Волны любви - Мэтьюз Патриция - Страница 44
- Предыдущая
- 44/80
- Следующая
Адам примостился на краешке дивана. Марианна села напротив. И какого черта он сюда притащился, ругал себя Адам. Плевать она на него хотела! И, откашлявшись, нерешительно произнес:
– Может быть, пойдем погуляем? Погода просто чудесная, а по дороге можно зайти в кафе и съесть мороженого.
Марианна очень мило нахмурила бровки.
– Я не против. На работу мне к шести, так что, думаю, времени на прогулку у нас хватит.
– До шести еще уйма времени, – мрачно заметил Адам.
Боже правый! Неужели они весь день будут разговаривать друг с другом таким сдержанным и натянутым тоном, словно совершенно незнакомые люди? С ума сойти можно!
– Только поднимусь наверх за шляпкой и сумочкой, – объявила Марианна и ушла, оставив после себя нежный аромат сирени.
Адам сидел прямо, словно аршин проглотил, и нетерпеливо ждал возвращения Марианны.
«И зачем я только сюда притащился? – в очередной раз с горечью подумал он. – Мог бы пойти сейчас к Мэри или к Грете, все лучше, чем сидеть с этой злюкой!»
Вспомнив, что к Грете он вообще еще ни разу не удосужился зайти, Адам тяжело вздохнул.
В этот момент в гостиной появилась Марианна, и Адам забыл обо всем на свете. Она переоделась в ярко-голубое платье – шляпка и сумочка были того же цвета – и была в этом наряде такой хорошенькой, что у Адама захватило дух. Пруденс Котрайт, похоже, отлично над ней поработала: девчонка вдобавок к красоте приобрела еще и светский лоск.
– Я готова, – проговорила Марианна, скромно опустив глаза, чем привела Адама в восхищение.
Ну чем не актриса! Причем не какая-то там третьесортная, а отличная: превосходно знает, когда какую роль нужно играть. Покачав головой, Адам встал и подал Марианне руку. Что ж, сыграем в юную леди и ее обожателя. И они вышли на улицу, где вовсю светило яркое солнышко.
Они направились к морю, вдоль по Мэдисон-стрит до пересечения ее с Главной улицей. Не спеша шли они по улице, и долго-долго ни один из них не проронил ни слова.
Странное чувство овладело Адамом. Как, оказывается, приятно молча бродить по городу! Когда рот у Марианны закрыт, можно подумать, что она вообще пай-девочка. И все-таки не могут же они весь день идти по улице, словно воды в рот набрав! Нужно придумать хоть какую-нибудь тему для разговора. И Адам решился.
– Какой приятный ветерок, – начал он, глядя на макушку Марианны: лица ее ему видно не было. – Ты не находишь?
Марианна вскинула голову, и на лице ее мелькнула легкая улыбка.
– О да. Совершенно с вами согласна. Ветерок и в самом деле приятный.
Адам вспыхнул. Естественно, фразу эту нельзя отнести к разряду чересчур остроумных, но ведь он пытается хоть как-то развлечь эту строптивую девчонку! Черт бы ее побрал, пускай теперь сама ищет тему для разговора!
Через некоторое время они добрались до перекрестка Мейсон-стрит с Главной улицей. Впереди Адам заметил кафе.
– Может быть, зайдем съесть мороженого? Или на обратном пути?
Марианна снова вскинула голову.
– На обратном пути, если не возражаете.
– Ничуть не возражаю, – проговорил Адам, пожав плечами.
Они пошли дальше. Здесь, в центре города, прохожих с каждой минутой становилось все больше и больше. Навстречу Марианне с Адамом спешили куда-то по своим делам ремесленники, шли с корзинками за покупками женщины, но больше всего было матросов, самых разных национальностей и всех цветов кожи.
Громкий цокот копыт по булыжной мостовой, крики лоточников и уличных торговцев, пронзительные вопли детей, лай собак, шум разговора – вся эта какофония казалась Адаму сладкой музыкой, так непохожей на ту, что ему доводится слышать в море: хлопанье паруса, когда судно набирает ход, потрескивание деревянной обшивки корабля, жалобные крики чаек, неистовое завывание ветра в такелаже. Однако звуки эти никогда не сливались, как в городе, в один сплошной гул.
Внезапно он почувствовал, как кто-то дернул его за рукав, возвращая к действительности: Марианна стояла рядом и вопросительно смотрела на него.
– О чем это вы так задумались?
Первым побуждением Адама было скрыть от Марианны свои мысли, выдумав что-нибудь, чтобы она от него отстала, однако он все-таки решился сказать ей правду, чувствуя себя при этом круглым дураком и ожидая, что она поднимет его на смех.
Однако, к его удивлению, Марианна радостно улыбнулась и крепко сжала его руку.
– Как это здорово и как верно! Ведь и правда, все, что в жизни происходит, можно сравнить с той или иной музыкой.
Вскоре взору их открылась длинная пристань, и толпа с каждой минутой становилась все гуще, а шум все яростнее, однако Марианна, к удивлению Адама, болтала все оживленнее, словно наконец-то прорвалась давно сдерживаемая плотина и хлынул поток слов.
Адам в восторге от произошедшей в ней перемены с радостью поддерживал разговор. Когда они добрались до «Викинг Куин», Адам пригласил Марианну подняться вместе с ним на борт, где проверил, как идут ремонтные работы, а потом они вернулись в центр города и зашли в кафе, где съели по две порции клубничного мороженого.
Когда Адам привел Марианну домой (она уже опаздывала на работу), он решил, что очень неплохо провел сегодняшний день. Они с Марианной прекрасно пообщались, в течение всего дня между ними не произошло ни единого спора, так чего еще желать? Кроме того, Адам Стрит начал немного разбираться в тех чувствах, которые испытывал к Марианне. Похоже, они и в самом деле смогут стать друзьями.
Так оно и вышло. Их послеобеденные прогулки превратились в ежедневные, равно как и ужины в кафе в те дни, когда Марианна не работала. Адам показал ей свой маленький домик, который она сочла очаровательным, и несколько раз прокатил по заливу в шлюпке, которую одалживал на время у своего приятеля.
Эта новая дружба много значила для Марианны, поскольку давала то, чего ей прежде никогда не доводилось испытывать: бескорыстное внимание к себе мужчины. В отличие от Джуда и Филипа Адам и в самом деле ничего от Марианны не требовал. Отношения Марианны с Джудом можно было назвать вынужденным рабством, с Филипом – обыкновенной физической связью, которую дружбой назвать язык не повернется, а вот с Адамом Марианна впервые познала настоящую дружбу, которая иногда случается между мужчиной и женщиной.
Нельзя сказать, чтобы Марианна, несмотря на свою клятву оставаться к мужчинам равнодушной, не чувствовала к Адаму физического влечения – стройный капитан кому угодно способен был вскружить голову. Кроме того, она чувствовала, что и Адаму она тоже небезразлична. Однако он ни разу не выдал себя ни словом, ни жестом, и Марианна тоже не собиралась ничего говорить.
Она не понимала, что с ней творится, но постоянно ощущала в его присутствии какое-то приятное волнение и легкую дрожь.
Кроме того, когда она появлялась с Адамом на улице, в кафе или в каком-нибудь другом месте, то замечала, что женщины не сводят с нее завистливых глаз, и это тоже согревало Марианне душу. Правда, в бочке меда всегда есть ложка дегтя, и этой ложкой дегтя для Марианны стали неприятные мысли о том, что в недалеком будущем Адам снова уйдет в море. Однако она всегда старалась выбросить их из головы. Помимо всего прочего, со временем она все меньше и меньше вспоминала Филипа, хотя и сама не могла бы сказать, хорошо это или плохо.
Прошло около месяца с тех пор, как Адам вернулся домой – и месяц этот он почти целиком провел с Марианной, – когда произошло событие, перевернувшее их жизни.
Случилось это холодным туманным вечером, когда осень давно уже вступила в свои права и зима была не за горами. У Марианны выдался свободный вечер, что бывало в последнее время не так уж часто.
Они с Адамом решили посетить методистскую церковь, где им показали представление с волшебным фонарем и накормили вкусным ужином.
Представление оказалось интересным, об Индии, которая казалась Марианне чем-то очень далеким и красивым, да и ужин – выше всех похвал. Усталая и сонная, Марианна медленно шла рядом с Адамом по улице.
- Предыдущая
- 44/80
- Следующая
