Шестая книга судьбы - Курылев Олег Павлович - Страница 4

• Предыдущая
• 4/131
• Следующая

Он пролистнул страницы, убедившись в их полной сохранности, положил книги на полку у зеркала и еще раз внимательно оглядел старика.

— Пройдешь? Могу предложить кофе.

— Нет-нет, Я и так… Пойду…

— Вот что, Эрих, — профессор придержал взявшегося уже за ручку двери старика, — приходи-ка в это воскресенье к нам. Придешь?

Старик кивнул, поблагодарил, пробормотал что-то вроде «спокойной ночи» и вышел на площадку. Вангер, прикрыв дверь, еще некоторое время прислушивался к его шаркающим удаляющимся шагам. Затем он покачал головой, запер замок, выключил свет и отправился спать. Вернее, он отправился в спальню с твердым намерением лечь и уснуть, хотя прекрасно понимал, что как раз теперь это ему вряд ли удастся.

— Кто это был? — встревоженно спросила жена.

— Эрих.

— Почему-то я так и подумала. Что ему было нужно?

— Принес несколько книжек. Говорит, нашел где-то на разрушенной недавно Регерштрассе. Слушай, может, он того, заболел?

— Ты хочешь сказать, тронулся?

— Ладно, спи.

Профессор выключил свет.

Готфрид Вангер, профессор Мюнхенского университета, преподавал историю. Пожалуй, ту, самую безобидную ее часть, которая не должна была бы подвергнуться особому пересмотру в связи с требованиями нового режима. Но это только так казалось.

Он читал лекции по истории Рима. И здесь с наступлением тридцать третьего года пришлось сместить многие акценты. В основном это касалось, конечно же, евреев вообще и Иудейских войн в частности. Многие другие события рекомендовалось не акцентировать, а о некоторых вообще не упоминать. Если, к примеру, фигура Юлия Цезаря в целом вполне вписывалась в концепцию современной имперской историографии, то относительно некоторых обстоятельств конца его жизни не было выработано единого мнения. На лекциях их следовало касаться вскользь, не особенно задерживаясь на подробностях.

Упоминания же древних историков о германцах и викингах потребовали значительных исправлений. Впрочем, они начались задолго до 30 января. Так, еще Гвидо фон Лист установил, что в описании Тацитом германских племен есть грубые принципиальные ошибки. К примеру, то, что римский историк в своем труде «Германия» описал как три различных племени — суть касты крестьян, жрецов и воинов единого сообщества.[4]

Подобные поправки и исправления, означавшие зачастую полное отрицание традиционных исторических воззрений, начали свое наступление со всех сторон еще на стыке веков и особенно после проигранной войны в двадцатые годы. Их главным генератором стало небывалое оживление движения пангерманизма. Оно отметало объявленные лживыми хроники римлян и греков, принижавших историческое значение германских племен. Вена, духовный центр движения, названная Гитлером в бытность свою безвестным австрийским художником городом «расовой нечистоплотности», буквально исторгала из себя борцов за восстановление исторической истины. Они объединялись в союзы и ферейны, издавали журналы и книги и даже создавали новые рыцарские ордена, для чего приобретали живописные замки, разрабатывали соответствующие обряды и внутреннюю иерархию. Концентратором их идей стала возрожденная арийская философия, призвавшая из мрака забвения тени легендарных королей и языческих богов.

Началась борьба легенд с историей.

Еще немного, и на немецких картах мира проступят очертания Атлантиды, Гипербореи или острова Туле — прародины божественной «олимпийской» расы, основавшей все великие империи и государства от Вавилона и Индии до древней Ирландии и Британии.

Все это преследовало одну большую цель — доказать, что весь ход человеческой истории есть борьба истинного человека, выкованного германским богом Кристом в суровом Приполярье, с жалким, но многочисленным и коварным подобием людей, неизвестно по какой причине возникшим и расплодившимся в других регионах планеты.

«О Юпитер, позволь немцам понять свою силу, и они станут не людьми, но богами!» Это высказывание Джордано Бруно пангерманисты начертали на немецких щитах в августе 1914 года. Поражение в войне было использовано во благо пангерманизма: только пройдя через эпицентр катастрофы, можно достичь «золотого века» нации.

И все же Вангеру повезло гораздо больше, нежели некоторым из его коллег. Суровый период семи царей, славные железные века республики и последовавшие затем четыре века блистательной, но обреченной на упадок Западной империи в основном преподносились студентам в соответствии со сложившейся исторической традицией. Победы древних римлян не раздражали вождей Третьего Германского рейха. В чем-то они даже служили им примером. Главное — постоянно напоминать слушателям, что движущей силой всех этих побед была нордическая кровь гиперборейцев, а ее постепенное разбавление кровью низших племен как раз и явилось основной причиной загнивания и распада.

Что касается истории раннего Средневековья, то на ее страницы вторглись полулегендарные германские вожди, мистерия Грааля, царствование короля Артура, которое стало выражать парадигму сакральной королевской власти. При этом Англия как бы растворилась в некоем тумане, и Артур представлялся одним из главных нордических королей Европы наряду с Фридрихом Великим или Шарлеманем. Это вторжение чаще всего не было прямой интервенцией в официальные учебники, походя более на их осаду новой ариософской литературой, арманистическими журналами, оккультными ритуалами, пустившими наиболее глубокие корни в «черном ордене» СС и внедряемыми в молодежных организациях.

И, наконец, позднее Средневековье, новая и новейшая истории.

Изменения в изложении этих курсов опирались на другие принципы. По понятным причинам легенды в этом случае оказались неуместными. Приходилось считаться со всем известными фактами, поэтому в ход пошло смещение акцентов и трактовка событий таким образом, чтобы весь мир за редким исключением представлялся либо враждебным по отношению к Германии, либо недостойным внимания ее народа. Достижения других стран и наций в области науки, культуры и искусства всячески принижались, искажаясь порой до полного абсурда. Новейшая же история самой Германии была написана заново. Многие старые книги, в которых отыскивалась хоть одна неугодная режиму мысль или авторов которых не устраивал режим по национальной принадлежности, еще десятого мая 1933 года полетели в костры, вспыхнувшие тогда на университетских площадях некоторых крупных городов. Тогда это называлось «очищением от скверны», К тем же трудам мыслителей прошлого, на которые нацисты не посмели посягнуть в силу их общемирового признания, они настоятельно рекомендовали относиться с «научных позиций национал-социализма», пропускать их через призму расовой философии. В них следовало отделять зерна от плевел, еврейскую науку от науки истинной, арийской. В числе таких трудов оказалась и «История заката и падения Римской империи», написанная англичанином Эдуардом Гиббоном еще в XVIII веке. И сейчас все семь пухлых томов «Заката и падения» поблескивали потускневшим золотом корешков на одной из книжных полок в кабинете профессора Вангера.

Как историк Вангер воспринимал все эти новые веяния? Безусловно, болезненно. Мало того, что лидеры пангерманизма пытались подменить реальную историю легендами и преданиями предков, которые, конечно, следовало изучать, но на кафедрах индогерманистики, фольклора, культуры и филологии, а уж никак не на исторических кафедрах уважающих себя университетов. Но они еще и откровенно фантазировали! Доходило до полного абсурда. Взять хоть престарелого Карла Вилигута, жившего одно время в Мюнхене. Вангеру довелось с ним встречаться, когда тот приходил со своими бреднями к ним в университет. Этот ученый определил начало истории германцев аж с 228-го тысячелетия до новой эры! Свою же родословную он вел с 78-го тысячелетия, причем его предки так и назывались — вилиготами. Откуда он все это узнал? Да очень просто — Карл Мария Вилигут обладал исключительной родовой памятью! Той самой, о которой постоянно твердил Гиммлер и которая якобы передается с самой кровью.

• Предыдущая
• 4/131
• Следующая