Камбер Кулдский - Куртц Кэтрин Ирен - Страница 6
- Предыдущая
- 6/62
- Следующая
— О, да это Райс Турин! Ты учился у нас когда-то!
Райс улыбнулся и снова поклонился.
— Я польщен, что вы меня помните, отче.
Глаза священника заметили знак Целителя на тунике Райса, и теперь уже он поклонился почтительно.
— Как я мог забыть вас, милорд? Ваше высокое предназначение уже тогда было для меня очевидно.
Он осмотрелся вокруг, как будто забыл, где находится. Затем с улыбкой повернулся к Райсу.
— Вы ищите отца Джорема? Сейчас он в библиотеке. Вам повезло, что вы его застали: еще немного, и он уехал бы домой, на праздник святого Михаила.
— Да, я знаю. Я тоже приглашен к Мак-Рори на праздник, так что специально приехал пораньше, чтобы потом ехать вместе с ним.
— Не буду задерживать вас. Хранит вас Господь, сын мой.
— Благодарю, отче.
Райс повернулся к выходу из здания и пошел по крутой лестнице в библиотеку. Отец Доминик не соврал. Джорем действительно был там в одной из келий.
Он сидел, задрав ноги на стол, книга лежала у него на коленях, повернутая так, чтобы на нее падал свет из окна, по которому струилась вода. Увидев вошедшего Райса, Джорем приветливо улыбнулся.
— Райс, старина, ты похож на мокрую курицу! Что тебя занесло сюда в такую погоду? Ведь мы увиделись бы завтра у нас дома!
Райс помолчал. Он вынул из кошелька монету, посмотрел на нее и опустил серебряный кружок в руку Джорема.
— Ты видел когда-нибудь что-то подобное? — спросил он.
Джорем несколько минут внимательно рассматривал ее. Отец Джорем Мак-Рори был высок, строен и светловолос, как его отец. Он обладал исключительной способностью выглядеть настоящим щеголем, будь то во время служения большой мессы или после утомительной охоты на оленя.
Сейчас на нем была простая сутана и накидка с капюшоном. Капюшон был откинут на плечи и открывал голову с кружевом тонзуры. Ноги, обутые в сандалии, покоились на краю стола. Узкие пальцы вертели монету. Джорем читал надпись.
Однако внешнее величие этого человека вовсе не было наигранным. В возрасте двадцати лет он был возведен в сан самим архиепископом Валоретским, и всем было ясно, что этому юноше предстоит занять самые высокие посты в церковной иерархии.
Как младший сын богатого дома с широкими связями он бы и так далеко пошел, даже если бы не обладал блестящими способностями в науках и в чтении человеческих душ. Он во всем был сыном своего отца. Он мог бы добиться многого на любой стезе, по которой бы пошел. В мире, где он жил, много значили политические связи.
Действительно, даже в религиозной жизни нельзя было обойтись без связей, если человек хотел войти в высшие круги аристократии Дерини. В прошлом столетии религиозная верхушка была духовным и интеллектуальным рупором, разоблачавшим все недостатки правящего режима и аристократической верхушки. Но этот Орден был и боевым Орденом. Его рыцари не раз приносили славу в свою обитель. Такова была церковь Гвиннеда.
И сам Джорем не мог полностью отказаться от политических интриг и связей, несмотря на все свои страстные разоблачения, выступления и призывы. Ему не позволили забыть, что его отец Камбер был когда-то высокопоставленным чиновником, даже советником короля, одним из его фаворитов.
Для посвященных причина отставки Камбера не была тайной. Хотя в официальном сообщении говорилось, что Камбер желает оставить государственную службу, потому что он уже недостаточно молод и хочет продолжить занятия наукой, но всем было известно, что Камбер не одобрял политику молодого Имре. Камбер Мак-Рори был не тот человек, который станет служить короне, носителя которой он не уважает.
Положение Джорема усложнялось еще и тем, что его старший брат Катан был другом Имре и по просьбе самого короля занял место, которое освободилось после ухода Камбера. Однако вражды между сыном и отцом не возникало. Камбер хорошо понимал, что молодой и более гибкий человек сможет лучше воздействовать разумом на необузданный нрав короля. В этих способностях Катана Камбер не сомневался.
Но выход Катана на политическую арену еще больше усложнил положение Джорема, еще больше увеличил его трудности, которые он и так в полной мере унаследовал от отца.
Джорем и Райс не раз обсуждали эту проблему за бутылкой доброго вина долгими зимними ночами, когда ветер завывал в трубах камина и бился в окна.
Сам Райс считал, что врач, как и священник, должен оставаться нейтральным, несмотря на все попытки втянуть его в политические дрязги. Однако сейчас его принцип нейтралитета был поколеблен, как никогда раньше, словами умирающего старика и этой старой монетой, которую вертели узкие пальцы священника.
— Где ты ее взял? — спросил Джорем.
В его голосе не было ни тени подозрительности, только любопытство.
— Сейчас это не имеет значения, — ответил Райс. — Что это такое?
— Это монастырская монета. Она вручается тем, кто вступает в старое религиозное общество-братство. Теперь таких не делают.
— Ты можешь сказать, откуда она? — Райс попытался скрыть нетерпение. — Из какого она монастыря?
— Хм-м. Я могу сказать приблизительно, но тебе ведь нужно точно. Идем посмотрим.
Райс молча встал и пошел за Джоремом в главный зал библиотеки. Они шли мимо монахов, склонившихся над древними рукописями, мимо переписчиков, копировавших древние манускрипты и книги. Наконец они подошли к закрытой двери, у которой сидел древний монах, охранявший вход.
Джорем прошептал ему что-то, затем поклонился и отодвинул засов. Он взял подсвечник со свечами, открыл дверь и пригласил Райса следовать за собой.
Они прошли в тесную комнату, заставленную шкафами с книгами, свитками, рукописями. Тома были старые, растрепанные, и все они были прикованы цепями, длина которых позволяла достать нужный том и положить его на ближайший столик для чтения.
Передав свечу Райсу, Джорем внимательно просматривал ряды книг, затем достал пыльный том и прочел название. После этого он поставил его обратно в шкаф и достал другой. Джорем открыл его и начал просматривать, изредка поглядывая на монету. Райс старался заглянуть ему через плечо.
— Я не ошибся. Она отчеканена в святом Ярлате. Этот монастырь недалеко отсюда. Сам святой Ярлат был епископом Меары в VI веке, если не ошибаюсь.
Райс опустил глаза, помолчал.
— Где же это?
— В Барвике.
— Ты сказал, это недалеко. А поточнее?
— О, пару часов езды. Почему он тебя так интересует?
— Я…
Райс помолчал, затем заговорил более осторожно:
— Вчера умер один старик, Джорем. Мой пациент. Его внук постригся в монахи в аббатстве святого Ярлата двадцать лет назад. Мне нужно его найти.
— Чтобы сообщить о смерти деда?
— Да.
Джорем положил книгу в шкаф и с любопытством посмотрел на Райса.
— И что потом? — спросил он. — Райс, это глупо. Если он стал монахом двадцать лет назад, то наверняка уже умер. А если и нет, то он уже дряхлый старец. Чего ты добьешься? Чтобы он помолился за своего предка? Так он и без того делал это все двадцать лет. Может, старик оставил ему наследство или еще что-нибудь?
— Может быть, — пробормотал Райс.
Он взял монету из рук священника и стал рассматривать ее, чтобы не встречаться с взглядом Джорема. Тот нахмурился и скрестил руки на груди.
— Что ты имеешь в виду? Если старик что-либо оставил внуку, то все это принадлежит Ордену. Ты ведь знаешь, что монах не имеет права на собственность.
Райс улыбнулся.
— Не в этом случае, друг мой. Такого наследства монахам не потянуть…
— А поточнее нельзя? Что ты темнишь? Все церковные законы о владении имуществом тебе известны не хуже моего. Кто этот монах?
Райс помолчал, затем нервно облизал губы.
— Все, что ты сказал, — правда. По крайней мере, при обычных обстоятельствах, — прошептал он, затем поднял глаза. — Но это не обычный случай, Джорем. Мы должны найти его. Пусть Бог поможет нам и ему, но мы должны найти его. Его отец давно умер, а теперь умер и дед. Но этим дедом был Эйдан Халдейн, младший сын короля Ифора! Так что наш монах — полноправный король Гвиннеда!
- Предыдущая
- 6/62
- Следующая
