Железный дождь - Курочкин Виктор Александрович - Страница 7

• Предыдущая
• 7/29
• Следующая

– Смотри, немец-то ополоумел! – закричал Вася. – Сейчас я ему врежу.

– Стой! Не надо, – остановил его Швыгин. – Я его руками возьму. – Он схватил карабин и выскочил из машины.

Третий мотоцикл горел. Четвертый – утонул. Водитель пытался на мосту развернуться, но на полном газу врезался в деревянные перила и вместе с мотоциклом свалился в Дубиссу. Остальные повернули назад. Вася пытался достать их из пушки. Три раза стрелял и промахнулся.

Пришел Лесников, поздравил с боевым крещением, а потом стал допрашивать пленного. Костя Швыгин взял немца легко. Он ждал, когда немец подбежит к капониру. А потом выскочил навстречу, легонько стукнул его прикладом по голове, и тот сел. Костя погрозил ему пальцем:

– Сиди и не рыпайся.

Это был рослый, упитанный, темноволосый, с надменным лицом унтер. Когда Лесников подошел к нему, унтер нехотя поднялся, одернул грязно-зеленый френч и, заложив руки за спину, широко расставил ноги. Лесников сурово сдвинул брови.

– Nehmen Sie Haltung an! [1] – скомандовал ротный. Он отлично знал немецкий.

Немец усмехнулся, сдвинул ноги, упустил руки.

– Rang, Name? [2]

– Feldwebel Gerhard Schobert. [3]

– Welche Einheit? [4]

– Achte Panzerdivision unter General Brandenburg. Erstes Motorradbatallion. In einer halben Stunde sind unsere Panzer hier. – Он поднял руку, чтобы посмотреть на часы. Часов не было. Фельдфебель злобно покосился на Швыгина. – Der hat meine Uhr! [5]

Лесников пристально посмотрел на Костю.

– Дай-ка часы-то!

Швыгин изобразил страшное удивление.

– Какие?

– Ручные, которые ты у него снял.

Костя возмущенно хлопнул себя по ляжкам:

– Надо же! И когда только успел нажаловаться. Вот гнида фашистская!

Ротный взглянул на часы, покачал головой.

– Примитивная штамповка, – и бросил часы фельдфебелю. Тот поймал их и поклонился.

– Danke schon [6].

– Macht nichts. Wozu brauchen Sie jetzt eine Uhr? [7]

Фельдфебель мгновенно скис и жалобно, как побитая собака, уставился на ротного:

– Ich werde erschossen? [8]

– Warum nicht? [9]

– Ich bitte Sie. Lasst mich am Leben. Wenn unsere kommen, leg ich ein Wort fur Sie ein [10].

– Что?! – Лесников побагровел и сжал кулаки, – Вы послушайте, что этот выродок мне предлагает. – Лесников повернулся к Сократилину. – Он обещает замолвить за меня словечко, когда нас возьмут в плен.

– Und fur die dort?! [11] – высоким голосом крикнул Лесников и показал на своих ребят.

– Nicht fur allen [12], – буркнул фельдфебель и опустил голову.

– Какая наглость! Какая самоуверенность!… Сержант Швыгин!

– Я, товарищ старший лейтенант! – рявкнул Костя. Ротный небрежно махнул рукой:

– Отведи и шлепни.

– Слушаюсь, – радостно крикнул Костя и ткнул унтера прикладом. – Ком, ком, ядрена мать.

Ноги у фельдфебеля подогнулись, он встал на колени.

– Ах ты, гнида фашистская! – Костя выругался, схватил немца за воротник и потащил. Немец заревел, да так, что даже Швыгин опешил.

– Разрешите, товарищ лейтенант, я его здесь?…

Фельдфебель, обхватив Костин сапог, плакал. Это было так омерзительно, что Лесникова передернуло.

– Отставить, Швыгин.

– Что отставить? Почему отставить? Они уже сколько наших?…

– Отставить, – повторил ротный.

– А что с ним делать? Охранять?

Лесников не ответил. Фельдфебель, поняв, что над ним сжалились, стыдливо вытирал слезы. – Ну и трус же, – сказал Вася Колюшкин.

Лесников расхаживал вдоль капонира и возмущенно разговаривал сам с собой:

– Какая наглость, какая самоуверенность! Как будто уже победили. А где же наши? Почему их нет?

Из-за леса вынырнули «мессеры», а за ними выплыли ширококрылые «хейнкели». Они прошли прямо на город.

– По местам! – закричал Лесников и побежал к своему танку.

Сократилин с экипажем залез в яму, вырытую под днищем машины. Фельдфебель тоже было полез к ним. Но Швыгин показал ему кулак. Немец лег под танком около ямы.

– Здесь и лежи. А попробуешь бежать – во! – Костя показал ему карабин.

– Найн, найн… – залепетал фельдфебель.

Удар был настолько сильным, что фельдфебеля оторвало от земли и стукнуло о днище танка. А Сократилина с ребятами свалило в одну кучу. Взрывной волной сбросило с машины маскировку. Капонир заволокло дымом и пылью. Немец чихал.

– Что, не нравится? Это тебе не по бульварам с француженками тенди-бренди хоп-ца-ца! – кричал немцу Швыгин. Очередным взрывом Костю так тряхнуло, что он прикусил язык.

– Так тебе и надо. Не будешь болтать, – сказал Вася Колюшкин. И в ту же секунду побелел. Послышался жуткий вой. Он нарастал, от него разламывалась голова и леденела кровь. Вася, зажимая руками уши, стонал: «Я больше не могу, не могу!» Немец закричал, заметался, выскочил из-под танка. К вою присоединился оглушительный свист, словно сразу засвистели тысячи паровозных свистков. Это «хейнкель» выбросил контейнер, с мелкими бомбами. Они рвались так часто и с таким треском, будто стрелял невероятно огромного калибра пулемет. «Железный дождь, железный дождь», – бессмысленно бормотал Сократилин. Налет кончился так же внезапно, как и начался.

– Старшина! – закричал Швыгин.

– Ну, – отозвался Сократилин.

– Ну… Слава богу. А я думал, оглох. – И Швыгин размазал рукавом по лицу грязь.

Сократилин поднялся в машину, открыл верхний люк, выглянул и увидел танки. Они шли колонной.

– По местам. Танки! – крикнул Богдан.

Колюшкин стал у пушки, Швыгин сел за рычаги. Богдан предупредил, что огонь открывать по сигналу командирского КВ. Он, высунувшись из люка, следил за противником. Танки катились к мосту. Сократилин окинул взглядом свою оборону. На месте соседнего капонира, где стоял неисправный Т-26, зияла огромная яма. А вокруг их машины зеленый лужок был безобразно изрыт и перепахан. На краю воронки лежало что-то похожее на фельдфебеля Герхарда Шеберта.

– А немец-то не ушел, – сказал Богдан. – Ноги ему оторвало.

– Пропали часы, – сказал Швыгин, и сказал так, что нельзя было понять – всерьез он или шутит. Впрочем, обстановка складывалась не для шуток. Танки подошли к Дубиссе и открыли стрельбу. Это были тяжелые Т-4 с короткоствольными пушками. Они вели неприцельный огонь, били в основном по окраинным домам, которым и без того досталось при бомбежке. Два дома горели, никто их не тушил.

Но вот передний танк с десантом оторвался от колонны и рванулся на мост. Заработал наш «Дегтярев». Длинной очередью он резанул по десанту. Солдат словно ветром сдуло с машины. Но они не повернули назад, а побежали за танком, стреляя из автоматов. Вася Колюшкин пускал снаряд за снарядом.

– По колесам ему, по колесам! – кричал Сократилин.

– Я уж по всему – и по колесам и по мордам, а он прет и прет. Пушчонка моя слабовата, – жаловался Вася.

Т-4, пройдя мост, свернул с дороги, бросился на пулеметное гнездо и вспахал его гусеницами, как плугом. А по мосту уже катился второй танк, за ним въезжал третий. «Это конец, – подумал Сократилин, – разве их нашими сорокапятками остановишь?» Швыгин заерзал и стал отчаянно колотить ногой по крышке люка.

– Ты что? – спросил Сократилин.

– До ветру.

– Сидеть! – рявкнул Богдан.

– Нашел время, – сквозь зубы прошипел Вася и схватил Сократилина за рукав. – Смотри, смотри!

• Предыдущая
• 7/29
• Следующая