Высадка в зоне удара - Стрельцов Иван Захарович - Страница 8
- Предыдущая
- 8/20
- Следующая
Но даже после этого бывший кавказский пленник не мог вернуться домой к родителям, он был слишком засекреченной личностью. Из-за чего чудесное оживление могло вызвать не только множество вопросов, но еще большее количество неприятностей, в том числе для него и его родных.
«Не время расхолаживаться, когда Родина в опасности», – лежа на верхней полке купейного вагона, глядя на голые стволы мелькающих за окном деревьев, подумал новоиспеченный офицер.
В средней полосе России весна все сильнее и сильнее вступала в свои права. Но чем дальше поезд следовал на север, тем прочнее оставались позиции зимы.
Вдоль железнодорожного полотна еще лежали сугробы. За долгие месяцы они утратили свою первозданную белизну, превратившись в мрачно-серые скопления.
Так же серо и неприветливо смотрелись и мелькавшие за окном населенные пункты, которые потихоньку просыпались от зимней спячки. На околицах деревень можно было увидеть пестрые ватажки кур, которые сноровисто рылись своими лапами в образовавшихся прогалинах. Важно шествовали гуси, вытянув длинные шеи.
Мужчина с косматой рыжей бородой бодро понукал гнедую, которая тащила телегу на широких резиновых колесах. Глядя на резвый ход телеги по подмерзшей грунтовке, Виктор подумал с невольной усмешкой: «Первый русский внедорожник».
Поезд быстро проскочил деревушку, и деревянные срубы без следа растаяли вдалеке.
Савченко вспомнил, как его переодевали в недрах Министерства обороны, после того как он получил офицерское удостоверение личности.
Черная форма с золотыми якорями и звездами сидела на нем как влитая, превратив юношу в настоящего мужчину. Вряд ли кто-то из его прежних знакомых узнал бы в этом широкоплечем военном с дубленой кожей лица, выгоревшими под жарким аравийским солнцем волосами и оценивающим прищуренным взглядом недавнего школьника, любителя литературы и фаната компьютерных программ.
Одетый в форму офицера морской пехоты, Виктор там же в кадрах, получив новое служебное предписание и билет на вечерний поезд, решил немного погулять по Москве (времени было хоть отбавляй).
Некоторое время он расслабленно брел по местам, знакомым с детства, потом ноги вынесли его на набережную Москвы-реки, где неожиданно Савченко оказался перед громадой храма Христа Спасителя. По-весеннему холодное солнце катилось к закату. На какое-то мгновение бледно-желтый диск завис над крышами высотных домов столицы. Косые лучи солнца-светила, коснувшись золоченых маковок храма, заиграли сусальным золотом.
В этот момент на колокольне раздались звуки перезвона.
– Благовест. Слава тебе, господи, – пробормотала оказавшаяся рядом с Савченко старушка, принявшись набожно креститься.
Сняв офицерскую фуражку, Виктор также осенил себя крестом, потом не спеша поднялся по ступенькам и вошел в храм. Случайно или волею Провидения он попал как раз к вечерней службе.
В мутном свете сотен свечей со стен сурово взирали лики святых в золотых окладах. А откуда-то издалека, из глубины храма, лились слова молитвы, произносимые красивым оперным баритоном.
Десятки верующих осеняли себя крестами и били поклоны, про себя повторяя слова молитвы. Виктор купил десяток свечей и, переходя от иконы к иконе, зажигал свечи и устанавливал их перед святыми, глядя в их скорбные глаза и читая надписи: «Матерь Божья», «Святой Николай Чудотворец», «Святой Георгий Победоносец», «Святой Александр Невский», «Святой Пантелеймон», «Святой Иоанн Предтеча», «Святой Григорий Богослов».
Виктор не был набожным человеком, хотя и к безбожникам себя не относил. Ставя святым свечи, он знал, что нужно что-то попросить для себя, но ничего на ум не приходило. Перед его глазами в этот момент плясали языки выстрелов, розовые цепочки трассеров, четким пунктиром тянущиеся в сторону едва различимых в темноте гор. Окровавленные трупы друзей на мокрой земле, стоны раненых и вонь выхлопных газов бронетехники. И в этом аду металась его душа. Он был человеком войны, обреченный жить и бороться там, где другие умирали страшными смертями.
Вечерняя служба закончилась, и верующий народ не спеша потянулся к выходу. Когда основной поток схлынул, Виктор подошел к молодому, немногим старше его священнику с черной окладистой бородой.
– Благословите, батюшка, – встав перед священником, попросил Виктор.
Тот внимательно посмотрел на офицера, потом перекрестил его и сказал:
– Бог всегда с тобой, воин. Ты и тебе подобные стоят на защите Отечества. Не отдать Родину на поругание супостату, это ли не высший подвиг? Всегда помни слова генералиссимуса князя Суворова: «Мы – русские, с нами Бог». Это лучшее благословение…
Остановок поезда на полустанке Коржик, того, что в ста километрах от Архангельска, никогда не делали. Но в этот раз машинисту было дано особое распоряжение. Как только поезд стал притормаживать у узкой полосы железнодорожной платформы, дородная проводница в темно-синем форменном кителе отворила дверь и отошла в глубь тамбура, освобождая проход офицеру.
– Спасибо, – поблагодарил женщину Виктор, становясь на подножку железнодорожного вагона. Та в ответ лишь кивнула.
Не дожидаясь полной остановки поезда, морской пехотинец, придерживая левой рукой козырек фуражки, спрыгнул на перрон.
Полустанок был крошечным и больше походил на остановку загородного автобуса – бетонный козырек с дощатыми стенами и кабинка пригородной кассы с наглухо закрытым окошечком. В это время суток на полустанке было пусто, лишь по перрону прогуливался медведеподобный военный в камуфляжной форме и лихо заломленном черном берете с золоченым офицерским «крабом».
Увидев сошедшего с поезда офицера, военный широким шагом направился к нему.
– Ты, что ли, Стрелок? – спросил гигант, угрюмо насупив брови.
– Так точно, капитан Савченко, – приложив руку к козырьку, строго по уставу доложил Виктор. – Прибыл на должность заместителя командира рейдовой группы.
– Ну а я майор Астафьев Александр Сергеевич, позывной Росомаха. Командир этой самой группы. Бойцы кличут Сергеичем, в нашем кругу можешь тоже так обращаться.
– Понял, – пожимая протянутую руку, ответил Савченко. Астафьеву было далеко за сорок, и на его морщинистом лице можно было без труда прочитать всю биографию. Кроме того, тяжелый взгляд майора выдавал недовольство командира своим слишком молодым заместителем.
Росомаха небрежно кивнул на капитанские погоны и спросил:
– В Чечне отличился?
– И не только, – коротко ответил Виктор.
Нахмуренные брови майора удивленно взметнулись.
– А где еще?
– Все указано в моем досье. Можете ознакомиться, если есть допуск, – с вызовом ответил Савченко.
– Ознакомлюсь, – с угрозой в голосе пророкотал майор. – Допуск есть.
С первой минуты служба на новом месте не задалась для Виктора…
– Итак, товарищи офицеры, нам с вами предстоит пройти курс интенсивной переподготовки. – Преподаватель оказался невысоким сухоньким старичком лет семидесяти. В небольшой аудитории у него было всего два ученика – Владимир Христофоров и Кирилл Лялькин. Бывшие офицеры контрразведки, бывшие заключенные тюрьмы султаната Буктар теперь приобретали новую специальность. Теперь они офицеры оперативного отдела при «Комитете информации» Совета безопасности. Старичок, руководивший их обучением, в прошлом был резидентом Первого Главного управления КГБ в Северной Америке, имевшим в свое время отношение к хищению атомных секретов из ядерного научного центра США в Лос-Аламосе. Но то происходило в далекой молодости, теперь отставной разведчик готовил новую поросль российских Штирлицев и Джеймсов Бондов.
«Лесная школа», где готовили кадры для внешней разведки, больше походила на турбазу в лесном массиве, только вот забор был как в исправительно-трудовой колонии – бетонный, в пять метров высотой и с кольцами «егозы» по верху.
– Я ознакомился с вашими «личными делами», – продолжал преподаватель. – Вы оба опытные оперативники, имеющие солидный, я бы сказал, боевой опыт. Но… – Старичок указательным пальцем поправил очки с толстыми стеклами линз и снова продолжил: – Но оперативник госбезопасности – это совершенно другое по сравнению с оперативником Службы внешней разведки. А так как вам придется в основном работать за рубежом, то и упор будет делаться на методику СВР.
- Предыдущая
- 8/20
- Следующая
