Тринадцатый час ночи - Влодавец Леонид Игоревич - Страница 3

• Предыдущая
• 3/22
• Следующая

Колобок, от которого пар шел, только вздохнул. Но постарался преодолеть подъем побыстрее.

Лыжня выровнялась и еще метров сто шла совсем горизонтально, хотя и извивалась, как пиявка. А потом взяла да и раздвоилась.

— И куда теперь? — робко спросил Витька.

Тягунов уже догадался, что там, у березы, похожей на рогатку, они повернули не туда, и решительно свернул на правую лыжню. Хотя к этому моменту они уже километра три проехали от настоящей лыжни, ведущей к станции.

Правда, уже метров через пятьдесят лыжня пошла вниз, и Жорка опять воспрянул духом.

— Я ж говорил! — с торжеством сказал он, обернувшись к Мышкину. — Сейчас вниз, потом через елки — и на просеку. А там всего ничего — метров триста пройти!

Между тем вокруг стало совсем темно, а снег валил все гуще. Лыжню впереди стало почти невозможно различить. Но все-таки ехать под уклон было удобнее, тем более что он становился все круче и круче.

В какой-то момент Жора понял, что он уже катит вниз с самой настоящей горы, и теперь ему надо не отталкиваться палками, а, наоборот, притормаживать, тем более, куда ведет этот спуск, он толком не видел.

— А-а-а! — испуганно завизжал позади него Витька, который не удержал равновесия и просто покатился вниз вместе с лыжами. Жорка инстинктивно обернулся на этот крик, и в этот момент носок правой лыжи ударился о какой-то пенек, почти полностью присыпанный свежим снегом. Крак! — клееная фанера сломалась, крепление слетело с ноги, Тягунова развернуло боком и бросило на снег, а затем по инерции потащило дальше. В общем, зловредная Патрикеевна оказалась права на все сто: и Витька, и Жорка слетели кубарем с крутого склона и очутились на дне оврага. Но это был вовсе не тот овраг, за которым находилась станция…

— И что теперь делать? — спросил Витька. — У меня крепление отломилось…

— А я лыжу сломал! — буркнул Жорка. — Все из-за тебя! Если б ты не заорал, я б на пень не наткнулся! Могли б вообще расшибиться или ноги поломать!

— Так как дальше идти? — проныл Мышкин. — Снегу по колено… Где твоя просека-то?!

— Где-то там, — проворчал Тягунов, махнув рукой куда-то направо, хотя сильно сомневался в собственном утверждении. — Ладно! Короче, бросай лыжи, пойдем так. Тут недалеко, дойдем как-нибудь…

Глава III

КУДА ВЫВЕЛА ПРОСЕКА

Сделав всего несколько шагов, приятели сразу почуяли, почем фунт лиха. Без лыж они утопали в снегу не только по колено, но местами и по пояс. Хорошо еще, что догадались лыжные палки при себе оставить — опираясь на них, было легче выдергивать себя из снега. Но все равно идти, увязая в снегу, — удовольствие еще то. Витьке еще полегче приходилось, потому что он шел по следу — скорее по канаве какой-то, протоптанной Жорой, — а уж тому, головному, все прелести глубокого снега по полной программе доставались. К тому же темень совсем сгустилась — на вытянутую руку ничего не видать!

— Да уж, — простонал Мышкин, — пришли раньше всех, называется! И поездов-то вообще не слышно!

— Не ной, ладно? — свирепо огрызнулся Жора. — Теперь нам главное — дойти хоть куда-нибудь, понял?! Иначе мы тут вообще замерзнем и умрем! Усек?!

— Ага… — вяло отозвался Витек и всхлипнул.

Насчет замерзнуть — тут у него сомнений не было.

В первые минуты после падения в овраг, после двух часов быстрой ходьбы на лыжах холод особо не ощущался. Но когда пошли пешком, сразу почуялся. И хотя под лыжными ботинками у обоих были толстые шерстяные носки, а под лыжными брюками — теплые треники, мороз стал быстро добираться до ног, особенно до пальцев. А вот наверху, там, где под куртками еще и шерстяные свитера были, они аж вспотели. И усталость все больше чувствовалась. Наверно, если б Жора не понимал, что может замерзнуть насмерть, как тот бомж, которого в прошлом году нашли у них во дворе, — он давно бы лег на снег, чтоб передохнуть. Может быть, если б сейчас с ним вместе был кто-то более сильный, смелый и выносливый — например, папа! — Жорка и позволил бы себе немного поныть и полениться. Но папы тут не было, был только неуклюжий и неловкий Колобок. А на него какая надежда? Вот Витька, тот небось только на приятеля сейчас и надеется…

И все-таки усталость свое брала. Жорка чуял, что ноги начинают неметь, а пальцев он почти не чувствует. Тут ему вдруг вспомнилась одна фотография из семейного архива, сделанная много лет назад на пляже где-то в Крыму. Там был изображен Жоркин прадедушка, загоравший в шезлонге. И Жорка, разглядывая фотографию, очень удивился, что у прадедушки нет ни одного пальца на ногах. Когда он спросил маму, почему у ее дедушки такие ноги, мама ответила: «На фронте отморозил, в финскую войну. Валенок им не выдали, и они в сорокаградусный мороз воевали в ботинках с обмотками…»

Конечно, сейчас мороз, наверно, еще и до двадцати не доходит, но Жоре все равно стало страшно. Вдруг и у него все пальцы отмерзнут?!

— Жор, — взмолился Витька, — я не могу больше! Передохнем, а?

— Нельзя! — прорычал Тягунов. — Замерзнем, понял?!

— Ну совсем чуточку! Ноги не идут!

— Нельзя, я сказал! Помереть хочешь?

Тогда Витька заплакал и сел на дно снежной канавы, которую они протоптали.

— Ты что, девчонка, да? — свирепо сказал Жора. — Да и то небось Пирожкова бы на твоем месте выть не стала. А узнала бы, что ты тут нюни распустил, — оборжала бы от и до! Вставай, говорю! А то как тресну палкой! Вставай, слабак!

Но Витька, похоже, вставать не собирался. Наверно, даже если б Тягунов и впрямь его треснул лыжной палкой, толку было бы чуть.

— Ну и оставайся тут! — в сердцах выкрикнул Жора. — Оставайся и замерзай, мне по фигу!

И, отвернувшись от товарища, сделал несколько шагов вперед. Вообще-то сначала он рассчитывал просто припугнуть Колобка. Дескать, не захочет оставаться один — встанет и пойдет. Но поскольку Витька никак не отреагировал и с места не сдвинулся, Тягунов еще больше рассвирепел и решил, что на самом деле уйдет один. Пусть эта размазня замерзает, если есть желание!

Неизвестно, чем бы все это кончилось, если бы, сделав еще несколько шагов и удалившись от товарища метра на четыре, Жора вдруг не увидел впереди огонек. Маленький такой, красновато-желтый, но четко заметный даже через снегопад.

— Свет! Там свет! — закричал Тягунов, и вот тут-то совсем упавший духом Витек встрепенулся.

— Где? Далеко? — спросил он.

— Нет, совсем близко! — чуть-чуть соврал Жора. — Давай сюда, быстрее!

Мышкин, как мог, заторопился к товарищу. Куда и усталость делась!

— Вижу! — обрадованно завопил он. — Я тоже вижу!

Хотя снег мельче не стал, и идти по нему не стало легче, да и ноги продолжали мерзнуть, они все-таки двинулись вперед побыстрее. Потому что это большая разница: идти в темноте неизвестно куда или стремиться к какой-то цели. Пусть даже толком не ясно, что там, впереди, где горит этот неяркий огонек.

Минут через пятнадцать ребята взобрались на невысокую заснеженную насыпь, пересекавшую овраг. Похоже, что по дну этого оврага летом тек ручей, который сейчас замерз и был полностью заметен снегом. Когда-то через овраг понадобилось провести проселочную дорогу, вот и устроили насыпь, а чтоб пропустить ручей через насыпь, заложили в нее бетонную трубу.

— Дорога! — возликовал Тягунов, когда они вылезли на насыпь и ощутили, что снегу на ней всего по щиколотку. — Красота!

— Ага, клево! — шмыгнул носом Витька. — Может, машина какая поедет, попросим, чтоб подвезли…

Конечно, они пошли по дороге в ту сторону, где светился огонек. Быстро пошли, и даже Витька не стонал и не говорил, что ноги устали. Хотя идти пришлось большей частью в горку.

— Ничего, — уверенно сказал Жора, — минут через пятнадцать мы к этому огоньку точно подойдем… Отогреемся малость и спросим, в какую сторону к станции идти.

— А нас пустят? — неожиданно спросил Витька.

— Куда? — удивился Тягунов.

• Предыдущая
• 3/22
• Следующая