядом с моей комнатой, — найдя её, я стала отдавать приказы. — Потом, пусть кто-то съездит в магазин и закупит продукты, а ты, как потемнеет, выезжай в город и пройдись по магазинам одежды. Купи всё необходимое, от белья до верхней одежды.

— Кому?

— Моей правнучке.

— Размер?

— Как у меня.

— Хорошо, будет сделано, — вот именно за это я и любила Эрну — она никогда не задавала лишних вопросов.

"Что же ещё?" — хотелось предусмотреть всё, чтобы Таша ни в чём не нуждалась. "Доктор! На всякий случай нужно будет пригласить доктора, чтобы убедиться, что с ней всё хорошо, или если надо будет, дать ей успокоительное".

В десять часов вечера я уже была в аэропорту и с нетерпением ожидала приземления самолёта. А когда он приземлился и остановился возле ангара, я вышла из машины и, переминаясь с ноги на ногу, стала ждать, пока подадут трап. Как только его подали, я сразу поднялась и, оказавшись в салоне, стала искать глазами Ташу. Матвей приложил палец ко рту, и кивнул на небольшой диванчик.

Подойдя к нему, и присев на корточки я стала рассматривать спящую Ташу. Впервые в жизни я была настолько близко к ней и могла прикоснуться. Убрав волосы с её лица, я увидела, насколько сильно опухли её глаза.

— Как она? Очень плохо? — тихо спросила я у Матвея.

— Она часа два рыдала и постоянно благодарила нас. А потом впала в какой-то ступор и смотрела в одну точку до самого прилёта самолёта, — грустно ответил он. — А два часа назад она заснула.

— Ясно, — спокойно сказала я, хотя сердце болезненно сжималась.

"Моя бедная девочка, как же тебе сейчас тяжело, и я ничем не могу тебе помочь. Если бы я могла, я отдала бы всё на свете, чтобы избавить тебя от этой душевной боли. Но, по крайней мере, я буду рядом и поддержу тебя. Теперь ты будешь знать, что ты не одна в мире и есть кому о тебе позаботиться".

— Таша, — прошептала я, проведя рукой по её щеке.

— Не надо, не буди её. Пусть отдохнёт. Я отнесу её в машину.

— Хорошо.

Матвей осторожно взял её на руки, и направился к выходу. Спустившись по трапу и подойдя к машине, он уложил её на заднее сиденье. Я тоже села сзади и положила её голову на колени.

Теперь, когда она была рядом, я боялась расстаться с ней хотя бы на секунду и хотела, чтобы открыв глаза, она первой увидела именно меня. "Как она ко мне отнесётся? И сможет принять то, что я её дальний предок?" — сейчас, когда Таша была рядом меня стали мучить уже эти вопросы. "Хм, главное, что она рядом, а с остальным мы как-нибудь разберёмся!".

Когда мы приехали домой, Матвей опять аккуратно забрал Ташу из машины, и занёс в дом.

— На третий этаж неси, — приказала я. Там я распахнула дверь в спальню, которую приготовили для неё, и кивнула на кровать. — Ложи.

Уложив её, Матвей отошел к двери и застыл.

— Позови мне Эрну, и можешь быть свободен, — бросила я и, приподняв Ташу, стала снимать с неё куртку.

В комнате появилась Эрна, и мы вдвоём стали раздевать Ташу, чтобы устроить её со всеми удобствами. Сняв с неё свитер и увидев множество порезов на её руке, я зашипела от боли. "Ублюдок, он таки пил её кровь! И не раз!" — внутри поднялась волна всепоглощающей ярости. Судя по количеству порезов и еле заметным шрамам от уже заживших порезов, он делал это чуть ли не каждый день. "Ты, сволочь, в крови у меня захлебнёшься за это!".

Раздев Ташу до белья, и укрыв её одеялом, я повернулась к Эрне и сказала:

— Свободна, — и когда та вышла за дверь, присела на кровать. — Всё будет хорошо, — прошептала я, гладя её по волосам. — Я никому не дам тебя в обиду.

Поцеловав её в лоб, и сев в кресло, придвинутое к кровати, я взяла её за руку и стала ждать её пробуждения. В душе боролись два чувства — страх и надежда.

Я ужасно боялась, что она возненавидит меня, потому что, по сути, это я втянула её во всё это. Если бы я не ездила к ней в Уренгой, то Вайго никогда о ней не узнал, и она жила бы сейчас спокойной жизнью. Но так хотелось надеяться, что она простит меня и обрадуется тому, что она не одна в этом мире.

В начале четвёртого утра она пошевелилась и я напряглась. "Что же я увижу в её глазах? Ненависть или радость?".

Таша открыла глаза и уставилась в потолок. Я боялась не то чтобы пошевелиться, а даже вздохнуть. Очень медленно она повернула голову и посмотрела на меня долгим, изучающим взглядом, а потом спокойно произнесла:

— Здравствуй Негина.

— Здравствуй Таша, — с шумом выдохнув, ответила я.

— И сколько раз ты мне прапрапрабабушка? — серьёзно спросила она.

— Много дорогая, много, — грустно ответила я.

Она ещё с минуту пристально смотрела на меня, а потом отвела взгляд в сторону. В комнате повисла тишина, и я почувствовала панический страх. "Таша, не молчи! Накричи на меня. Скажи, что я во всё виновата. Но только не молчи!" — мне стало трудно дышать от страха.