Русская армия - Куропаткин Александр Николаевич - Страница 61

• Предыдущая
• 61/134
• Следующая

Из наиболее важных реформ, принятых в последнее время под влиянием западных идей, следует упомянуть переход нашей армии к трехлетнему сроку действительной службы, хотя по указаниям боевого опыта русско-японской войны уменьшать срок службы не следовало бы.

Если иноземные влияния вредно отражались на нашей внешней политике и на внутренних делах, то иноземные влияния на нашу армию в большинстве были полезны, ибо усиливали ее.

В особенности отставая от своих западных соседей в культурном отношении, мы должны были заимствовать от соседей технические усовершенствования в оружии и вообще в технических средствах войны.

Большую пользу нашей армии принесло принятие многих иноземных порядков по организации армии и по устройству всей военной системы. Но в этом отношении многое явилось у нас и самостоятельно. Устав Петра Великого стоял выше современных ему уставов. Тактическая подготовка войск в конце XVIII века Румянцевым и Суворовым стояла выше в нашей армии, чем в армиях наших соседей. Казаки составляли особенность, усиливавшую русское войско.

Менее всего пользы нашей армии приносили заимствования от соседей внешних отличий войск: форм одежды, головных уборов и т. п. К сожалению, в нашей армии во второй половине XIX века даже в числе наиболее даровитых и образованных начальников войск находились такие, которые боролись против принятия нашей армией, по примеру соседей, усовершенствованного оружия.

Один из таких генералов, хороший мыслитель, но плохой практик, последовательно боролся против принятия в нашей армии ружья, заряжающегося с казенной части, затем—против скорозарядного ружья, ныне принятого в нашей армии, и, наконец, против принятия скорострельной пушки.

Иноземные влияния на русское племя с юго-запада начались свыше тысячи лет тому назад. Из Византии к нам пересены христианство и грамотность. При оживленных, некоторое время торговых отношениях Киевской Руси с Византией и во время походов под Царьград, русские приходили в соприкосновение с населением высшей против них культуры, что и должно было оставлять следы.

Когда турки завоевали Балканский полуостров и пришли в соприкосновение с венгерско-польским государством и с Венецией, то правительства этих стран пытались затянуть Россию в борьбу с турками, с целью ослабить обе стороны. В 1473 году венецианский совет сообщил Ивану III, что Восточная империя «за прекращением императорского рода в мужском колене должна принадлежать вашему высочеству, в силу вашего благополучнейшего брака с Софией Палеолог»[162]. Сам наследник «Восточной империи», брат Софии, Андрей Палеолог, является дважды в Москву в 1480 и 1490 годах с предложением продать свои права за деньги.

В 1484 году папа Сикст V просил у Ивана III помощи против турок и предлагал за эту помощь королевский титул. Почти одновременно польский король Казимир тоже предлагал Ивану III союз для совместных действий против турок.

В 1519 году посол магистра прусского Тамберг передал в Москве Василию III важное поручение от папы, которое состояло в приглашении «за свой константинопольскую вотчину стоять и что время к тому удобное».

В 1576 году венское правительство делало предложение Ивану IV Грозному вступить в союз против турок с целью изгнать их, «чтобы все царство греческое на восток солнца к твоему величеству пришло, чтобы ваша пресветлость была за восточного цесаря». Цена при этом требовалась не малая: подчинение русской церкви папе[163].

Православное духовенство бывшей Византийской империи очень рано усвоило и начало проводить мысль, что на московских государей перешли обязанности охранения православия, присвоенные до того византийским императорам. В 1561 году вселенский патриарх из Константинополя утвердил в сане царя великого князя Ивана IV, в силу его родства с византийским императором.

Заслуживает внимания, что во всех вышеприведенных предложениях поводами к вмешательству России в дела Балканского полуострова ставятся причины династического характера и причины религиозные; о племенном же родстве славян московских со славянами балканскими не упоминается. Лишь спустя сто лет славяне Балканского полуострова, разуверившись в возможности получить защиту от европейских государств, обратились за помощью к России и в своих домогательствах стали опираться на племенное родство. Первыми представителями этого славянофильства явились митрополит Киприян и особенно Крижанич в XVII столетии.

Наши государи той эпохи, как изложено было выше, не соблазнялись этими предложениями. Они охотно помогали церквам и монастырям Балканского полуострова, но, по словам Н. Чарыкова, принимая охотно духовное преемство от византийских императоров, решительно отказывались от реального наследования на Ближнем Востоке.

Иван III, несмотря на брак с Софией Палеолог (оказавший влияние на принятие при московском дворе некоторых византийских порядков), не только не согласился на предложение польского короля Казимира воевать против турок, но с 1492 года положил начало дружеским отношениям с Турцией. Благодаря искусному образу действий, Иван III имел в вассале турецкого султана — крымском хане — верного союзника в течение многих лет.

Иван IV, следуя той же политике, завоевал без ссор с султаном Казанское и Астраханское царства. Но уже Иван IV высказал константинопольскому патриарху и афонским монахам пожелание освобождения их «от томительства богохульных».

Так мы действовали в XVI и XVII столетиях, избегнув войны с турками. Относительно наших отношений к туркам в XVIII и XIX столетиях Н. Чарыков высказывает такое мнение:

В это мнение необходимо ввести значительную поправку: в XVIII столетии войны России с Турцией имели определенную цель и вызывались преследованием Россией ее национальной задачи — выхода к Черному морю. Мы могли получить этот выход, завоевать Крым и обеспечить себя на юго-западе границей по р. Днестр только после нескольких победоносных войн с турками. Надо припомнить, что, когда мы начали бороться с Турцией, не только черноморское побережье, но и часть Малороссии находились в турецких руках.

Победами русских войск национальная задача России была окончена уже в XVIII столетии.

В XIX столетии, после всех веденных с Турцией войн, Россия присоединила к своим владениям на европейском материке от Турции только небольшой участок земли между Прутом и Днестром. Главные же результаты войн оказались в пользу христианского населения Балканского полуострова, подчиненного Турции: Румыния, Греция, Сербия и Болгария, ценой русской крови, получили независимое существование. Поэтому можно признать, что в XVIII столетии Россия вела с турками войны с целями завоевательными, а в XIX столетии — с целями освободительными.

В войнах XVIII столетия наши государи пытались привлечь христианское население Балканского полуострова помогать нам, но без успеха. Неудача Петра I в Прутском походе объясняется отчасти излишним доверием, которое он оказал донесениям о готовности к восстанию христианского населения. Петр I рассчитывал, что этим путем будут отвлечены значительные турецкие силы, и назначил для похода к Пруту только 50 тыс. человек. Петру I доносили, что христианское население, подвластное туркам, ждет «с затаенным восторгом полтавского победителя». Кантакузен уверял Петра, что с прибытием русских войск все молдаване примкнут к русскому войску[165].

• Предыдущая
• 61/134
• Следующая