Звездный лис - Андерсон Пол Уильям - Страница 22

• Предыдущая
• 22/66
• Следующая

— Слушайте все, — произнес он на фоне музыкального сопровождения Вадажа. — Немедленно приготовиться к ускорению Маха.

Пенойер сжал кулаки.

— Да, да, сэр.

Гудение на корме все нарастало, пока не превратилось в гул, напоминающий порывы шквального ветра и шум огромных волн. Пространство искривилось. В иллюминаторах танцевали звезды.

Ключ к этому феномену был подобран в далеком прошлом Эрнстом Махом из Австрии (Моргенрот, моргенрот). Нет ничего, что существовало бы изолированно. Инерция не имеет никакого значения без инерциальной системы координат, которой должна являться вся вселенная. Эйнштейн доказал, что инерционная и гравитационная массы — это одно и то же. Но что касается самих по себе этих явлений… Гравитационную можно рассматривать как выравнивание искривленного пространства. Тогда инерция — это индукционное влияние на массу космического гравиполя. Если гравитроны вашего корабля способны прогибать пространство — не в той незначительной мере, которая необходима только для взлета и короткого броска, а по замкнутой кривой то ускоряющая его сила не встречает никакого сопротивления. Теоретически, вы можете двигаться с любой скоростью. Границ больше не существует.

«Нептун» выстрелил. Недолет в миллион километров. Адмирал корабля бросился к приборам. Возможно, так и есть, его надежда не оправдалась: этому помещали силы, порожденные чудовищным смешением координат здесь, где все подчиняло себе Солнце. На приборах — никаких показаний: ни обломков, ни следов — ничего, кроме завывания протонов, отброшенных дугообразной волной, поднятой обгоняющим свет кораблем. Адмирал не осмелился его преследовать.

Хейм выпрямился и расслабился.

— Ну что ж, — сказал он. Дело сделано.

Но ликование, бушевавшее в нем, невозможно было выразить никакими словами. что же касается Вадажа, то он что было мочи вопил:

Глория, Глория, аллилуйя!

Глория, Глория, аллилуйя!

Ну вот мы и на воле!

Когда прибыл корабль с Земли, Гуннар Хейм торговался с посыльным из ядерной кузнецы. Аэри Требогир, от имени которого говорил Ро, мог продать оружие; но при этом составил некоторые условия.

Изобилующая свистящими и шипящими звуками речь инопланетянина звучала в наушниках и тут же переводилась Грегориосом Куманодисом:

— …ракета развивает такую скорость, поскольку пусковой толчок ей дают гравитроны ее собственного корабля.

Хейму хотелось изобразить колебание наподобие того, какое, бывало, проявляли раньше при покупке лошади, и задумчиво почесать в затылке или сделать что-то в этом роде. Но в данных обстоятельствах это выглядело бы глупо. Проклятый скафандр! Как жаль, что его нельзя снять. Хейм стоял на специальной платформе, поддерживавшей его вес в нормальном состоянии; но даже его двухметровое тело, которому во время полета вернул первоклассную форму, ощущало тяжесть скафандра, который ему приходилось на себе таскать.

Сначала он не собирался выходить из корабля, рассчитывая установить наружную стереосвязь из «Конни» и таким образом встретиться с представителями Строна, но Куманодис отговорил его от этого.

— Они отнесутся к вам с большим уважением, если вы посетите их лично, — сказал грек. — Это, разумеется, иррационально, однако они придают большое значение физической силе. А те, к кому они проникаются уважением, удостаиваются и лучшего обращения.

— Итак, — Хейм, прищурившись, взглянул на ослепительное голубое солнце, — я вижу некоторые преимущества. Однако, будучи ограничен в маневренности, я превращусь в подсадную утку.

Куманодис передал его возражение на языке, преобладавшем на территории от Кимретских высот до Железного моря. Ро развел руками в жесте, на удивление похожим на человеческий.

— Утрата маневренности — это еще не самое страшное, поскольку для стрельбы требуется лишь доля секунды. После этого корабль вновь мгновенно приобретает полную силу в маневре. Для верности необходимо осуществить синхронизацию системы с двигательным комплектом, но сделать необходимые изменения на вашем корабле, я думаю, будет не так уж сложно.

Хейм непроизвольно посмотрел на небо, где-то за этим пурпурным сводом, за этими голубовато-ледяными облаками вращался на орбите вокруг Строна «Лис-2», а грузовые ракеты совершали рейсы туда и обратно со своим смертоносным грузом, и люди вместе с инопланетянами ползали по крейсеру словно муравьи, вместе делая одно дел: подготавливая корабль к войне.

Теперь уже осталось не очень много. И Хейм каждой своей клеточкой рвался в небо. Ведь каждый новый день, проведенный им здесь, означал, что алероны стали еще сильнее, а судьба людей на Новой Европе еще безнадежнее.

И все же единственный капер, совершающий рейды в Фениксе, был ужасно одинок. Поэтому если появлялась любая возможность, даже самая микроскопическая, получить для него какие-то преимущества, его капитан не имел права упускать эту возможность. Такую, например, как утверждал Ро, можно изготовить в Аэри Требогир. Предложение было заманчивое…

Четыре когтистых пальца, расположенных по всей окружности ладони, снова пришли в движение.

— Несколько дней. Точнее сказать нельзя, поскольку наши технологии недостаточно хорошо знакомы с судами вашего класса. Могу ли я сделать капитану предложение, чтобы он послал своего высокочтимого главного инженера для обсуждения некоторых деталей с нашими технологами?

— М-мнм… — Хейм задумался. Его взгляд перешел с Ро на Гальвета, который бесстрастно ждал, не коснется ли разговор Ложи. Но бласт-ружье неподвижно покоилось в руках наблюдателя. Если на лице Гальвета и появилась какое-то выражение, то не иное, как выражение сонливости, при котором его желтые глаза то и дело устало закрывались. таким образом, человеку невозможно было понять какие мысли бродят в узких головах стронов.

Трудно даже было различать отдельных индивидуумов. Отличительные черты не бросались в глаза из-за своей абсолютной чужеродности. Оба — и Ро, и Гальвет — достигали в длину около трех метров, но половину этого составлял толстый хвост, имевший на конце нечто вроде рулевой стойки, на двойной спирали которой покоилось безногое туловище. Килевая кость выступала вперед, словно нос корабля. Лицо представляло собой острую морду с клыками наподобие волчьих и маленькими круглыми ушами. Оно здорово напоминало маску, и это впечатление создавалось не только темной полосой, проходящей через глаза, сколько ноздрями, спрятанными под подбородком.

Сероватая поросль — не шерсть и не перья, а нечто среднее между ними покрывала всю поверхность тела. Одежды никакой не было, кроме двух поясов с кармашками, идущих крест-накрест от плеч к талии. И на все это ложилась тень от двух гигантских, как у археоптерикса, крыльев — семи метров в размахе.

Если приглядеться повнимательнее, различия можно было заметить.

Главным образом было то, что Гальвет отличался некоторой худобой, а его покров имел серебристый оттенок, что было равнозначно седине. А Ро все еще был в полном расцвете сил, свойственном молодости. Кроме того, Гальвет носил нечто вроде упряжки с золотым орнаментом, которая была отличительным знаком Ложи, в то время как Ро имел черно-красную татуировку с геометрическим рисунком — такую же, как и другие жители Требогира.

Хейм повернулся к Куманодису:

— Ну, а что ты думаешь? — спросил он.

Тучный переводчик пожал плечами.

— Я не специалист в этих вопросах.

— Но, черт побери, ведь ты и Уонг провели здесь пару месяцев. Так должны же вы были заметить, кто компетентен в таких делах и кому можно верить, а кому нет.

— А, вы насчет этого! Разумеется. Правитель Требогира — не какой-нибудь грабитель. У него доброе имя. И с ним можно иметь дело.

— О'кей, — Хейм пришел к решению. — Тогда скажи этому посланнику, что его предложение меня заинтересовало. Я вызову с «Лиса» бортинженера при первой же возможности — сейчас он занят, поскольку должен проконтролировать работу подрядчиков из Хест Венилвейн, устанавливающих компьютеры по управлению режимом работы огневых установок — и тогда мы приедем к ним в Аэри и на месте обсудим все дальнейшие детали.

• Предыдущая
• 22/66
• Следующая