Змеиное Кольцо - Моуэт Фарли - Страница 12

• Предыдущая
• 12/44
• Следующая

Родс знал, какое напряжение создает на валу винт, попеременно работающий то под водой, то поднимающийся над ней. Он также хорошо знал, что поломка вала может оказаться роковой для корабля и всех, кто находится на нем, ведь в таком случае он станет совершенно беспомощным перед нападающим на него ураганом.

Людям, находившимся глубоко во чреве корабля, его качка казалась не такой сильной, как тем, кто стоял на мостике или пытался сидеть за столом в кают-компании, крепко ухватившись за него обеими руками. «Лейчестер» бросало на волнах самым беспощадным образом. Когда он повалился на борт, Родс взглянул на кренометр. Угол наклона показал 32 градуса. С холодной сосредоточенностью Роде следил за показаниями, пока стрелка не начала возвращаться обратно в сторону вертикали. «Еще много чего надо, — подумал он про себя, — чтобы мы перевернулись». Но, как и все на борту корабля, он думал о полутора тысячах тонн балласта, сложенных в твиндеке, на уровне, намного превышающем поверхность бушующего моря.

В полночь вахтенный офицер опять заполнил бортовой журнал.

Пятнадцать минут спустя стрелка анемометра постепенно опустилась, показав лишь 40 миль в час. Барометр неподвижно застыл на 29,8. Но волны вокруг корабля стали еще более бурными и яростными. Все это вызвало у Лаусона подозрение, что «глаз» шторма находится на траверзе корабля, находится очень близко, так как ветер к спокойному центру стихал, а ничем не сдерживаемые волны, казалось, способны были выпрыгнуть из бушующей воды до самых небес.

Лаусон повернулся к Бейли и прокричал ему в самое ухо:

— Я думаю, мы идем непосредственно рядом с «глазом». Ветер каждую минуту может перемениться на северный. Стой здесь наготове, чтобы повернуть корабль…

Последние слова капитана буквально утонули в массе черной воды. Она взметнулась над рубкой и с шумом обрушилась вниз, сотрясая весь корабль.

Мужчины в немом изумлении смотрели друг на друга, когда вторая волна, еще больше первой, нанесла сокрушительный удар в правый борт судна.

Корабль кренился, словно не собираясь выравниваться. Крен был затяжным. Люди на корабле хватались друг за друга, за все, что подвернулось под руки. Кренометр в машинном отделении метнулся к 35, затем к 38 и наконец к 40 градусам и завис там на целую минуту. Откуда-то из-под ног Лаусона вырвалось долгое тяжелое грохотанье, словно приглушенный рокот лавины, — этот звук скорее можно было почувствовать, чем услышать. Но вот он прекратился, и «Лейчестер» медленно, ужасающе медленно стал возвращаться в прежнее положение. Ровнее, еще чуть ровнее, до тех пор пока кренометр не показал 30 градусов… и остановился.

Пробравшись по наклоненному полу рулевой рубки, Лаусон взял в руки телефон и позвонил в машинное отделение. Ответа не последовало, и по глухому молчанию в трубке он понял: что-то случилось. Лаусон бросил трубку и прошел мимо двух рулевых, уцепившихся за руль, оступаясь и скользя по полу. Маленький матрос — кокни — улучил момент и, пробираясь по палубе, словно краб, подобрался к капитану.

Тот прокричал ему в ухо:

— Спустись вниз! Скажи главному механику, что сдвинулся балласт. Скажи ему, пусть перекачает нефть из левых танков в танки на правом борту.

Кивнув, моряк пробрался по проходу и исчез, помогая себе руками, словно подбитая обезьяна.

Теперь Лаусон понял, что случилось. Его корабль почти лежал на борту в центре урагана, но все еще выдерживал курс и реагировал, хотя и странным образом, на движения руля. Спокойное место в центре циклона, видимо, скоро переместится, они попадут в правый задний квадрант, с перспективой в течение четырех-пяти часов оказаться наедине с самыми сильными ветрами и волнами. Если бы удалось не допустить течи и не дать крену перевернуть судно, если бы суметь уменьшить крен перекачкой мазута на поднятый борт — тогда корабль еще можно было бы спасти.

Через двадцать минут после начала крена Лаусон вышел на левое крыло мостика, он хотел попробовать взглянуть, что происходит на палубе. Он стоял на крыле, когда с кормы внезапно появилась чудовищная волна, накрывшая корабль одним пенным водопадом.

Водоворот воды окружил Лаусона, оторвал от релинга и понес его, яростно сопротивляющегося, — в море. Полузахлебнувшийся и оглушенный ударом стихии, он прорывался к поверхности, но тут из недр океана выросла вторая гигантская волна, которая подняла его и понесла обратно на борт накренившегося корабля. Когда вода схлынула, Лаусон оказался прижатым к ограждению лодочной палубы, на тридцать футов ближе к корме от того места, с которого его смыло.

Лаусону некогда было рассуждать о чуде своего спасения. Пытаясь подняться на ноги, он увидел, что его корабль повержен жестоко, а может быть, и смертельно ударами этих двух гигантских волн. Крен был настолько велик, что корабль находился практически на концах бимсов.

Главный механик, получив приказ о перемещении горючего, сразу же запустил топливные насосы, чтобы перекачать нефть из третьего танка в левом борту в третий танк правого борта. Насосы едва начали свою работу, чтобы поставить корабль на киль, но его снова ударило волной, которая снесла Лаусона за борт.

Корабль накренился так, что это казалось невероятным, — и уцелел. Кренометр зашкалило. Когда судно наконец вернулось в прежнее положение, кренометр показал значение — 50 градусов. Смертельный крен на левый борт сопровождался сильной вибрацией всего корабля. И на этот раз все, кто был на борту, поняли, что это значит. Уцелевшие подъемные переборки отказали, и все, что еще держалось, поползло на правый борт.

Это произошло в 00.40 утром 15 сентября. «Лейчестер» был почти беспомощен. Машина еще работала, но, хотя винт и вспенивал воду, маневрировать судно уже не могло. Несколько минут оно еще покачивалось, палубное ограждение погрузилось под воду. Временами оно кренилось до 70 градусов, погружая лодочную палубу намного ниже поверхности вспененного моря. Угол наклона палуб был так велик, что ходить по ним стало невозможно — люди ползали или скользили в углах между переборками и полом. Холодные зеленые воды ревели вокруг корабля, врывались через открытые двери и иллюминаторы правой стороны, заливая машинное отделение. Команда понимала, что через несколько минут судно перевернется и пойдет ко дну.

Бейли все еще находился в рулевой рубке, когда Лаусон (Бейли сам за секунду до этого видел, как капитан, выйдя через дверь в крыле мостика, исчез за бортом) вдруг снова появился, словно промокший призрак, из двери, ведущей из кубрика.

Схватившись за край столика для карт, Лаусон выпрямился и крикнул:

— Подай сигнал тревоги!

В эту ужасную ночь, когда смешались темнота и отчаяние, прозвучавший сигнал не был понят командой, кое-кто понял его как приказ покинуть корабль.

Спарки, два инженера-механика и несколько смазчиков и моряков взобрались на лодочную палубу и сорвали брезент с лодки № 4. Спарки и третий помощник вскарабкались в лодку, кто-то в это время выбил зажимы, державшие ее на подставках, и теперь она держалась только на веревочных петлях и фалах, крепящих ее к шлюпбалкам.

В 01.15 Лаусон отдал Бейли приказ пойти на корму и отрезать все фалы на всех лодках, чтобы они имели шанс свободно всплыть в случае, если судно опрокинется.

Бейли пробрался на лодочную палубу, при этом его чуть не смыло волной, которая ударила прямо в основание трубы. Добравшись до лодки № 4, он вынул нож и начал перепиливать фалы. В прошитой дождем темноте он видел не далее, чем на несколько дюймов от своего носа, и не слышал ничего, кроме воя ветра, вновь набиравшего силу по мере того, как центр циклона удалялся от «Лейчестера».

• Предыдущая
• 12/44
• Следующая