Тотто-тян, маленькая девочка у окна - Куроянаги Тэцуко - Страница 12
- Предыдущая
- 12/36
- Следующая
Тогда Тотто-тян даже и в голову не приходило, как пригодилось бы Ясуаки-тяну чудесное изобретение, сколько бы он смог увидеть, не выходя из дома. Ему ведь так трудно ходить далеко.
Она только не поняла, каким образом великаны-борцы приходят к тебе домой, забираются в ящик, а потом исчезают. Во всяком случае, рассказ Ясуаки-тяна показался ей сказкой. Ведь тогда в Японии никто еще и слыхом не слыхивал о телевидении. От Ясуаки-тяна она впервые узнала об изобретении, которое потом определило ее судьбу.
Стрекотали цикады. Дети были счастливы. Первый и последний раз Ясуаки-тян взобрался на дерево.
Испытание в храбрости
В тот вечер, когда они ночевали «под открытым небом» в актовом зале, в палатках, директор объявил: «Скоро мы проведем состязание на смелость. Оно состоится ночью, у храма Кухомбуцу. Кто хочет быть привидением, пусть поднимет руку».
Сразу же семеро мальчишек подняли руки. И вот наступил день состязания. Ребята, которые вызвались быть привидениями, принесли с собой самодельные костюмы и, нарядившись в них, с грозными воплями побежали прятаться на территории храма. Остальные – их было человек тридцать – должны были разбиться на небольшие группки, человек по пять, и выйти из школы друг за другом, чтобы обойти храм и кладбище и вернуться в школу.
Каждый сможет таким образом испытать свою храбрость, объяснил директор, но если кому-нибудь станет страшно, он может вернуться с полдороги, никто упрекать его не станет.
Тотто-тян принесла с собой карманный фонарик, который она выпросила у мамы. «Только не потеряй», – предупредила та.
Мальчишки захватили из дому сачки для бабочек и веревки, чтобы связать пойманное привидение.
Пока директор объяснял правила состязания, а ребята делились на группы, играя в дзянкэн[10], стемнело, и первая группа могла уже выступать. С веселым визгом дети ринулись за школьные ворота. Наступила очередь и группы Тотто-тян.
Директор сказал, что по дороге до храма Кухомбуцу никаких привидений не будет, но они засомневались. Дрожа от страха, дети наконец добрались до храмовых ворот, за которыми виднелись огромные фигуры Стражей. И хотя ярко светила луна, казалось, что вокруг храма кромешная тьма. Как хорошо и привольно в парке днем, а сейчас от страха душа уходит в пятки. Все озирались в ожидании – вдруг откуда-нибудь выскочит привидение! Стоило ветру пошевелить веткой, как раздался чей-то испуганный вскрик. «Привидение!» – вопил другой, наступив на что-то мягкое. Дело дошло до того, что подружка, которую Тотто-тян держала за руку, начинала казаться привидением. Тогда она решила, что с нее довольно и на кладбище она не пойдет: уж там-то привидение обязательно ее подкараулит. К тому же она теперь прекрасно знает, как проверяется храбрость, следовательно, можно возвращаться. И все остальные в группе были «за». Значит, не одна она! Возвращаясь, бежали без оглядки.
Когда вернулись, обнаружилось, что все ушедшие раньше уже в полном сборе. Они тоже побоялись идти на кладбище.
В это время учитель привел зареванного мальчика с обернутой белой тряпкой головой. Выяснилось: мальчишка изображал привидение и все это время, сидя на корточках, прятался за могилой. Но так как никто не появился, он страшно перепугался и выскочил на дорогу. Там его, в слезах, и нашел «патрулировавший» учитель. Пока его утешали, вернулось очередное «привидение», а за ним и другое, оба рыдая в голос. Прячась в засаде, они налетели друг на друга и больно стукнулись лбами. Неудачники вернулись в школу, плача от страха и боли. Остальные потешались от души – было очень смешно, – и к тому же все почувствовали облегчение: бояться, оказывается, нечего. «Привидения» тоже смеялись, правда, сквозь слезы. Тем временем появилось еще одно «привидение», одноклассник Тотто-тян, по фамилии Мигита. Для пущей натуральности на голову он напялил склеенный из газеты капюшон.
– Я прятался, прятался, а никто не пришел… Разве так можно?! – возмущался Мигита, расчесывая в кровь искусанные комарами руки и ноги.
Стоило кому-то сказать: «Комары искусали „привидение“!» – как все расхохотались.
– Пойду-ка я за оставшимися «привидениями», – сказал Маруяма, классный руководитель пятого класса.
Вскоре он вернулся в сопровождении «привидений», которые тряслись от страха под фонарем, ожидая помощи, и тех, кто так перепугался, что добежал чуть ли не до самого дома. Наконец все были в сборе.
После этой ночи ученики школы «Томоэ» перестали бояться привидений. Ведь и сами привидения оказались не такими уж смелыми.
Зал для репетиций
Тотто-тян чинно, как и полагается воспитанной девочке, шагала по улице. Так же чинно вышагивала рядом, время от времени поглядывая на свою хозяйку, Рокки. Столь благовоспитанно Тотто-тян вела себя лишь в тех случаях, когда ходила на репетиции к папе. Обычно же она всегда куда-то спешила: бежала во всю прыть, металась из стороны в сторону, то напрямик, то подлезая под ограду между дворами. Но сегодня они направлялись в репетиционный зал, что в пяти минутах ходьбы от их дома.
Отец Тотто-тян был концертмейстером. Вообще-то сам он играл на скрипке. Однажды произошел случай, который произвел неизгладимое впечатление на Тотто-тян. После концерта утихли аплодисменты, и вспотевший дирижер, круто повернувшись, сошел вниз с возвышения и пожал руку папочке Тотто-тян, который играл на скрипке. Папа тоже поднялся, а вслед за ним весь оркестр.
– Почему они жмут друг другу руки? – шепотом спросила Тотто-тян.
– Дирижер хочет поблагодарить оркестрантов за то, что они хорошо играли. Он пожал руку концертмейстеру и так сказал «спасибо» всему оркестру, – объяснила мама.
Тотто-тян любила ходить на репетиции. Здесь были одни взрослые, и играли они на разных инструментах. И потом, дирижер Розеншток так забавно говорил по-японски!
Тотто-тян была слишком мала, чтобы понять, что творилось в мире. Не знала она, разумеется, и того, что в то время в Германии начались гонения на евреев.
Папа объяснил ей, что Иозеф Розеншток был известным в Европе музыкантом, но злодей по имени Гитлер творил там ужасные вещи, и дирижеру пришлось бежать в далекую Японию. И еще папа сказал, что очень уважает Розенштока.
Благодаря Розенштоку, дирижеру с мировым именем, оркестр, созданный знаменитым японским композитором Косаку Ямадой, быстро стал первоклассным. Розеншток требовал, чтобы оркестранты играли на уровне лучших оркестров Европы. И нередко по окончании репетиции говорил с досадой: «Я из кожи вон лезу, а никакого толку».
Скрипач Хидэо Сайто, который лучше других знал немецкий, отвечал ему от всего оркестра:
– Мы стараемся, но нам не хватает техники. Мы ошибаемся не нарочно.
Конечно, Тотто-тян не знала всего этого, ей только изредка доводилось слышать, как Розеншток, багровея от возмущения, гневно кричал что-то по-немецки. В таких случаях Тотто-тян отрывалась от окошка, через которое, подперев щеку рукой, следила за оркестром, опускалась на корточки рядом с Рокки и, затаив дыхание, ждала, когда снова заиграет музыка.
Но чаще всего Розеншток был очень приветлив и мило коверкал японские слова. Когда оркестр играл прилично, он с забавным акцентом хвалил:
– Ошень карашо, Куроянаги-сан! Великолепно!
Тотто-тян ни разу не заходила в репетиционный зал, музыку она любила слушать тайком, подглядывая в окошко. Бывало, наступал перерыв, оркестранты выходили на свежий воздух, и тут ее замечал ее папочка.
– Опять пришла, Тотто-скэ, – говорил он, нисколько не сердясь.
А господин Розеншток, завидев ее, приветствовал:
– Доброе утро! Здравствуй!
И хотя за время их знакомства Тотто-тян уже подросла, он подхватывал ее и крепко прижимал к себе. Девочка смущалась, но не сердилась – ведь он был такой славный! Розеншток был маленького росточка, а на огромном носу сидели очки в тонкой серебряной оправе, но лицо его дышало истинным благородством великого артиста.
10
Дзянкэн – своего рода бросание жребия для того, чтобы определить, кому начать игру. Участники одновременно выбрасывают руки – открытая ладонь означает бумагу, сжатая рука – камень, два пальца – ножницы. «Бумага» завертывает «камень», «камень» разбивает «ножницы», «ножницы» режут «бумагу».
- Предыдущая
- 12/36
- Следующая
