Сказание об истинно народном контролере - Курков Андрей Юрьевич - Страница 13

• Предыдущая
• 13/77
• Следующая

— Это Клава, домработница! — объяснила жена.

— А разве у нее не выходной?

— Я попросила ее сегодня прийти, а выходной у нее будет в понедельник.

— Ну так у нее и спроси про духи, может, она их видела! — уже более дружелюбно посоветовал Григорий Маркелович.

Жена позвала Клаву. Та зашла в гостиную со щеткой для чистки ковров в руке — старая, сгорбленная, седая старушка, уже пятнадцать лет проработавшая у них.

— Да сын ваш унес куда! — ответила она на вопрос о духах и одеколоне. — Барышне какой подарил, может быть, вы ж ему денег не даете, а подарки нынче сами знаете почем.

Сильин подумал и согласился с предположениями домработницы Клавы. И тут же снова заторопился, случайно попав взглядом на настенные часы.

— Ну, Полечка, — взмолился он. — Мы же катастрофически опаздываем, прямо авария какая-то с тобой!

— Ну, пошли-пошли! — Поля выскочила в коридор, нагнулась, чтобы отыскать или выбрать туфельки, а муж уже открыл двери на площадку и, держа их открытыми, стоял и ждал, подгоняя жену взглядом. Наконец спустились и сели в машину.

— Я же обещал там быть в полпятого! — повторял жене Сильин и смотрел недовольно на свои часы; упрямо показывавшие пять минут шестого. — А еще ехать!

— Да через десять минут будем, Григорий Маркелович! — попробовал успокоить его шофер.

Сильин замолчал.

Так и промчались те десять минут, что были они в дороге.

Остановилась машина у ресторана «Столица».

Ничего не сказав шоферу, Сильин выбрался из «ЗИМа», подал жене руку. Поднялись по ступенькам и оказались в фойе, посреди которого росла пальма с листьями-пятернями. Слева за темным деревянным барьерчиком виднелся пустой гардероб — ненужный в такое теплое время.

Отдышавшись, Сильин подошел ко входу в зал, нашел взглядом метрдотеля, поманил его пальцем.

— Слушаю вас? — вкрадчиво спросил тот, приблизившись.

— Я заказывал банкетный стол на шесть персон на фамилию Сильина.

— Секундочку… — метрдотель, кругленький и в то .же время каким-то странным образом стройный мужчина с тонкими, словно нарисованными усиками, вытащил из кармана блокнот и, полистав его, остановился на одной испещренной мелким почерком страничке. — Сильин, шесть персон, есть, пойдемте; я вам покажу стол!

И метрдотель чуть семенящей походкой увлек за собою в зал Сильина и его супругу.

Необычный, чуть вытянутый восьмигранный стол располагался в самом тенистом уголке ресторанного зала. Отделен он был тремя кадками с молодыми финиковыми пальмами, которые в это время были в Москве чрезвычайно модными.

— Вот, видите, — говорил-пел метрдотель, остановившись у стола. — Сервировочка уже в порядке. Проверим заказанное меню! А вы присаживайтесь, присаживайтесь!

И метрдотель услужливо усадил пришедшую пару, потом снова заглянул в свой блокнот.

— Так… — он сделал паузу, потом стал читать. — Закуски холодные: салат картофельный с крабами, маслины, правильно?

Григорий Маркелович кивнул.

— Продолжим. Горячие закуски: судак орли, почки, жаренные в масле… вот тут, во вторых блюдах замена, к сожалению… вы заказывали кижуча отварного, но, к сожалению… кижуч не очень хорошего качества, и я рекомендую вам взять муксуна жареного с картофельными крокетами вместо гарнира… а?

Григорий Маркелович пожал плечами, повернулся к жене.

— Хорошо, — мягко произнесла Поля, которой не хотелось надолго оставлять метрдотеля в неудобном положении.

— Отлично, — обрадовался метрдотель. — Из супов три солянки сборных мясных по-ленинградски, два супа картофельных с осетриной и одна похлебка по-суворовски с расстегаями, это для вас, наверно?

Григорий Маркелович кивнул метрдотелю, и тот, удовлетворив свое скромное любопытство, продолжил: .

— …и десерт — кофе по-варшавски и мороженое «Октябрь»…

— Это мороженое с орехами? — вдруг оживилась Поля.

— Да, с орехами, малиново-земляничным сиропом и ломтиками ананаса, — отвечал метрдотель, глядя в зеленые глаза спросившей и в мыслях восхищаясь ее хорошим вкусом — темно-изумрудное платье так неимоверно хорошо подходило к ее глазам.

— Все правильно? — метрдотель с трудом перевел свой взгляд на мужчину с такой интеллигентной родинкой на щеке.

— Да, — твердо ответил Сильин. Метрдотель, вежливо кивнув, отошел от стола. В ресторане было пустовато, но объяснялось это довольно легко — время еще не подоспело для обычно поздних застолий. Сильин глянул на часы, потом ожидательно посмотрел на двери, ведущие в ресторанный зал, и тут же лицо его оживилось, потому что увидел он там тех, кого нетерпеливо ждал: своего давнишнего приятеля директора мебельной фабрики «Красное дерево» с женою Женечкой и партсека своего завода Поливанова со своей «вечной» невестой Соней. Стоя в широком проеме дверей, они искали его взглядом, но из-за этой пальмовой «засады» не могли увидеть. Сильин поднялся и заторопился к ним, и тут уж они его заметили, заулыбались радостно, пошли навстречу.

Когда расселись за столом, Сильин облегченно вздохнул.

— Ну… — желая начать разговор, но как-то еще не сообразив, с чего начать, заговорил Григорий Маркелович. — А мы думали, что опоздали… а пришли первыми…

— Да уж извини, сам знаешь, какая наша жизнь, — забасил директор «Красного дерева» Эдуард Бекетов. — Я уже и сам готов был, а тут Женечка что-то потеряла, вот, — он оглянулся на жену, — пришлось ждать.

Сильин улыбнулся и бросил чуть едковатый взгляд на свою супругу.

К столу подбежал метрдотель.

— Ой, извините, не заметил! — лицо его выражало искреннюю растерянность. — Сейчас, секундочку, — он еще раз окинул внимательным взглядом сервировку стола и всплеснул руками, сам себя спросив озадаченно: — А где же мадерные рюмочки?!

И тут же перевел взгляд на Сильина.

— Дамы ведь мадеру будут, а… вы — водочку? Две «Кубанских» и две «Перцовки»? Да?

— Да-да! — радостно выдохнул партсек Поливанов. — С водочки и начинать полагается…

Метрдотель исчез и тут же появился с подносом, составил. на стол открытые графины — один из синего стекла, второй — хрустальный.

— В синем — «Кубанская», а вот здесь «Перцовочка», — объяснял он, не глядя опуская пустой поднос на стоящий в стороне подсобный столик. Тут же в его руках появилась бутылка мадеры, он нежными жестами, какими-то замысловатыми просовываниями руки с бутылкой наполнил рюмочки дам, потом налил мужчинам водки — какой кто желал. И вновь исчез.

— Ну, кандидат, — заговорил Бекетов, поднимая рюмку. — За твою победу на выборах! Будешь нас в Верховном Совете представлять!

Дружно чокнулись, выпили, поискали глазами закуску.

— Вот-вот, все уже тут… — отвечая на немой вопрос в глазах посетителей, затараторил метрдотель, составляя с подноса на стол маленькие тарелочки, салаты, розеточки с маслинами.

Так и не выдохнув после выпитой водки, принялись гости закусывать, приятно давясь картофельным салатом и особенно радуясь, выловив в нем кусочек крабной палочки.

Завязался разговор, который время от времени возвращался к кандидатству Сильина, после чего каждый раз рюмочки наполнялись снова, но тосты уже не касались этой темы и были все разнообразнее и разнообразнее.

— А я вот и вспоминал недавно, как мы вместе работали, — заговорил Бекетов, серьезно глядя в глаза Григорию Маркеловичу. — Ты же помнишь, Гриша… Ту аварию помнишь?

Сильин погрустнел. Не хотелось в этот славный день вспоминать о трудных буднях из прошлого. Конечно, он помнил ту аварию. Тогда в камере прогорел столб, через который подается горячий воздух. Получился обвал. Ох и много тогда пришлось повозиться и понервничать, и только правильное решение Сильина да поддержка начальника цеха Королева спасли положение. Бекетов был тогда партсеком цеха и обещал полную поддержку партийного комитета — он тоже верил в идею Сильина отключить камеру горячего воздуха и наполнить ее водой на несколько часов, чтобы потом, когда она уже остынет, отремонтировать что называется «на ходу». «Да, — подумал Сильин, — это было трудное время…» Принесли супы. Разговор затих. А на эстраде появился маленький оркестрик — человек пять. Ресторан постепенно наполнялся посетителями, обрывки разговоров носились в воздухе, добавляя в атмосферу вечера чьи-то проблемы и радости. Рядом, за пальмами, группа кондитеров с семьями отмечала юбилей своей фабрики. Они то и дело произносили какие-то свои профессиональные слова, и из-за этого Поле, сидевшей к ним спиной, казалось, что и воздух, которым она дышала, и суп картофельный с осетриной, который ела, были сладковатыми, словно все вокруг было покрыто незаметным слоем мельчайшей ванили.

• Предыдущая
• 13/77
• Следующая