Последняя песня - Спаркс Николас - Страница 7
- Предыдущая
- 7/70
- Следующая
— Дело твое.
Еще не успев ответить, Ронни заметила трех парней, проталкивавшихся сквозь расступающуюся толпу. Они очень выделялись из пляжной публики своими рваными шортами и татуировками на голой груди, едва прикрытой тяжелыми кожаными куртками. Один — с пирсингом в брови и старым кассетным магнитофоном в руках. Второй — с выбеленным «ирокезом» и предплечьями, покрытыми татуировкой. У третьего — черные, как у Блейз, волосы, резко контрастирующие с молочно-белой кожей. Ронни инстинктивно повернулась к Блейз, но той уже не было. Вместо нее рядом крутился Джона.
— Что это ты пролила на майку? Вся мокрая и липкая.
Ронни поискала глазами Блейз, гадая, куда она подевалась.
— Проваливай, ладно?
— Не могу. Па тебя ищет. Наверное, хочет, чтобы ты вернулась домой.
— Где он?
— Пошел в туалет, но сейчас будет.
— Скажи, что ты меня не видел. Джона призадумался.
— Пять баксов.
— Что?
— Пять баксов, и я забуду, что ты была здесь.
— Ты это серьезно?
— У тебя мало времени, — изрек Джона. — Теперь уже не пять, а десять!
Ронни взглянула по сторонам и заметила отца, обыскивавшего взглядом толпу. Девушка инстинктивно пригнулась, зная, что никак не сможет пробраться мимо незамеченной, и окинула яростным взглядом своего шантажиста-братца, который, возможно, тоже это понимал. Он умный парень, и она любит его и восхищается талантами шантажиста, но все же он ее младший брат. В идеале ему следовало быть на ее стороне. Но разве это так? Конечно, нет.
— Ненавижу тебя, — прошипела она.
— И я тебя тоже. Но все равно это будет стоить тебе десять баксов.
— Как насчет пяти?
— Ты упустила свой шанс. Но я свято храню тайны.
Отец все еще не успел их заметить, хотя подошел совсем близко.
— Прекрасно! — Она порылась в карманах, сунула ему смятую десятку, и Джона прикарманил деньги. Оглянувшись, она увидела, что отец движется в их направлении, и нырнула за лоток. К ее удивлению, Блейз тоже оказалась там и преспокойно курила.
— Проблемы с отцом? — ухмыльнулась она.
— Как мне выбраться отсюда?
— Дело твое, — пожала плечами Блейз. — Но он знает, какую майку ты носишь.
Час спустя девушки сидели на скамье в конце пирса. Ронни по-прежнему скучала, но уже не так сильно. Блейз оказалась прекрасной слушательницей с весьма оригинальным чувством юмора и, что важнее всего, любила Нью-Йорк не меньше Ронни, хотя никогда там не была.
И расспрашивала новую подругу о самом обыденном. Ей было интересно все: Таймс-сквер и Эмпайр-Стейт-билдинг, статуя Свободы — словом, все туристические приманки, которых Ронни всячески старалась избегать, но все-таки постаралась порадовать новую подругу, прежде чем рассказать о настоящем Нью-Йорке: клубах в Челси, музыкальном театре в Бруклине, уличных торговцах в Чайнатауне, где можно было купить контрафактные записи или фальшивые сумочки от Прада, да и, собственно говоря, почти все, причем за сущие гроши.
Она говорила, и в ней все сильнее росло желание оказаться дома. Где угодно, только не здесь.
— Я бы тоже не хотела приезжать сюда, — согласилась Блейз. — Тут тоска зеленая.
— Сколько ты здесь живешь?
— Всю жизнь. Но я по крайней мере хоть одета классно.
Ронни купила дурацкую майку с Немо, зная, что выглядит глупо. На лотке были майки только самых больших размеров, и эта штука доходила Ронни практически до колен. Единственным преимуществом майки было то, что в ней можно незамеченной проскользнуть мимо отца. В этом Блейз оказалась права.
— Кто-то говорил, что Немо — это круто.
— Она лгала.
— Что мы тут делаем? Па, должно быть, давно ушел.
— А чем тебе тут плохо? — удивилась Блейз. — Хочешь обратно на фестиваль? И может даже, побывать в доме с привидениями?
— Нет. Но неужели здесь нечем заняться? — Пока нет. Позже. А пока подождем.
— Чего именно?
Блейз, не отвечая, встала и повернулась лицом к потемневшей воде. Волосы развевал ветер.
— Знаешь, я видела тебя раньше.
— Когда?
— На волейболе. Я стояла вон там. — Она показала на другой конец пирса.
— И?..
— Ты казалась чужой в этой толпе.
— Ты тоже.
— Поэтому я стояла на пирсе.
Она подтянулась и уселась на перилах лицом к Ронни.
— Понимаю, тебе не хочется здесь быть, но почему ты так зла на отца?
Ронни вытерла ладони о шорты.
— Это длинная история.
— Он живет с женщиной?
— Не думаю, а что?
— Считай, тебе повезло.
— Ты это о чем?
— Мой па живет с подружкой. Кстати, после развода это уже третья, и она самая противная из всех! Всего на несколько лет старше меня и одевается как стрипушка. Насколько я знаю, она и была стрипушкой. Меня тошнит каждый раз, когда я к ним прихожу. Она, типа, не знает, как вести себя со мной. То пытается давать мне советы, этак по-матерински, то разыгрывает лучшую подругу. Ненавижу ее.
— Ты живешь с матерью?
— Да, но теперь у нее бойфренд, который почти все время торчит дома. Лузер паршивый! Носит идиотскую накладку, потому что облысел чуть не в двадцать лет. И вечно талдычит, что стоило бы поступать в колледж! Можно подумать, мне не наплевать на его дурацкие нотации! Все так перепуталось... одна тоска!
Прежде чем Ронни успела ответить, Блейз спрыгнула с перил.
— Пойдем. Думаю, сейчас начнется. Тебе нужно это увидеть.
Девушки пошли по пирсу, к толпе, где происходило нечто вроде уличного шоу. Ронни с удивлением поняла, что это выступали те приблатненные парни, которых она видела раньше. Двое выделывали па брейк-данса под музыку, несущуюся из магнитофона, а длинноволосый брюнет стоял в центре, жонглируя предметами, казавшимися похожими на горящие мячи для гольфа. Время от времени он прекращал жонглировать и просто катал мяч между пальцами или вверх и вниз по руке. Дважды он сжимал мяч в кулаке, почти гася огонь, но потом чуть раздвигал пальцы, и пламя снова вырывалось сквозь крохотное отверстие.
— Знаешь его? — спросила Ронни. Блейз кивнула:
— Это Маркус.
— На его руках защитное покрытие?
— Нет.
— Ему больно?
— Нет, если правильно держать мяч. Здорово, правда?
Ронни была вынуждена согласиться. Маркус погасил два шара
и снова зажег, поднеся к третьему. На земле вниз тульей лежал цилиндр волшебника. Ронни увидела, что в него бросают деньги.
— Где он берет огненные мячи?
— Сам делает. Могу показать как. Это не сложно. Нужны только хлопчатая майка, нитка и жидкость для зажигалок.
Маркус бросил мячи Ирокезу и зажег еще два. Они стали жонглировать вместе, как цирковые клоуны, все быстрее и быстрее, пока один мяч едва не упал.
Парень с пирсингом в брови поймал его, как вратарь, и стал перебрасывать с ноги на ногу. Погасив три мяча, остальные двое последовали его примеру и стали перебрасываться мячом, словно играли в футбол. Публика зааплодировала, деньги дождем посыпались в цилиндр, и, пока музыка достигла крещендо, все остальные мячи были пойманы и погашены одновременно, как раз в тот момент, когда мелодия смолкла.
Ронни честно призналась себе, что в жизни не видела ничего подобного.
Маркус подошел к Блейз и, схватив в объятия, стал долго, нежно целовать, что показалось Ронни крайне неприличным. Потом медленно открыл глаза и долго глядел прямо на нее, перед тем как оттолкнуть Блейз.
— Кто это? — спросил он, показывая на Ронни.
— Это Ронни. Она из Нью-Йорка. Мы только познакомились, — пояснила Блейз.
Ирокез и Пирсинг дружно уставились на Ронни, отчего той стало не по себе.
— Нью-Йорк, вот как? — хмыкнул Маркус, снова вынимая и зажигая мяч. Сейчас он держал мяч неподвижно, крепко зажав большим и указательным пальцами. Интересно, неужели ему ничуть не больно?
— Ты любишь огонь? — крикнул он и, не ожидая ответа, кинул ей огненный мяч. Ронни, слишком испуганная, чтобы поймать его, проворно отскочила. Мяч приземлился за ее спиной, и полисмен в ту же минуту затоптал пламя.
- Предыдущая
- 7/70
- Следующая