Дающий - Лоури Лоис - Страница 15

• Предыдущая
• 15/29
• Следующая

Проснувшись, он все еще думал о том, что очень хочет, что ему просто необходимо добраться до этого чего-то. Что там его ждет что-то очень хорошее. Приятное. И важное.

Но он не знал, как туда попасть.

В школе сегодня все шло не совсем как всегда. Уроки были те же: язык и средства общения, наука и техника, право и управление. Но во время перерывов на отдых и обед другие Двенадцатилетние без умолку трещали про свой первый день обучения. Все говорили одновременно, перебивая друг друга, тут же извиняясь, а потом в запале перебивая снова, чтобы наконец рассказать о своем новом опыте.

Джонас слушал. Он отлично помнил, что ему нельзя обсуждать обучение. Да он и не смог бы. Как описать друзьям то, что он испытал в Пристройке? Как рассказать им про санки, не объяснив, что такое холм и снег? И как расскажешь про холм и снег тому, кто никогда не поднимался на высоту, никогда не ощущал ветра на своем лице, никогда не чувствовал удивительный, игольчатый холод? Годы обучения правильному языку не помогут найти слов и для описания солнечного света.

Так что Джонасу оставалось только сидеть и слушать остальных.

После школы он опять отправился к Дому Старых вместе с Фионой.

— Я искала тебя вчера, чтобы вместе поехать домой. Твой велосипед все еще был тут, так что я подождала немного. Но было уже поздно, и я уехала.

— Приношу свои извинения за то, что заставил тебя ждать, — сказал Джонас.

— Принимаю твои извинения, — машинально ответила Фиона.

— Я задержался дольше, чем ожидал, — сказал Джонас.

Девочка сосредоточенно крутила педали. Джонас понимал, что она ждет его объяснений. Его рассказа о первом дне. Но спросить не может — это было бы грубо.

— Ты провела столько часов добровольной работы со Старыми, — сменил тему Джонас. — Ты, наверное, уже все знаешь.

— Что ты, мне еще столько всего предстоит выучить! — ответила Фиона. — Административная работа, диеты, наказания за непослушание — представляешь, Старых наказывают так же, как малышей! И еще есть трудовая терапия, и активный отдых, и лекарства, и…

Они подъехали к зданию и слезли с велосипедов.

— Мне здесь нравится гораздо больше, чем в школе, — призналась Фиона.

— Мне тоже, — сказал Джонас, ставя велосипед на стоянку.

Она постояла секунду, словно надеясь, что Джонас продолжит рассказ. Затем посмотрела на часы, попрощалась и побежала ко входу.

Джонас застыл в изумлении. Это произошло снова — то, что он теперь мысленно называл Видеть Дальше. Теперь так же мимолетно и необъяснимо изменилась Фиона. Это случилось, когда она открыла дверь, чтобы войти. Но когда Джонас попытался восстановить этот момент в памяти, он понял, что она изменилась не вся. Только волосы. И только на короткое мгновение.

Джонас задумался. Это точно начало случаться чаще. Сначала яблоко, несколько недель назад. Потом люди в Лектории — всего два дня назад. А сегодня — волосы Фионы.

Нахмурившись, Джонас пошел к Пристройке. «Я спрошу у Дающего», — решил он.

Старик улыбнулся Джонасу, когда тот вошел. Он уже сидел рядом с кроватью и казался гораздо более бодрым, даже каким-то обновленным. Он явно обрадовался Джонасу.

— Здравствуй. Нам пора начинать. Ты опоздал на минуту.

— Я приношу… — начал Джонас, но осекся, вспомнив, что тут не принято извиняться.

Он снял форму и направился к кровати.

— Я опоздал, потому что кое-что случилось, — объяснил Джонас. — И я хочу спросить у вас, что это было, если вы не возражаете.

— Можешь спрашивать о чем угодно.

Джонас постарался как можно яснее представить себе то, о чем собирался рассказать.

— Я думаю, это то, что вы называете Способностью Видеть Дальше.

— Опиши.

Джонас рассказал про яблоко. Потом — как он со сцены увидел переменившиеся лица зрителей.

— И вот сегодня, только что, перед входом, это случилось с моей подругой Фионой. Что-то в ней на секунду изменилось. Ее волосы стали выглядеть по-другому. Длина и прическа остались прежними, а что-то, я не знаю… — Джонас запнулся, недовольный тем, что не может как следует объяснить, что же все-таки произошло.

Наконец он просто сказал:

— Они изменились. Не знаю, как именно. Вот почему я опоздал на минуту, — заключил он и вопросительно посмотрел на Дающего.

Он удивился, когда Дающий задал ему вопрос, вроде бы не имеющий отношения к Способности Видеть Дальше.

— Вчера, когда я впервые передавал тебе воспоминание о катании на санках, ты смотрел вокруг?

Джонас кивнул.

— Да, но эти штучки в воздухе — то есть снег — мне мешали.

— Ты смотрел на санки?

Джонас задумался.

— Нет, я только чувствовал, что сижу на них. И еще они мне снились сегодня ночью. Но во сне я тоже не смотрел на них. Только чувствовал.

Теперь задумался Дающий.

— Я наблюдал за тобой еще до избрания и понял, что ты обладаешь этой способностью, и то, что ты описываешь, подтверждает мою догадку. Когда я был в твоем возрасте — незадолго до того, как стать Принимающим, — я тоже начал это ощущать, но немного по-другому. Но описать это тебе я пока не могу — ты просто меня не поймешь. Зато я, кажется, понял, как это работает у тебя. Давай проверим. Ложись.

Джонас лег на кровать и вытянул руки по швам. Он был совершенно спокоен. Закрыв глаза, он ждал уже привычного прикосновения рук Дающего.

Но ничего не произошло. Дающий просто сказал:

— Вызови воспоминание о катании на санках. Самое начало, где ты стоишь на вершине холма и еще не начал спускаться. И на этот раз посмотри на санки.

Джонас был озадачен. Он открыл глаза.

— Простите, — вежливо сказал он, — но разве не вы должны дать мне воспоминание?

— Теперь оно твое. Я больше не могу пережить его. Я его отдал.

— Но как мне его вызвать?

— Ну ты же помнишь прошлый год, или год, когда тебе было Семь или Пять?

— Конечно.

— Тут почти то же самое. У всех в коммуне есть такие вот воспоминания в пределах одного поколения. А теперь ты можешь уходить дальше. Попробуй. Просто сосредоточься.

Джонас закрыл глаза. Он сделал глубокий вдох и попробовал отыскать в своей памяти санки, снег, холм.

Они были там, просто были и все. Он опять сидел на вершине холма, а вокруг плясали снежинки. Джонас широко улыбнулся и выдохнул пар изо рта. Потом, как ему и велели, посмотрел вниз. Он увидел свои руки, запорошенные снегом. Они держали веревку. Он увидел свои ноги и развел их в стороны, чтобы посмотреть на санки.

И онемел от удивления. Сейчас это было не мимолетное впечатление. Нет, на этот раз санки обладали и продолжали обладать, когда он моргнул и опять на них уставился, тем непонятным качеством, которое он заметил у яблока. И у волос Фионы. Санки не менялись. У них оно просто было — просто было и все.

Джонас открыл глаза и лежал не двигаясь.

Дающий смотрел на него с интересом.

— Да, — сказал Джонас, — я увидел это в санках.

— Попробуем по-другому. Посмотри на тот книжный стеллаж, позади стола. Видишь книги на верхней полке?

Джонас нашел их глазами. Он посмотрел на них, и они изменились. Но ненадолго. Всего на пару секунд.

— Это случилось с книгами тоже. Но опять ушло.

— Выходит, я прав. Ты начинаешь видеть красный цвет.

— Что?

Дающий вздохнул.

— Как это объяснить? Когда-то, во времена воспоминаний, у всего были форма и размер, как и сейчас, но еще был признак, который назывался цветом. Цветов было много, и один из них назывался красным. Тот самый, который ты начинаешь видеть. У твоей подруги Фионы рыжие, отливающие красным волосы — очень редкий цвет, я давно уже ее заметил. Когда ты упомянул волосы Фионы, я сразу подумал, что ты начал видеть красный.

— А лица? Те, что я увидел на Церемонии?

Дающий покачал головой.

— Нет, кожа не красного цвета. Оттенков красного. Вообще-то, было время — ты увидишь это в воспоминаниях — когда кожа была самых разных цветов. Это было до того, как мы пришли к Одинаковости. Сегодня кожа у всех одного цвета, а то, что ты видел, были оттенки красного. Наверное, когда ты увидел, что лица приобретают цвет, он не был таким ярким и глубоким, как цвет яблока или волос твоей подруги.

• Предыдущая
• 15/29
• Следующая