Красотка 13 - Коли Лиз - Страница 54

• Предыдущая
• 54/68
• Следующая

— Правда? — Лив передернула плечами. — Он тоже мне это говорил, но я не поверила ему. Ты же знаешь этих парней: они всегда говорят то, что хочет услышать девушка.

«Мне ли не знать об этом!» — подумала Энджи и сказала:

— Да, они такие. Но в данном случае он не обманул тебя. Он всегда принадлежал тебе, Ливви.

Пожалуйста, забирай его.

Губы Ливви растянулись в самодовольной улыбке.

— Ладно. Значит, мы все выяснили, — сказала она. — Пока. Думаю, еще увидимся.

Она пошла на парковку, на ходу подпрыгивая от радости. Энджи увидела, что она направилась прямо к машине Грега. Сев в нее, она заключила Грега в объятия, демонстрируя всем, что у них близкие отношения, хотя на территории школы это было запрещено. Что ж, следовало признать, что получилось это достаточно убедительно.

Энджи пыталась понять, что она сама чувствует. Сожалеет о том, что у них с Грегом ничего не вышло? Может быть, ревнует его? Ничего подобного!

— Готова? — спросила доктор Грант.

— Наверное, — ответила Энджи.

Они уже сделали с хижиной все что могли: покрасили стены, отремонтировали крыльцо. Однако внутрь не заходили. По крайней мере, Энджи не могла открыть дверь и заглянуть внутрь. Она даже не могла зайти за угол и посмотреть, существуют ли вообще три остальные стены.

— Смотри на свет. Смотри на свет и расслабься. Снова вернись туда, на место встречи. Как оно выглядит?

— Здесь красиво и светло. Все готово для встречи, — сказала Энджи.

Яркое солнце освещало красные и оранжевые цветы. Желтые перила сверкали в утренней росе. В углу стояла метла, однако сметать уже было нечего, если не считать, конечно, стен между девочками.

— Кто-нибудь уже пришел? — Голос доктора Грант доносился откуда-то издалека.

Энджи снова огляделась. Болтушка стояла, опершись на перила крыльца. На ней был костюм для верховой езды. Точнее, его миниатюрная копия.

Энджи пришлось громко кричать, чтобы ее слышала доктор.

— Только Болтушка. Мне кажется, что сегодня тот самый день. Судя по всему, она готова пойти дальше.

— А ты?

Энджи задумалась. Это как раз то, что они строили, — единство. Будет ли она по-прежнему чувствовать себя самой собой? Ангела и Маленькую женушку довольно быстро стерли, и они не успели поделиться с Энджи тем, что знали и умели. Сейчас все будет совершенно по-другому.

Энджи протянула руки к Болтушке, и девочка, застенчиво улыбнувшись, шагнула к ней. Энджи обняла ее.

— Нас никто больше не обидит, — пообещала она. — И тебе больше незачем оберегать меня — мы будем защищать друг друга и заботиться друг о друге. Договорились?

Малышка подняла лицо к солнцу. Подул ветер, растрепав ее золотистые волосы, и одна прядь прилипла к ее губам. Энджи осторожно убрала эту прядь и почувствовала, как кто-то коснулся ее губ. Это были ее собственные волосы, и она сама была этой маленькой девочкой, и девочка была ею. Каждая из них была самой собой, и в то же время они были единым целым. Они стояли, освещенные лучами утреннего солнца, слушая, как на лугу поют птицы, трогая капли росы на перилах крыльца десятью, а не двадцатью пальцами.

Несмотря на то что на Энджи были голубые джинсы и розовый свитер, в руке она держала хлыст, а на ногах у нее были сапоги для верховой езды.

— Да, сегодня мы обязательно покатаемся, — сказала она, однако ее не слышал никто, кроме нее самой. Потому что там никого, кроме нее самой, не было.

Она осторожно перебирала свои новые воспоминания. Модя Билл. Она почему-то не испытывала к нему ненависти. И не боялась его. Да, конечно, были смущение, и боль, и замешательство, и даже тоска. Теперь она смогла вспомнить тот день, когда его провожали в армию. Это был ее десятый день рождения, и он пообещал принести ей особенный подарок. Он был таким красивым в военной форме! Дедушка и бабушка были несказанно рады тому, что он нашел свое призвание после школы, где, как они сказали, он только бездельничал, бил баклуши. Энджи тогда не поняла смысла этих слов. Несмотря на то что это был ее день рождения, центром всеобщего внимания стал он. И это было несправедливо.

Дедушка фотографировал всех членов семьи в разных возможных комбинациях — то маму с папой, то папу с бабушкой, то папу с братом, и так далее и тому подобное. Энджи хотелось, чтобы ее сфотографировали вместе с «ее солдатом». Так, как обычно фотографируются девушки, провожая в армию своих парней. Она видела такие снимки.

— Ты готов, дедушка? Снимай!

Она обхватила руками модю Билла за шею и поцеловала его так, как целуют своих любимых девушки на тех фотографиях, — долгим, страстным поцелуем, выгнув при этом спину и подняв одну ногу. Она впилась губами в его губы и ждала, когда щелкнет затвор, но так и не дождалась. Модя Билл оттолкнул ее, и она упала на пол.

Все родственники изумленно уставились на нее. Их лица выражали возмущение и досаду.

Мама засмеялась, но это был какой-то нервный смех.

— Думаю, это последствия того, что она часами сидит возле телевизора, — сказала она. — Там иногда такое показывают, что просто ужас.

Модя Билл ушел в армию, так и не поговорив с ней. И она не узнала, что за особенный подарок он собирался ей преподнести. Из-за этого она плакала целую неделю.

Она заплакала от горя и обиды. Так, как плачут маленькие дети. Слезы катились по ее щекам в темном кабинете доктора Грант.

— Энджи, как ты себя чувствуешь? — спросила доктор Грант.

Энджи открыла глаза и снова оказалась в ее кабинете.

Она вытерла ладонями щеки и сказала хриплым голосом:

— Я чувствую себя… м-м… просвещенной.

Во всех смыслах этого слова — более светлой, радостной, многое познавшей и испытавшей.

— Мне почему-то сейчас ужасно захотелось поесть сладкой овсяной каши. Такой, какую обычно едят на завтрак.

Доктор Грант удивленно посмотрела на нее:

— В самом деле?

— Нет, я шучу. Я… Как это все же замечательно! Теперь она стала частью меня, но не отдельной частью — она вплелась в меня целиком и полностью. Я не могу это описать. Я просто чувствую себя более спокойной, уравновешенной. Я теперь многое о себе знаю и лучше понимаю себя. Одного я не могу понять: почему не пришла Девочка-скаут?

— Может быть, она все еще боится потерять свою независимость, — предположила доктор. — Или у нее осталось какое-то неоконченное дело.

Оторвав катышек со свитера, Энджи стала катать его между пальцами.

— Из всех моих двойников только она никогда не пыталась подчинить меня своей воле. Разве что во время сеансов гипноза. Ну и, конечно, не считая того, что она переделывала все мои домашние задания, — сказала Энджи, уронив катышек на пол. — В конце концов это прекратилось. Вы ведь знаете, что она никогда не входила в реальный мир.

— А вот это интересное замечание. Она живет своей собственной жизнью в старой деревенской кухне. Как ты думаешь, чего ей больше всего хочется?

Энджи задумалась и сразу услышала, как кто-то крикнул ей: «Пойти в ресторан».

Доктор Грант вдруг залилась веселым смехом.

— Ну конечно! — воскликнула она. — Думаю, что завтра я это смогу устроить.

Все оставшиеся дни недели сеансы психотерапии проходили в обеденное время. У Энджи было только тридцать минут на обед, но после этого у нее по расписанию был урок рисования. Так как она запросто могла и дома постоять возле мольберта и нарисовать все, что ее одноклассники рисовали во время урока, мама разрешила, чтобы доктор Грант забирала ее из школы после утренних занятий.

— Я, конечно, не совсем понимаю, зачем все это нужно, но доктор Грант, похоже, знает, что делает. В последнее время ты стала намного спокойнее.

Энджи молча проглотила это резковатое замечание. Ей не хотелось ссориться с мамой.

Во вторник они пошли в лучший итальянский ресторан города. Энджи сидела за столом напротив своего психотерапевта. Чувствовала она себя довольно неловко.

• Предыдущая
• 54/68
• Следующая