Двуполое чадо - Юй Ли - Страница 5

– Кто? Мальчик или девочка? – в его голосе слышалось нетерпение.

Бабка-повитуха шарила у младенца в промежности, но никаких выпирающих частей не обнаружила.

– Как будто девочка – ваша будущая «любимица»!

Сердце Дацина похолодело. Но в этот момент снова послышался голос повитухи:

– Поздравляю, хозяин, поздравляю! Кажется, все-таки родился «уважаемый сыночек»!

Руки и ноги старика пришли в движение, словно он собирался пойти в пляс.

– Если это мальчик, почему ты сначала сказала, что родилась девочка? Очень сильно ты меня напугала! – последние слова он произнес, когда направлялся в сторону алтаря божества.

– О, добрейший Бодхисаттва! – он низко поклонился божеству.

В этот момент к нему подбежала служанка.

– Хозяин, вас снова зовет повитуха! Она хочет вам еще что-то сообщить!

Дацин поспешил за девочкой-служанкой. Интересно, что еще стряслось? Он остановился возле дверей.

– Что там у вас?

– Хозяин, хочу сначала спросить, станете ли вы растить свое дитя или нет? – послышался голос повитухи.

– Странные слова говоришь, тетка! Мне за шестьдесят, а это мой первенец, к тому же сынок. Он для.меня все равно что драгоценная птица феникс или редкий зверь единорог! А ты смеешь говорить, буду ли я его растить?!

– Ну, а если это не сын? – вновь спросила женщина.

– Неужто все-таки девчонка?

– Если бы девочка, я посоветовала бы вам ее вырастить…

– Что ты городишь, женщина, если это не сын, не дочь, то кто же все-таки у меня уродился? Чудеса да и только!

– Всю жизнь я принимаю младенцев, но такое дитя еще ни разу принимать не доводилось! Сама ничего не могу понять! Извольте взглянуть!

Дацин, откинув дверную занавеску, вошел в горницу Он взял на руки младенца, и что же он увидел? А вот что:

Подобное человеческое создание в народе называют «каменной девой», ибо в нем как бы заключена половина качества мужского, а половина женского. Из груди Дацина вырвался горестный стон. Он несколько – раз даже помянул «нечистую силу».

– Что делать с этим созданием, решайте сами! – проговорил он, передавая ребенка повитухе. – Я в этом деле не хозяин! – Он направился к выходу, но его остановил голос супруги.

– Мы прожили всю жизнь, и только сейчас у нас появилось родное дитя. Неужели мы станем его топить? Пускай ребенок живет с нами, хотя он вроде как получеловек. Будем его растить, глядишь, у нас прибавится немного скрытых добродетелей! – Жена Дацина приказала повитухе передать ребенка мужниной наложнице, чтобы та кормила дитя.

Между тем Дацин пошел к алтарю, оглашая воздух громким плачем, в коем можно было услышать нотки горечи и обиды.

– О, Бодхисаттва, ты заставил меня раздать богатства, а взамен обещал дать мне дитя. Хотя я и не полностью исполнил твой завет, однако все же потратил не меньше двух или трех тысяч лянов, можно сказать, оторвал их от своего сердца. Другие люди умудряются вымолить себе массу разных удобств и выгод, а жертвуют богам сущую мелочь – на крепежную балку или на столб в храме Будды. Между тем я раздал столько богатств, что если их сложить вместе, то серебряных дел мастер соорудит из этого серебра целого человека. Неужели в обмен на свои деньги я не могу получить приличного ребенка?! Если тебе жалко подарить мне мальчика, дай мне хотя бы девочку. Я найду ей мужа, а зять станет ухаживать за нами в старости. Как-никак и это будет выход из положения. Мало того, что ты оставил мои просьбы без внимания (уж я не знаю, какие только грехи я совершил в своей жизни), сделал меня бездетным, но ты еще умудрился подкинуть мне какое-то чудище, в коем невозможно различить, где светлое начало Ян, а где темное – Инь, нельзя понять, мужик это или девка. Скажи, зачем ты такое сотворил, почему явил подобное чудовище на белый свет?

Старик снова заплакал и опять принялся жаловаться богу, надеясь убедить его в искренности своих слов. Он предавался скорби чуть ли не до сумерек. От стенаний он устал, дух его вконец помутился, и он погрузился в сон. Как и в первый раз, он услышал голос, который донесся до него из зерцала:

– Плакать нечего, плакать поздно! В свое время я тебя предупреждал: сдержи свое слово, тогда сдержу его и я. Ты поступил со мной нечестно, точно так же обошелся и я с тобой. Ты пожалел деньги, цена коих грош, и упустил из рук свое счастье – «живую драгоценность». Ши Дацин упал на колени.

– Всемогущий Бодхисаттва, я действительно не сдержал своего слова, а потому вряд ли достоин иметь наследника. Мне и впрямь нечего тебе ответить… И все же я хочу у тебя спросить, есть ли какая-то возможность замолить свой грех покаянием?

– Если ты полон решимости следовать моим прежним наставлениям, то есть готов расстаться со своими богатствами, то я выполню обещание – я дарую тебе сына!

Ши Дацин хотел было еще что-то спросить или уточнить, однако все его последующие вопросы остались без ответа. В этот момент он проснулся. Снова тот же сон! В его голове промелькнула мысль: «А ведь бодхисаттва сказал точно, как в поговорке: «Если я выдернул из чужого моста целую доску, стоит ли корить человека за то, что он вытянул из-под меня короткую лестницу?!» Пусть будет так, как он сказал! Все равно мое хозяйство передавать сейчас в наследство некому. Вырву его из своего чрева, все раздам людям! А там увидим, исполнятся обещания бога или нет!»

На следующий день он, как и в предыдущий раз, дал перед алтарем чистосердечную клятву, после чего позвал в дом множество людей, коим заявил, что с этих пор все они в любое время могут приходить к нему за помощью, его прежние добрые помыслы пресеклись-де лишь на короткое время. А если я-де услышу, что кто-то из вас готов сделать нечто достойное, я тотчас обращусь к нему за советом. Эта новость была встречена всеми с большим воодушевлением. Люди шли к Дацину валом, и каждый старался восславить величие Будды.

В тот самый год в тех местах случилась невиданная досель засуха, а вслед за ней пришел и неурожай. Почитай, девять семей из десяти голодали. И вот тогда Ши Дацину пришла в голову мысль: «Никак нельзя упускать момент, – думал он. – В опасное время помощь в один только фэнь стоит десяти фэней в обычную пору. Как говорили еще в древности: «Липший кусок в голодную годину все равно, что целая мера риса в пору сытную!» Он приказал слугам открыть свои закрома и раздать рис веем, кто нынче терпел голод. Потом он взял свой капитал из соляного дела и велел солеварам отправляться в Хугуан или Цзянси [22]за рисом, чтобы после возвращения помочь зерном голодающим людям. Его щедрые пожертвования продолжались не менее трех месяцев, и за это время он спас от голодной смерти больше тысячи человек. Однако в результате его состояние сократилось ровно наполовину. Однажды ему в голову пришла такая мысль: «Надо бы мне проведать свою тунфан, то бишь сожительницу. Может, за это время у нее что-то изменилось. Поинтересуюсь, как у нее с женскими течами и не вырос ли снова живот. Кстати, узнаю, есть ли у нее какие-то особые желания в пище!» На его вопросы женщина ответила: