Звездный дождь (СИ) - Белова Елена Петровна - Страница 19

– Парень… – опекун трясет за плечо. – Эй? Ты что это?

– Не знаю.

Он и правда не знает. Лицо горит, по телу расползлась липкая противная слабость. В голове ни мысли. Где-то под сердцем ворочалось что-то тяжелое… будто туда каким-то чудом попал морской зверь восьмирук. И теперь пытается выбраться.

Лекарь-целитель Клод… с восьмируком… бред. Где ваши знания, лекарь? Сосредоточьтесь. Сформулируйте симптомы.

Формулировать не дали – опять за плечо трясут.

– Ты что-то ел? Пил? Отче Лисий тебе что-то давал? Парень, очнись!

– Нет…

– А что ты у него делал?

В мозгу вяло затрепыхалось воспоминание, как Лисий запрещает рассказывать… ну и пусть. – Оживлял.

Кажется, опекун был в курсе странных желаний орденца. Он крепко выругался, но не отстал.

– Слышь, парень… ты того… не подумай, конечно… но он тебя целовать не пробовал?

Комната зло крутнулась – изумленный Клод инстинктивно поднял голову и попробовал посмотреть на опекуна. Не вышло. Пол пошел волнами. Стены закружились. Кровать тут же вздыбилась, и Клод, чтоб не упасть, ухватился за гладкие деревянные прутья. Юноша поспешно уткнулся в подушку.

– Один раз, – буркнул он в набитую свежим сеном наволочку. – В лоб. В благодарность вроде как.

– Да к*** такую благодарность! – рычат над головой. – Лежи, не вставай.

Дверь затворяется.

Куда я денусь.

Сосредоточься, Клод, ну же. Симптомы. Охлаждение кожных покровов, головокружение. Восьмирук. Голова как сеном набита.

Как же он встанет? Он же должен… Сегодня в обеденную пору у него наконец получилось задуманное. Он должен. Надо встать.

– Лежишь? Правильно, парень. Давай, Анелька.

Кто?

Лежанка прогибается под чьим-то весом – небольшим. Чья-то рука касается щеки. Потом – губы. Губы? Клод пытается отстраниться, но теплые руки уже обвили шею, гладят по волосам, и тело отзывается, и куда-то девается слабость. У нее волосы пахнут ромашкой…

– Ты того… спокойней, в общем. Анелька тебя подлечит. Через час бегать будешь.

Он что, будет тут сидеть?

И от чего лечить?

Лекарь в Клоде невольно проснулся и принялся задавать вопросы. Но девушка поцеловала его крепче… горячее тело приникло, прижалось…со смуглых плеч соскользнула рубаха…

И лекарь отступил, на прощание буркнув что-то насчет грудной клетки…

Двор сегодня тихий-тихий. Клоду наконец удалось исхитриться и подбросить в вечерний чай голубоватую пыль – растертые цветки медвяницы. Это не снотворное, строго говоря. Сильное успокоительное. Притупляет мысли, лишает энергии… и человек предпочитает прилечь отдохнуть. И засыпает.

Крепость спит.

Спит и синеглазая Анелька. Спасибо ей. И Стимию спасибо… Он потом приходил…

– Слышь, парень, ты поосторожней. Стимий у тебя, считай, месяц жизни отнял. Они там совсем… рехнулись на своем продлении жизни. В следующий раз знай: захочет тебя "отблагодарить" кто-то – сразу ко мне. Или сразу к Анельке – она поможет восстановиться. Нравишься ты ей… Не думай, ей-то ничего не будет – наоборот даже.

Спасибо, опекун. Я запомню. И прости. Я не могу тут оставаться.

– Тир? Тир, спишь?

Темнота. Тишина… А если вдруг среди орденцев нашелся кто-то добрый и дал пленному магу чая?

– Тир?

Что-то звякнуло. Прошуршала цепь. Наконец за решеткой показывается лицо…

– Ты все-таки здесь…

– Здесь. Держи вот это. Цепь разомкнешь.

Молчание. Рыцарь не двигается. Даже руку не протягивает.

– Не стой. Выбирайся отсюда. Я присмотрел для нас лодку. Ну что ты стоишь?

– Оглянись… – странным голосом говорит лиддиец.

Что? Клод машинально поворачивает голову… и цепенеет.

– Неплохо ты мне поморочил голову, маленький лекарь, – светло улыбается отче Лисий.

Волна плеснула о сапоги. Дан машинально отодвинулся и оценивающим взглядом окинул крепость. Ничего так стены. Ничего себе ворота… и совсем неплохие бойницы. Крепость Ордена никого в гости не приглашала.

Ничего, он не гордый. Он и так заглянет, незваным…

– А я-то думал, ты пластом лежишь. А ты, оказывается, шустрый… – Лисий двигался странно плавно для полного человека. – Крепкий, наверное? И вовсе не дурачок… не так ли?

Клод сглотнул. Никогда в жизни никого так не боялся…

– Похоже, самый большой дурак тут Стимий. И опора крепости, который ему позволил творить такие глупости. А дураки такого подарка недостойны. Не правда ли?

Белая рука тянется к щеке…

– Я заберу тебя в столицу, малыш…Ты быстро научишься правильно служить Ордену. И мне, – мягкие пальцы смыкаются на запястьях. Будто кандалы. Железно.

– Отпустите.

– Ты шутишь… – глаза Лисия блестели, он словно снова взял в руки бокал с ядом и наслаждался, играя со смертью. – Ты и сам не знаешь еще, какой ты подарок. Юный маг… с вкусной жизнью…

– Отпусти-меня-ты!

Он пытается отступить, но некуда. За спиной стена и решетка.

– Отпусти!

Он не понял, что произошло. Просто запястья вдруг обожгло, и Лисий сразу умолк. Постоял пушинку, удивленно глядя блестящими глазами… и грузно осел на камень двора.

– Парень… – откуда-то появившийся Стимий поднимает голову Лисия. Опускает. Сглатывает.

– Я не хотел.

Это все, что удалось сказать Клоду. Убил… Первый раз убил…

– Парень, не стой столбом. Давай того… собирайся. Надо вам уносить отсюда ноги. Да и мне, похоже.

Имя ей сменили. Милле Маритой теперь звали другую девушку. Именно она послезавтра выходит замуж…

Нет, Рита, как теперь звали бывшую дочь Лижбет, на свою замену не злилась. Что-то (быть может, проснувшийся дар) подсказывало ей – жизнь новой Мариты не будет счастливой. И, похоже, долгой тоже. На семью также особой злобы не было. Давным-давно Марита поняла, что для матери она не дочь, а что-то вроде породистого коня или ценного манускрипта. Его можно продемонстрировать гостям, завести изящную беседу. А если подарить кому-то более знатному, то вполне возможно исполнение заветного чаяния истинно благородного человека – завязать полезное, исполненное надежд, знакомство.

Полезный инструмент. Вещь ценная…

За вещь дали дорогую замену – отчего бы не сменять с хорошей придачей? Это целесообразно.

Нет, злости на мать не было. Почти.

Отче Домит… отче Домит – тоже в конце концов, всего лишь исполнял свой долг. Не Рите судить его. Рита исполнена послушания и покорности…

Девушка сложила руки и воззрилась на золотистые фигуры-горельефы на стене Храма. Переплетя пальцы, бог и богиня возлагали руки на витой столб – стилизованное изображение Ордена Опоры. Да стоит он нерушимо…

На плечо легла чужая рука. Одобрительно потрепала. Девушка не шевельнулась. Она покорна. Послушна. Она даже не смотрит на мага – товарища по несчастью. Он, как и она сама, стоит на коленях, ожидая, пока поводыри наговорятся.

Магам в Храме можно только на коленях. Орден добрый, позволяет нечистым вознести молитвы богам. Нужно только преклонить колени. И молиться тихо, не мешая поводырю (опекуну, опекуну, затверди, наконец). А она тихая…

– Рита, довольно.

Натянулась цепочка, заставляя встать. Девушка послушно встала, привычно сотворила на прощание знак двойного поклонения и побрела за поводырем – тихая, почти незаметная. Поводырь провел ее почти через всю обитель.

Все не нарадуется, что у него наконец появился свой маг.

Рита поспешно заставила внутренний голос помалкивать, они еще не отошли на достаточное расстояние от Храма, а в Храме опять торчит (тьфу, Злишевы козни!) изволит пребывать отче Стасень со своим телепатом. Подслушает мысли, и ей опять достанется. Как в первые дни…