Убийца Леди - Макбейн Эд - Страница 1

• 1/34
• Следующая

Какие бывают психи?

Псих — это человек, который звонит в полицейский участок (номер Фредерик 7–8024) и заявляет:

— У меня уже язык отсох жаловаться вам на китайскую прачечную на первом этаже моего дома! Там гладят белье паровым утюгом; его шипение мешает мне спать. Немедленно арестуйте хозяина!

Псих — это человек, который бомбардирует полицейский участок письмами примерно такого содержания: «Меня окружают убийцы. Мне требуется защита полиции! Русским известно, что я изобрел сверхзвуковой танк».

Все полицейские участки на свете ежедневно получают свою порцию звонков и писем от таких чокнутых. Письма и звонки бывают продиктованы искренним чувством, бывают совершенно идиотскими, бывают возвышенными. Зачастую в полицию поступают доносы о подозрительных личностях — коммунистах или сектантах; в участок сообщают о похитителях, убийцах, подпольных абортах, фальшивомонетчиках и шикарных борделях. Отдельные нервные личности недовольны телеведущими, мышами, домовладельцами, соседями, которые любят закатывать шумные вечеринки и врубать музыку на всю громкость; поступают также сообщения о странных тикающих звуках в стене. Кое-кому мешают жить автомобильные клаксоны, которые играют мелодию песенки «Поехали, детка, со мной на такси». Бывает, люди жалуются на то, что их шантажируют, запугивают, вымогают у них деньги, им угрожают, на них клевещут, порочат их репутацию; потерпевшие заявляют, что их избили, искалечили и даже убили. Все полицейские 87-го участка до сих пор вспоминают звонок одной дамы, которая заявила, что ее пристрелили четыре дня назад. Дама гневно вопрошала: почему полиция до сих пор не обнаружила убийцу?

Не редкость загадочные и анонимные звонки; голос в трубке лаконично сообщает:

— В кинотеатре «Эйвон» заложена бомба. В коробке из-под обуви!

Психи любят запугивать. Звонки и письма психов обходятся городской казне очень дорого. Однако полиция обязана проверять каждое поступившее сообщение. К сожалению, иногда написавшие или позвонившие сообщают чистую правду.

Вы когда-нибудь сталкивались с психом?

Была среда, 24 июля.

В городе установилась небывало жаркая погода, а самым жарким местом, несомненно, была дежурка 87-го участка. Дэйв Марчисон сидел за высокой стойкой слева от входной двери и мечтал о том, чтобы резинка трусов не так сильно врезалась в тело. Было всего восемь утра, но весь вчерашний день было знойно и душно, и ночь не принесла облегчения. Вот и сегодня — солнце едва поднялось над горизонтом, но город, как и накануне, словно скукожился и поник. Невозможно было представить, чтобы температура воздуха повысилась хоть на градус, но Дэйв Марчисон знал, что к концу дня в дежурке будет настоящее пекло; знал и то, что маленький вентилятор, стоящий в углу стойки, не поможет охладить помещение, и трусы по-прежнему будут липнуть к телу, врезаться в поясницу.

Без четверти восемь утра капитан Фрик, начальник участка, проинструктировал дневную смену — тех полицейских, которые еще не успели сменить на посту своих товарищей. Отправив их по местам, он повернулся к Марчисону:

— Знойный будет день, верно, Дэйв?

Сержант уныло кивнул. Марчисону было пятьдесят три; он видел на своем веку много жарких и знойных летних дней. С годами даже усвоил простую истину: нет смысла сетовать на погоду. Самое верное средство — просто тихо ее пересидеть. В глубине души Марчисон верил в то, что истинная причина небывало жаркой погоды — испытания проклятой водородной бомбы на островах Тихого океана. Смертные взялись за дела, подвластные одному Господу, и теперь расплачиваются за свою самонадеянность.

Дэйв Марчисон раздраженно подтянул резинку трусов.

Он едва удостоил взглядом парнишку, взбиравшегося по каменным ступенькам. Парнишка вошел в дежурку и стал озираться. На самом видном месте висело объявление: все посетители должны сначала зарегистрироваться у стойки дежурного. Мальчик стал читать, усиленно шевеля губами.

— Чего тебе, сынок? — спросил Марчисон.

— Вы дежурный сержант?

— Я дежурный сержант, — ответил Марчисон. «Ну и работка, — подумал он, — необходимо представляться каждому сопляку!»

— Вот, — сказал парнишка и протянул ему конверт.

Марчисон взял его, а парнишка тут же развернулся и пошел прочь.

— Секундочку, парень! — окликнул его сержант.

Парнишка не оглянулся. Он продолжил идти вниз по ступенькам, затем вышел на улицу, в город, в мир.

— Эй! — крикнул Марчисон и торопливо огляделся по сторонам, поискав глазами патрульного. Ну вот, так всегда! Когда тебе нужен коп, его никогда не бывает на месте.

Сержант раздраженно поддернул трусы и вскрыл конверт. Внутри оказался всего один листок. Марчисон прочитал, что на нем написано, сложил его, сунул обратно в конверт и закричал:

— Есть в этом здании полицейские, кроме меня?

Из-за двери на первом этаже высунулась голова:

— Что случилось, сержант?

— Где все, черт побери?

— Здесь, — отозвалась голова. — Мы все здесь.

— Отнеси письмо наверх! — приказал Марчисон и через стойку подал полицейскому конверт.

— Любовное послание? — поинтересовался тот.

Марчисон не удостоил его ответом. В такую жару не до тупых шуточек. Пожав плечами, полицейский стал подниматься по лестнице. На стене была нарисована стрелка и над ней надпись: «Детективный отдел». Поднявшись на второй этаж, он дошел до деревянной перегородки в половину человеческого роста, толкнул дверцу, подошел к столу Коттона Хоуза и сказал:

— Дежурный просил передать вам.

— Спасибо, — отозвался Хоуз и вскрыл письмо.

На лист бумаги были наклеены слова:

Детектив Хоуз прочел письмо, потом перечитал его еще раз. Первой его мыслью было: «Псих!»

Второй мыслью было: «А вдруг нет?»

Вздохнув, он встал, оттолкнул стул и прошелся по комнате. Детектив Хоуз был крупный мужчина. Рост — 6 футов 2 дюйма без ботинок; вес — 190 фунтов. У него были голубые глаза и квадратная челюсть с раздвоенным подбородком. Волосы рыжие, кроме одной пряди над левым виском; однажды его туда пырнули ножом, и после того, как рана зарубцевалась, волосы на том месте почему-то росли седые. Ровный, прямой, не перебитый нос; красиво очерченный рот с широкой верхней губой. Громадные кулаки. Хоуз постучал в кабинет лейтенанта.

— Войдите! — крикнул из-за двери лейтенант Бирнс.

Хоуз открыл дверь. Лейтенант, начальник детективного отдела, занимал угловой кабинет. Лопасти вентилятора над письменным столом крутились вовсю. Бирнс, коренастый, плотный человек, сидел за столом. Он был без пиджака, в рубашке с закатанными рукавами; галстук сдвинут набок, верхняя пуговица расстегнута.

— Газеты обещали дождь, — сообщил лейтенант. — Ну и куда же он подевался?

Хоуз ухмыльнулся.

— Что, Хоуз, опять пришел портить мне настроение?

— Не знаю. Что скажете? — Он положил письмо Бирнсу на стол.

Тот молниеносно его прочитал, вздохнул и сказал:

— Как всегда. Стоит температуре воздуха подняться до тридцати, и чокнутые тут как тут. Выползают из всех щелей.

— По-вашему, письмо написал псих, сэр?

— Откуда же мне знать? Либо псих, либо не псих. — Лейтенант улыбнулся. — Феноменальный вывод, правда? Неудивительно, что я лейтенант.

— Что будем делать? — спросил Хоуз.

— Который час?

Хоуз посмотрел на часы:

— Начало девятого, сэр.

— Значит, у нас остается около двенадцати часов — если писал все-таки не псих, — чтобы помешать потенциальному убийце прикончить Леди, кто бы она ни была. У нас двенадцать часов на то, чтобы отыскать убийцу и его жертву в городе с восемью миллионами жителей, опираясь только на это письмо. Если — повторяю, если — его писал не псих и не шутник.

• 1/34
• Следующая