Добрый ангел смерти - Курков Андрей Юрьевич - Страница 41

• Предыдущая
• 41/69
• Следующая

Когда я отошел в сторону отлить, то заметил на песке ямки следов. Кто-то совсем недавно вышел из пустыни на эту солончаковую полоску, являвшуюся фундаментом холмов. Я сразу вспомнил следы, виденные мною в местах моих ночлегов. Оглянувшись по сторонам, я почувствовал странное напряжение. Мне стало страшно. Показалось, что кто-то невидимый следит за мною. Я сжимал в руке пистолет с глушителем и чувствовал его бесполезность.

Быстро вернувшись к хорошо освещенной прожекторными фарами «лендровера» могиле, я отозвал в сторону Амана. Показал ему следы.

— Это Азра, — спокойно произнес он. — Добрый ангел смерти.

— Ангел смерти? — переспросил я, пытаясь припомнить, кто из нас больше пил: он или я.

— Да, — сказал Аман. — Ангел смерти. Сопровождает одиноких путников и иногда появляется рядом с ними в виде скорпиона или хамелеона.

— Это что, легенда?

— Да. Но когда другого объяснения нет, вспоминаются легенды… Я задумался.

— Так этот ангел что, смерть приносит? — спросил я через минуту.

— Эта ангел, — поправил меня Аман. — Она — женщина. Она следит за путником, оберегает его в дороге. Следит и решает: помочь ему или помешать.

Если он ей не нравится, она посылает скорпиона, и путник умирает. Если нравится — посылает хамелеона, и путник живет. Хамелеон приносит удачу…

— А какая она из себя, эта Азра?

— Я ее что, видел? — Аман пожал плечами. — Говорят, в нее вселяется на время дух женщины, любящей этого путника. Иногда она может выйти к нему в виде этой женщины…

— Интересно… — выдохнул я и бросил взгляд на следы.

На моих глазах ямки следов становились все менее и менее заметными. Песок выравнивал свою поверхность.

Уже под утро, когда Аман довез нас до укрепления и уехал, увозя заснувшего сидя Юру, я спросил полковника, почему майора похоронили здесь, рядом с дервишем.

Опухший полковник внимательно посмотрел мне в глаза, словно проверяя, смогу ли я понять его.

— Они сказали, что такая могила будет надежным звеном в цепи украинско-казахской дружбы… — он вздохнул, потом добавил:

— Кроме того, у нашего посольства не хватит денег на отправку тела домой… Часть тела я отвезу в Киев.

Я кивнул. Было видно, как тяжело на душе у полковника. Мне не хотелось его больше беспокоить, и я последовал примеру Петра, сразу по приезде упавшего на свою подстилку рядом с Галей и уже вовсю храпевшего.

— Спокойной ночи, — сказал я полковнику.

Он устало ухмыльнулся и жестом руки отправил мой взгляд на верхушки холмов, из-за которых уже просачивался свет наступавшего дня.

Засыпая, я обнимал Гулю и думал об Азре, о добром ангеле смерти, принимающем вид влюбленной в тебя женщины.

Проснулся я ближе к полудню, сжимая в руке пистолет с глушителем.

Оглянулся. Гуля с Галей возились у костра, Петр еще спал. Полковника не было видно. Я несколько минут приходил в себя, вспоминал события прошедшего дня.

Потом спрятал пистолет в рюкзак, сделал двухминутную зарядку — пару раз присел и помахал руками в стороны для бодрости.

Солнце висело прямо над нами, заколачивая тени в песок.

Я подошел к женщинам, получил от их доброты пиалу с остывающим чаем — видно, они сами недавно чаевничали, наслаждаясь отсутствием мужчин. Галя была в своих неизменных джинсах, но зато сверху грациозно подчеркивала ее маленькую грудь темно-красная маечка. Гуля сегодня носила рубаху-платье салатового цвета.

Интересно, подумал я, а как она будет одеваться в Киеве? Ведь в таком наряде спокойно даже по безлюдной улице не пройдешь!

— Полковник не говорил, куда ушел? — спросил я у женщин, допив чай.

— Вин вжэ давно пишов, — ответил Галя. — Годыны з тры тому. Мабуть, до миста.

— И ничего не сказал?

— Казав, що до обиду прыйдэ.

Я кивнул. Галя и Гуля как раз начинали заниматься обедом, так что по всей видимости ждать возвращения полковника оставалось недолго. Любопытство и чувство голода заставили меня постоять некоторое время рядом с костром и нашими кухарками. Приятный солоноватый запах щекотал ноздри. Я присмотрелся — Галя раскатала тонкий лист теста и резала его на ромбики, а Гуля на этой же доске с другого конца нарезала полосками сухое мясо. Рядом в пиале лежала горка порезанного кольцами фиолетового лука. Похоже, что обед предполагался праздничный. Я сглотнул слюну.

— Что это у нас сегодня? — спросил я.

— Аман оставил немного баранины, будем казахский суп кушать, — ответила Гуля, не оборачиваясь.

За моей спиной раздался кашель. Проснулся Петр. Приподнялся на локтях, покрутил головой по сторонам. Потом снова опустился на спину и уставился полусонными глазами на белесое, засвеченное ярким полуденным солнцем небо.

Полковник действительно вернулся к обеду. Он словно носом учуял, чем грозит возможное опоздание. В котелке доваривался жирный суп из баранины, и аромат его создавал вокруг костра атмосферу ожидания. Вчерашние поминальные сто грамм все еще требовали закуски.

После обеда полковник отозвал меня и Петра в сторону.

— Вам надо до вечера отоспаться, — сказал он добрым отеческим тоном. — Ночью будет много работы.

Мы послушно отправились на свои подстилки. После сытного и вкусного обеда дрема затуманила мое сознание, как только я улегся на спину, накрыв лицо войлочной казахской шапкой — подарком отца Гули.

Проснулся от рева моторов. Поднял голову. Шум доносился из-за близкого песочного горизонта, за которым начинался спуск к нашему раскопу. Я вышел на край возвышенности и увидел внизу экскаватор и два больших самосвала. Один из «КрАЗов» стоял чуть дальше от ямы. Его водитель-казах сидел на ступеньке кабины и курил. Второй «КрАЗ» стоял под загрузкой. Водитель был в респираторе.

Экскаватор черпал песок из нашей ямы и ссыпал его в уже наполовину заполненный кузов самосвала. Присмотревшись, я заметил, что и казах в экскаваторе дышал через респиратор. Чуть поодаль стоял и наблюдал за загрузкой полковник Тараненко.

Я медленно спустился к яме. Подошел к полковнику.

— Дело движется, — сказал он мне. — Вам уже пора собирать вещи.

— Что? — переспросил я. — Мы уезжаем? Полковник кивнул.

— Через час приедет Аман. Будем сопровождать груз. Дорога дальняя, до Красноводска больше шестисот километров.

Я вздохнул. Пустыня отучила меня от. резких движений, и поэтому мысль о том, что надо быстро собирать вещи вызвала во мне крайнее неприятие.

Я поднимался наверх к нашей стоянке в весьма раздраженном состоянии.

Старался делать широкие шаги, но песок словно смеялся надо мной, осыпаясь под ногами и замедляя движение. В конце концов песок победил — я поднялся наверх успокоившись, немного усталый.

Сказал Гуле, что надо собираться, и она послушно направилась к нашим вещам. Сложила полосатую подстилку, спрятала ее в двойной баул. Пошла к костру за треногой, котелком и другими кухонными принадлежностями.

Я оглянулся по сторонам. Механический звук экскаватора противоречил мертвой красоте этих руин. Я попробовал посчитать, сколько дней провели мы здесь, но шум отвлекал меня. Ладно, подумал я, впереди шестьсот километров дороги — будет время и дни посчитать, и о многом другом подумать…

Выехали мы под вечер. Впереди шли два «КрАЗа» с песком. В первом рядом с водителем ехал уже знакомый нам казах Юра, во втором — Витольд Юхимович. Мы вчетвером ехали сзади в «лендровере» Амана. Аман врубил все фары, и оба самосвала, ехавшие перед нами, казались какими-то нереальными, словно мы смотрели кинофильм. Дорога виляла, и время от времени передний самосвал на мгновение выскакивал из светового коридора. Но очень быстро мы снова выстраивались в более или менее ровную колонну и ехали дальше, медленно забираясь в горы Каратау. Горами эти холмы, конечно, назывались условно. По сравнению с Кавказом их можно было бы назвать равниной. Но все равно, под лунным светом, придававшим им неестественную голубоватую окраску скорее лунного, чем земного пейзажа, они казались невероятно красивыми.

• Предыдущая
• 41/69
• Следующая