Чупакабра (СИ) - Бальсина Екатерина - Страница 19

О, а что, если осторожно расспросить султана про камень? А для этого, например, нечаянно добавить в его бокал зелье откровенности, тем более что оно готовится из травы дурманника в течение часа, а этого самого дурманника здесь хоть косой коси. Пожалуй, это идея!

Тиллирет, опасаясь запамятовать какую-нибудь важную деталь — что поделать, годы, годы, память уже совсем не та! — набросал на пергаменте хитроумную шифровку, содержимое которой было понятно исключительно автору, и удовлетворенно вздохнул. Ну а теперь, раз уж со стратегической частью покончено, то можно приступить и к своим исследовательским трудам.

Бродяга вытащил еще один чистый пергамент и, не тратя времени на заголовки и прочую ерунду, начал торопливо строчить:

"Чупакабры — очень загадочные существа. С одной стороны, они чураются людей и всего, с нами связанного. С другой стороны, они довольно привязчивы и заботливы, в чем я уже имел возможность убедиться. Насколько я понял из скупых ответов Беса, этих зверей связывают крепкие родственные узы, причем весь клан живет одной большой семьей, делясь на отдельные пары только в период брачного сезона. Возможно, именно этим и обусловлено то, что Бес успел так привязаться ко мне — мы вместе уже почти две недели, причем ни разу не разлучались больше чем на парочку часов. Скорее всего, у чупакабры начинает срабатывать инстинкт родственной связи и, именно этим и только этим объясняется изменение его отношения ко мне. Если поначалу он все время ехидничал и скалился на любые попытки подружиться с ним, то теперь выказывает определенное беспокойство за мою судьбу. Взять хотя бы его предложение помочь с рубином…

Тем не менее, пока чупакабры остаются самыми неизученными существами, и я намерен приложить все свои усилия для того, чтобы раскрыть окутывающие Беса тайны".

Крайне неизученное существо в морде лица меня осторожно кралось вдоль забора в поисках черноклокого. Я уже успел оббежать полселения, трижды был подло обгавкан из-за забора, дважды атакован отдельными клыкастыми личностями, почему-то спокойно разгуливающими на свободе, вместо того, чтобы сидеть в своей конуре, и один раз с ног до головы оплеван перепуганной от неожиданности кошкой. С кошкой мы разошлись мирно — поняв, что я не собираюсь ее есть, она тут же успокоилась, довольно дружелюбно помахала мне пушистым хвостом и удалилась, неспешно мазанув боком вдоль моих лап. Куда серьезнее обстояло дело с свободно-гуляющими собаками, которые мало того, что налетели на меня совершенно неожиданно, молча и со спины, так еще и в превосходящем составе. От первой группы из четырех молчаливых скот… собак я банально удрал, но когда во второй раз на меня выскочили сразу две наглые туши, я взбесился и дал показательный бой, во время которого едва не лишился кончика уха. Зато безжалостно покусанные мной за все доступные места псины поспешили удалиться, оглашая округу жалобным воем.

Слегка взвинченный всем случившимся, я не сразу понял, что нашел искомую личность. Да и не личность это была в тот момент, а что-то непонятное.

Начать с того, что черноклокий стоял на всех четырех лапах и мычал. В самом деле, мычал так, что буренки подохли бы от зависти, если бы услышали. Но самое интересное было то, что напротив него возвышалась донельзя удивленная лохмато-рогатая тень, в которой я, приглядевшись, с некоторым злорадством опознал козла. И то больше по запаху, чем по виду.

Хе-хе, встретились два одиночества! Интересно, и кто кому мешает пройти? Хотя не уверен, что черноклокий вообще способен сейчас куда-либо идти. Все его четыре лапы безжалостно разъезжались в разные стороны, а тело качалось по загадочной амплитуде.

Козел (тот, который настоящий) наконец решил признать себя оскорбленной стороной и, наклонив увенчанную крутыми рогами голову, первый ринулся в атаку.

Тиллирет отложил перо, и устало потер глаза. Однако! На дворе уже глубокая ночь. Что-то он засиделся за научными трудами, а ведь завтра отправляться в путь. Причем создавать порталы, ведущие на территорию Ингара, было строжайше запрещено и большую часть пути придется проделать верхом на верблюдах. От одной только мысли об этом у Тиллирета немедленно разнылась поясница и то, что находится чуть пониже.

Все это означает только одно: надо как следует выспаться и набраться сил. Понадеявшись про себя, что Пинмарин сейчас благоразумно отдыхает в соседней комнате, Бродяга снял с себя походную мантию, затушил свечу, с кряхтением улегся на кровать и моментально провалился в царство снов.

Два лба с глухим стуком столкнулись. Удар был такой силы, что черноклокого отнесло назад метра на два. Я с непередаваемым чувством глубокого удовлетворения заметил, как на его лбу набухают две крупных шишки, как раз в тех местах, куда козел приложился своими рогами. Одновременно помотав головами, то ли приходя в себя, то ли собирая глаза в кучу, эти бодуны (один так уж точно) снова уставились друг на друга. При этом черноклокий по-прежнему что-то мычал, явно пытаясь либо что-то сказать, либо же (хе-хе) высказаться.

Я комфортно устроился в тени забора и с большим интересом наблюдал за этой схваткой "интеллектов". По всему выходило, что будет ничья. Увлекшись поединком, я совершенно не обращал внимания на окрестности, за что вскоре жестоко поплатился.

Острые зубы больно прихватили меня за самое чувствительное место. Нет, не за то, про которое вы подумали, а за кончик моего любимого хвоста. Пронзительно взвизгнув, я изо всех сил рванулся прочь, оставив в зубах нападавшего, как мне показалось поначалу, весь хвост целиком. Отскочив в сторону и наскоро ощупав пострадавший орган, я убедился, что хвост на месте, но шерсти на нем явно поубавилось.

Ну и какая сволочь осмелилась так подло напасть на меня? Р-р-разорву на тысячу маленьких кусочков!

Словно услышав мои мысли, из темноты на лунный свет вышли сразу четыре сволочи. Да, да, те самые, от которых я так постыдно удрал около часа назад. Вот елки зеленые! И чего они ко мне привязались? Понравился я им, что ли?

Я медленно попятился назад, не сводя глаз с приближающихся противников. Те так же неторопливо приближались, скаля на меня внушительные клыки и глухо рыча. Глянув на это, я даже не стал показывать свои — ни к чему позориться, рядом с такими тесаками мои скромные зубки будут выглядеть жалкими обломками.

Я отползал назад до тех пор, пока не наткнулся на что-то теплое и явно живое. Осторожно скосив глаза через плечо — неужели окружили? — я с некоторым облегчением заметил, что налетел на козла. Тот коротко, но очень недовольно мекнул, возмущаясь, что его отвлекли от схватки, но тут заметил четыре свеженьких, еще не боданных им тушки, и заметно оживился. Второй козел, тот, который человекообразный, тоже сильно обрадовался.

— Гаврики! — выкрикнул черноклокий очередное непонятое мной слово и первым устремился в атаку.

Проснулся Тиллирет от непонятного шума. Что-то гулко ухало под окном, причем сопровождалось сие глухими ударами и недоуменным повизгиванием. Выглянув в окно, Бродяга опешил настолько, что выронил вставную челюсть.

На улице, как раз напротив окна, из которого в данный момент смотрел Тиллирет, происходило нечто невероятное. Стоящий на четвереньках, причем весьма нетвердо стоящий, человек размеренно бодал головой прижавшуюся к забору перепуганную собаку в два раза больше него размерами. Чуть поодаль три компаньона этой собаки удирали по кругу от разъяренного козла, периодически внушительно прикладывающегося рогами к различным местам на их телах. Еще чуть подальше Тиллирет с ужасом и удивлением увидел сидящую с раскрытой пастью чупакабру.

Минуточку, а что это Бес делает в такой час на улице? И кто этот человек-козел, бодающий уже забор вместо все-таки вырвавшейся собаки? Неужели это?… Не может быть!

Тиллирет рывком подхватил мантию и выбежал из комнаты.