Древо жизни. Книга 2 - Кузьменко Владимир Леонидович - Страница 5

• Предыдущая
• 5/66
• Следующая

– Но здесь слишком много, – озабоченно пожаловалась Мария, листая страницы. – Я боюсь, что не справлюсь.

– Справишься! – он ободряюще потрепал её по щеке и велел идти.

Как обычно в таких случаях, она хотела поцеловать ему руку, но он отдёрнул её.

– Держа «Анну Каренину», нельзя целовать мужчине руку, – его лицо скривилось. Непонятно было, смеётся он или огорчён.

– Я положу её здесь, – она положила книгу на край стола и хотела снова взять его руку. Но он досадливо отмахнулся: «Иди, мол». Она удалилась, не понимая причины его раздражения.

Мария добросовестно читала страницу за страницей, возвращалась снова к прочитанному, но почти ничего не понимала. Все было крайне сложно. Поступок Анны казался ей невероятным и почти диким. Она не дочитала до конца. Мозг её устал от перенапряжения. Почему-то ей вспомнился Том, мальчик, с которым она играла в питомнике.

– Ну, прочла? – спустя неделю спросил её Александр.

– Читаю, но…

– Но?

– Я ничего не понимаю, – честно призналась Мария. – Я думаю, что Анна была плохой женщиной, хотя мне её жалко.

– Плохой?

– Конечно! Она изменила мужу! Как можно? Это не укладывается в сознании. Тем более, её муж был добр к ней! Её надо было бы отдать в спецгруппу!

– Анну в бордель?!

– Ну конечно, раз её не устраивало жить с одним мужчиной!

– Да-а!.. Вот плоды нашей системы! – с отчаянием проговорил Александр. – Впрочем, это слишком сложная для тебя книга. – Он с надеждой посмотрел на Марию и добавил: – Пока. Со временем ты научишься понимать и мыслить!

Он стал приносить книги ей в комнату. Книги были старые, с пожелтевшими страницами. Мария прочла «Робинзона», затем «Трех мушкетёров». Александр терпеливо объяснял непонятное. Постепенно чтение понравилось ей. Мир стал вдруг большим. Теперь уже многое из того, что говорил ей Александр, вызывало интерес.

– Ты понимаешь… Уже сто лет, как у нас не написано ни одной художественной книги! Наша культура деградировала. А с ней деградировала и наука. Мы уже не летаем в космос. Вся наша техника остановилась в развитии сто лет назад. Мы повторяем азы прошлого.

– Но ведь есть же инженеры и учёные, – допытывалась Мария.

– Да! Представители среднего класса. Они влачат более-менее сносное существование. Но их немного. В среднем классе насчитывается всего лишь десять миллионов. Это, считай, и мелкие торговцы, учителя, врачи. Кроме того, у них нет стимула. Пять миллионов в армии. Нас около восьми. Остальные два миллиарда – рабочие с голыми черепами, да вот ещё вы и суррогатные матери.

– Почему так мало в среднем классе? Ведь им разрешается иметь детей.

– Разрешается! Но не больше двух. Кроме того, на них распространяется закон о селекции. Правда, не столь строгий, но все же. Забирают детей только с явно выраженными признаками генетического уродства. Пойми меня правильно, – Александр стал говорить с ней, как с равной, – я не против всей системы. Несомненно, она разумна. Ведь до введения системы у нас рождалась чуть ли не треть детей с генетическими нарушениями. Теперь значительно меньше. Может быть, один на двести—триста. У нас исчезла преступность, наркомания, алкоголизм. Уже восемьдесят лет на Земле не совершено ни одного преступления. Нет тюрем! Туда просто некого сажать. Мы несомненно биологически улучшили человека. С этим нельзя спорить. Но меня беспокоит застой в науке и культуре. Видишь ли, по своей должности я связан с этими вопросами. Надо что-то делать! Многие считают, и я с ними согласен, что требуется смягчить селекционные законы и расширить средний класс. Но императору нашёптывают, что это опасно. Мой брат как раз один из яростнейших противников всяких реформ. Таких, как он, – большинство. Кроме того, они занимают все командные посты. Моя мать, – он заколебался, продолжать ли, – моя мать, она были такая же, как ты, то есть родилась от суррогатной матери. Её так же, как я тебя, купил мой отец и женился на ней, когда умерла его жена. Генрих – сын от первого брака. Если бы не заслуги моего отца, а ещё больше – деда, то я бы никогда не занял того положения, которое занимаю сейчас. Тем не менее, когда после смерти отца был раздел его имущества, мне досталась только пятая часть. Остальное пошло брату. Он сказочно богат и, если бы захотел, мог бы купить тысячи таких домов, как у меня. Но он скуп и довольствуется немногим.

– Ты не любишь своего брата? – набралась смелости спросить Мария. Ещё месяц назад она не решилась бы задать такой вопрос.

– Я никогда не любил его, и он меня тоже. На людях мы разыгрываем комедию тёплых братских чувств, но наедине с собой просто стараемся быть вежливыми.

Через пять месяцев после этого разговора Мария родила мальчика. Александр, как и обещал, немедленно занялся хлопотами по разрешению брака и усыновлению ребёнка. Дело продвигалось туго. Александр собирался уже непосредственно обратиться к императору, который знал его лично и ценил заслуги семьи перед режимом. Для этого он хотел лететь на Гавайи, где была летняя резиденция императора, но за три дня до вылета погиб в автокатастрофе. Его электромобиль был буквально смят в лепёшку встречным грузовиком. Совершивший наезд шофёр бросил свою машину и исчез. Полиция начала поиски, но пока безрезультатно.

Через неделю в замок приехал поверенный в делах Александра. Он захотел увидеться с Марией.

Выразив соболезнования, он долго молчал, не решаясь приступить к делу, ради которого приехал. Наконец, собравшись с духом, он начал:

– Должен вас огорчить, мадам, – сказал он, обращаясь к ней, как принято обращаться к женщинам высшего класса, – ваш муж, я называю его вашим мужем, так как мне известны намерения покойного в этом отношении, к величайшему моему сожалению, не успел оформить брак с вами и усыновить ребёнка. Если бы он это сделал, то сейчас вы вполне законно и спокойно вошли бы в наследование его имуществом, которое, поверьте, очень и очень внушительно. Я хочу спросить вас, не оставил ли он хотя бы письменного завещания? Вряд ли оно решит исход дела об имуществе, но лично для вас может иметь благоприятные последствия.

– Я не знаю, – ответила Мария. – Все произошло так внезапно… Он не думал о смерти…

– Да… Очень неожиданно… Он что, никогда не включал автокомпьютер?

– Не знаю. Я ездила с ним всего один раз. Мне кажется, он очень любил быструю езду.

– Странно, странно, – скорее отвечая своим собственным мыслям, проговорил поверенный. – И все же, мадам, я прошу вас посмотреть в его бумагах, нет ли какого письменного распоряжения.

Мария позвонила дворецкому, и тот принёс ключи от кабинета Александра.

Весь вечер поверенный изучал содержимое стола хозяина дома и его сейфа, но так ничего и не нашёл.

Он спустился вниз глубоко опечаленный.

– Я вынужден поставить вас в известность, мадам, что дом, имущество и все его служащие, девушки и вы теперь, согласно закону, переходите в собственность брата покойного.

– Что же с нами будет?

– Не знаю, не знаю… – Он поспешил попрощаться. Было видно, что ему хотелось как можно скорее покинуть этот дом. В дверях он бросил последний взгляд, полный сочувствия и, как показалось Марии, скорби, и, отвесив поклон, вышел. Смысл происшедшего только сейчас дошёл до Марии, и её объял ужас.

На второй день приехал управляющий Генриха. Первым делом он опечатал кабинет Александра, затем вместе с двумя помощниками и нотариусом занялся описью имущества.

– Новый хозяин приедет сюда через три месяца, – сообщил он. – А пока мне поручено навести здесь порядок.

Наведение порядка началось с того, что в одно утро в усадьбу въехала крытая машина и женщин вместе с детьми затолкали внутрь и увезли. Сцена была тягостная. Женщины и дети плакали, умоляли управляющего, протягивали к нему руки.

Марию на это время заперли в спальне и выпустили только тогда, когда машина скрылась из виду.

– Что с ними будет? Куда их увезли? – едва сдерживая себя, спросила она управляющего.

• Предыдущая
• 5/66
• Следующая